Ничего неизменного - Игнатова Наталья Владимировна. Страница 111

Притом, все ведь думали, что они заперты. Все думали, что по верхним этажам бродит Голем. Берана слышала о нем — в городе еще были люди, помнившие, как Голем служил прежнему лорду — и понимала, что даже самые надежные двери из самой прочной стали не удержали бы его, пожелай он выйти. Да, Голем пропал, и, говорят, в последний раз его видели в Порту. Но это было, когда лорд Хартвин уже умер, а Голем превратился в груду железа. Кто-то, может, и отволок его в Башню, бросил где-нибудь тут, но запирать двери, чтобы он не вышел так же глупо, как запирать их, чтобы не убежали сваленные в залах и коридорах обломки старых механизмов, стеллажи с пыльными книгами и сломанная мебель.

Берана бодро, через ступеньку, поскакала по лестнице вверх. С площадки пятого этажа краем глаза глянула в коридор — показалось, что там кто-то ходит — увидела в стене широкий, темный проем, вместо тех самых стеллажей и побежала дальше наверх. Только на площадке пятого этажа задумалась. Кто тут может ходить, кроме сеньоры Шиаюн? Да еще по потайным ходам, проложенным в воздуховоде между стенами. Кто о них знает, об этих ходах, кроме опять-таки сеньоры Шиаюн?

Стоит ли подниматься аж на тринадцатый этаж, если сеньора Шиаюн — на четвертом?

— Эй! — Берана перегнулась через каменные перила лестницы и крикнула вниз, — сеньора Шиаюн, здравствуйте! Это я! У нас тут случилось кое-что.

Ответа она не получила, да и не ожидала его. Лихо съехала по гладким перилам, подняв тучу пыли. Вытерла испачканные ладони об штаны. И заторопилась к сдвинутым в сторону стеллажам. Надо успевать спуститься в тайный ход, пока он не закрылся. А то неизвестно же, где механизм. Сдвинется стена обратно, и внутрь уже не попадешь.

О том, что делать, если стена сдвинется, когда она будет внутри хода, Берана не заботилась. Сеньора Шиаюн про эти ходы все знает. Да и вообще, про все Адмиралтейство все знает.

Света тут хватало — в залах, мимо которых вел тайный ход, были здоровущие окна, выходившие прямо в Хаос, где темно никогда не бывает. А стены были прорезными. Воздуховод же. Вентиляция. Фонарь бы, конечно, не помешал, но когда глаза привыкают, и без фонаря неплохо видно.

Коридор изгибался, повторяя окружность башни, плавно спускался вниз. Изредка под ноги подворачивались ступеньки. Здесь Берана уже не шумела — на втором и первом этажах люди работают, незачем внимание привлекать. Она иногда останавливалась, чтобы через прорези узоров тайком заглянуть в жизнь адмиралтейских клерков, но ничего интересного не видела. Бумажки, какие-то скучные разговоры, еще бумажки, кто-то кофе пьет, а тут шкаф открыт, дверцы красивые, резные, но внутри одни гроссбухи и опять бумажки. Тоска! 

…Что-то гибкое, длинное, метнулось из темноты, обвилось вокруг нее, прижав руки к бокам, и прежде чем Берана успела вскрикнуть, острая сталь уколола горло.

— Тихо! — прошипел неживой, нечеловеческий голос, прозвучавший, казалось, сразу со всех сторон.

Ее потащило вперед и вниз, ноги оторвались от земли, но Берана не упала. Ее будто держала и несла огромная длинная рука. И принадлежала эта рука… о, Господи — огромному, железному чудовищу. Нет, никакая не рука — бич из стального троса с острым лезвием на конце. Лезвие упиралось ей под подбородок, а бич уходил в тело чудовища.

Металлическая пластина вместо лица — ни глаз, ни рта, ни ушей. Голова растет прямо из широченных плеч. Железное тело ощетинено шипами, к которым Берану притянуло слишком близко. Попробуй дернуться, и сразу окажешься насаженной на стальные острия. «Железную деву» вывернули наизнанку? Что это такое, что за тварь? 

— Как ты вошла? — теперь она слышала, что шипящий голос исходит откуда-то из груди существа.

Берана секунду думала, насколько громко ей ответить. Может, кто-нибудь услышит? Что там за стеной? Это первый этаж, там всегда полно людей.

За эту секунду железное чудовище само нашло ответ.

— Демоненок, — кольца бича сжались еще крепче. — Твоя кровь открывает двери. Открой! Опусти этот рычаг.

