Ничего неизменного - Игнатова Наталья Владимировна. Страница 112

Страшно шипя и хрипя, Кабальеро принялся крушить мебель. Он будто забыл про Берану, размахивал ею, несколько раз приложил о шкафы, о стену. Осколками стекол изрезало плотную кожу одежды, и Берана не знала, сколько из них, пробив одежду, вонзились в тело.

— Убили ее! — шипел Стальной Кабальеро. — Убили ее! Они все! Хотели убить ее! Они все умрут! И ты — первая, — он перевернул Берану вверх ногами, поднял к потолку, так, что ее лицо оказалось на одном уровне с его безликой головой, — это был твой вампир, сука! Ты заманила ее, обманула. Убила! Ты — первая.

Взмах бича, мгновения выворачивающего душу полета через разгромленный кабинет — прямо к большому, во всю стену, окну. Берана зажмурилась, чтобы хоть глаза уберечь от осколков. И даже не успела подумать, не успела понять, что за окном — Хаос.

Стекло зазвенело, и в облаке собственной крови она вылетела в смерть. 

Ангел явился Алексу Гарфильду наяву и на трезвую голову. То есть, это Алекс не спал. И не был навеселе. А ангел бодрствовал, разумеется, но насчет трезвости сказать трудно. Ангелы, они всегда… одухотворены. К тому же, этот ангел с порога торжественным и непререкаемым тоном понес такую околесицу, что при всем уважении к нему, как посланцу Божьему, Алекс все-таки решил, что тот выпил на дорожку чего-нибудь крепкого. Из лучших сортов ячменя.

— Отправляйся на остров и спаси чернокожую принцессу, — сказал ангел. — Не медли!

А ответить на вопросы отказался. Только повторил несколько раз, отправляйся, мол, на остров, лучше прямо сейчас, и спаси принцессу. Чернокожую. Африканку, стало быть. После чего исчез. Так же неожиданно, как появился.

Ангел был настоящий, тут никаких сомнений. Если человек не спит и не пьян, не настоящий ангел ему не явится. Значит, нужно было спасать принцессу. Занятие во всех смыслах достойное, поэтому Алекс не стал раздумывать над тем, что Земля большая, островов много, и принцессой может оказаться любая дочка любого из туземных вождей, и что дочек этих чуть не каждую вторую если не скармливают крокодилам в языческих ритуалах, то съедают сами или насильно выдают замуж. Да и работорговля по-прежнему процветала, несмотря на то, что была приравнена к морскому разбою.

В конце концов, раз их так много, этих принцесс, которых надо спасать, значит, будет из кого выбрать.

Алекс продал дом. Купил корабль — белопарусную красавицу-шхуну, которую назвал «Граниэль». За набором команды дело не стало, во-первых, спасение принцессы счел благим делом не только он, но и кое-кто из его друзей, во-вторых, им всем пошло бы на пользу на некоторое время покинуть родные берега. Англичане никак не хотели успокоиться после недавнего восстания фениев, и не переставали искать тех, кто остался на свободе. А предателей хватало. Увы. И угроза ареста становилась все более серьезной.

Так что, ангел явился как нельзя более кстати. И уже месяц спустя «Граниэль» вышла из Дублина, отправившись в долгий-долгий поход. В рыцарский квест по спасению прекрасной девы.

Признаться, в том, что дева будет прекрасной, Алекс сомневался. Он был ирландцем, он был романтиком, он верил в Бога и ангелов — а как в них не верить? — но представить красивую негритянку не мог, как ни старался. С другой стороны, от него ведь не требовалось жениться на принцессе. Только спасти. На это он был готов — они все, весь экипаж «Граниэли» готовы были спасать любое количество любых девушек, при условии, что никто после этого не будет настаивать на свадьбе.

«Граниэль» покинула дублинский порт в июне тысяча восемьсот шестьдесят седьмого года. А к лету семидесятого она успела побывать на десятках островов по обе стороны Экватора, и в Атлантическом океане, и в Тихом, и в Индийском. Любой ирландец рождается с морской душой, и море было хорошим другом и «Граниэли», и ее команде. Хорошим, хоть и непостоянным, хоть и со скверным характером. От друзей, в конце концов, никто не ждет, что они будут идеальны. У всякого свои недостатки.