Теперь она разглядела и рычаг — грубо вырезанная деревянная рукоятка, вставленная в серебряное основание, — и кабинет за прорезями в толстой стене. Приемную Койота. То есть, сейчас уже Медвежатника. Там раньше сидел Альфи Стаббс, а потом его убили вместе с Койотом. Медвежатник себе, конечно, нового секретаря нашел, но сейчас приемная пустовала. Кричи, не кричи…

— А ты сам? — спросила Берана шепотом, — у тебя же руки есть.

— Госпожа Шиаюн, уходя, заперла все двери, — прошелестело чудовище. — Ты можешь их открыть. Я не могу ни открыть, ни сломать. Давай, открывай, — стальные петли соскользнули вниз, теперь они охватывали ноги Бераны, освободив ей руки. — Вампир убил госпожу.

Это было неожиданней и страшней, чем вылетевший из темноты стальной бич, чем лезвие у горла, чем сама железная тварь с шипящим голосом. Госпожа Шиаюн? Сеньора Шиаюн? Убита?

— Не может быть, — Берана забыла, что нужно бояться, — не может быть! Ее нельзя убить, ты что, дурак? Она бессмертная!

— Вампир убил ее, — повторило существо. — Она хотела, чтобы я был с ней, защищал ее. Передумала и ушла одна. У нее была моя душа, теперь душа у меня. Госпожи Шиаюн больше нет.

Он отдал душу сеньоре Шиаюн? О. Теперь Берана поняла, в чем дело. Он не был врагом, и не был чудовищем. Он был кабальеро, он любил и защищал сеньору. Когда любишь — отдаешь душу, это так и бывает, а когда по-другому, то это не любовь.

Она уже подняла руку, чтобы потянуть рычаг. И замерла.

Вампир?

Так это что, Заноза, получается, убил сеньору Шиаюн? А Стальной Кабальеро любил ее и хочет отомстить? Хочет убить Занозу? Он сможет. У него получится. Он же… с ним ничего не сделать, ни пулями, ни мечом, ни вампирскими чарами. Беране было жаль сеньору Шиаюн. Ужасно жаль. Очень-очень. Так было больно и страшно, и плохо, что сердце почти не билось. Но она не верила, не могла поверить до конца. Потому что не бывает так, невозможно такое, никто и ничто на свете не могло причинить зло сеньоре Шиаюн.

Она бессмертная. По-настоящему. И такая красивая, такая нежная, добрая. Заноза бы никогда… Заноза никогда не причинил бы вреда женщине.

Но он подменил леди Калимму. Привел армию на Тарвуд. За одну ночь арестовал всю Стражу. Подчинил солдат Гарнизона. Зачаровал даже сеньора Мартина.

Кто знает, что еще он может сделать?

Нет. Сеньора Шиаюн жива, она точно жива. Бессмертные не умирают, и убить их нельзя, и… нельзя и все. А Занозу можно.

Господь всемогущий и святая Тереза, как же быть-то?! Открыть двери рыцарю, и Заноза умрет. Не открыть, и рыцарь в гневе раздавит ее стальными руками. Хотя… сейчас ведь день. Днем Заноза уходит с Тарвуда. Днем он в безопасности. Надо бежать на мельницу, к сеньору Мартину. Спросить о сеньоре Шиаюн. И рассказать о Стальном Кабальеро. Сеньор Мартин — демон, у него есть армия, он защитит Занозу. Все будет… все как-нибудь будет.

А если нет? А если Заноза и правда убил?..

Нет, нет, нет, невозможно. Берана зажмурилась, замотала головой, и охнула, когда Стальной Кабальеро, яростно зашипев, ударил ее о стену.

Он что, он решил, что она не откроет дверь?

— Кровь! — стальная змея снова обвилась вокруг всего тела. Рук не поднять, даже не вздохнуть, так сильно сдавило ребра. — Мне нужна только кровь, ты, демоническая сука!

Берана хотела крикнуть, но лезвие раскроило ей щеку, и от боли она беззвучно выдохнула из легких остаток воздуха. Забилась, вырываясь. Стальной Кабальеро вновь ударил ее о стену. Теперь лицом. Рукоять рычага целиком залило кровью, и когда металлические пальцы сомкнулись на выщербленном дереве, рычаг пошел вниз без сопротивления. Через секунду рыцарь вытащил извивающуюся Берану в приемную. Стальной бич сдавливал тело все сильнее. Нечем было дышать, в ушах звенело. Кровь текла и текла, брызгала на пол, на мозаичный паркет.

Стальной Кабальеро вышиб дверь в кабинет Медвежатника. Пустой. На счастье Медвежатника, на счастье Верны, которая тоже часто тут бывала… на беду Бераны. Если бы тут был хоть кто-нибудь, хоть кто-то… кто мог бы позвать на помощь!