Спасать дочек туземных вождей от ритуальных крокодилов и несчастливых замужеств Алексу не пришлось, зато довелось взять на абордаж не один десяток работорговцев в Персидском заливе и в Индийском океане. Выяснилось, что девушки бывают красивыми, независимо от цвета кожи. Выяснилось, что захват пиратских судов — дело хлопотное, но прибыльное. Выяснилось даже, что действовать в союзе с англичанами не так уж противно ирландской натуре, по крайней мере в тех ситуациях, в которых «Граниэль» не справилась бы в одиночку. Вот только принцессы все не попадалось.

А однажды рисунок звезд на небе изменился. Стал незнакомым. И вместе с небом изменился весь мир.

Для «Граниэль» и ее команды началась другая история.

На Тарвуде Алекс бывал нечасто. Место, конечно, известное — один из немногих Причалов, откуда одинаковое расстояние до любого мира, но тарвудский порт не мог принять много хаосшипов, а долгие дни на рейде в ожидании пока освободится место у пристани, утомляли гораздо больше, чем самые сложные и долгие походы. Да и не так уж часто «Граниэль» бывала в мирах. Ее стихией был Хаос, а миры, порты, Причалы оставались лишь временными пристанищами. Отремонтироваться, взять или отдать груз, продать захваченного пирата, если подвернулся под руку какой-нибудь мерзавец. Иногда — почти всегда — случалось возить контрабанду. Но, в основном, «Граниэль» по-прежнему охотилась на работорговцев. В Хаосе, в бесконечном, непостижимом и нереальном океане, которые многие называли Безликим, их было даже больше, чем на Земле. И как на Земле приходилось иногда воевать вместе с англичанами, так же и в Хаосе «Граниэль» порой вступала в союз с правительственными флотами разных миров. И как на Земле, так же и в Хаосе ее команда не признавала над собой никакой власти.

Чем хорош был Тарвуд — полным отсутствием этой самой власти в Порту. Где-то на острове был город, в городе был замок, в замке княгиня, и она вроде бы правила Тарвудом. Но Порт жил сам по себе — привози, что хочешь, продавай кому хочешь, и что хочешь покупай — а «Граниэль» шла с грузом стослойного шелка из Карианы. Редкий, дорогой, волшебный товар, который к вывозу за пределы Карианского Кольца был строго-настрого запрещен. Тут уж мимо Тарвуда не пройти. На других Причалах с таким шелком светиться — это никогда больше в Кольцо не попасть. Карианская таможня зло помнит долго.

Получив добро на швартовку, «Граниэль» начала маневр, проходя почти вплотную  к высящейся на скале сияющей башне Адмиралтейства. Алекс гордился тем, что «Граниэль» узнают по этому развороту, по проходу к причалу впритирку к башне, по швартовке с точностью до линии [18], но эта точность требовала большого внимания. Очень большого. И он всегда сам стоял у штурвала, когда «Граниэль» швартовалась на Тарвуде.

Услышав звон разбившегося стекла Алекс решил, что, все же, не рассчитал маневр, и «Граниэль» как-то умудрилась зацепить одно из окон башни. Крика «человек за бортом» не ожидал никто, ни он сам, ни впередсмотрящий, ни остальные матросы, от изумления едва не забывшие о необходимости оставаться на местах. Все, кто был свободен, кинулись к правому борту.

Зачем? Куда? Это Хаос, а не море, в Хаосе утопленников не бывает. Свалился с корабля, или шагнул с края острова, считай, перестал быть. Рассыплешься в пыль раньше, чем успеешь испугаться.

Однако девчонка, вылетевшая в окно, беспорядочно размахивающая руками и ногами, в пыль не рассыпалась. Ее окружило алое облако, какая-то жидкость, собравшаяся в шар, как в невесомости. Жидкость стремительно рассеивалась, становилась все прозрачней, но, кажется, именно она хранила живую плоть от уничтожения.

Счет шел на секунды, на доли секунд. Принимать решения так быстро Алекс не умел, поэтому, когда время убегало, предпочитал действовать, а не думать. Рискуя шхуной, рискуя всем экипажем, он чуть доработал штурвалом, «Граниэль» чиркнула бортом по блестящей стене Адмиралтейства, поднялась чуть выше, и девчонка оказалась на баке.