Ничего неизменного - Игнатова Наталья Владимировна. Страница 45

— Мне уже хочется это сделать. Тебя послушать, так ничего хуже для него и придумать нельзя.

— Можно. Можно его убить. Он прилетел сюда, или вот-вот прилетит, потому что здесь за нами можно следить, знать, что мы делаем. И еще потому, что мы нипочем не догадаемся, что он здесь, у нас под носом. Кстати, его выставка заканчивается через четыре дня. Потом картины упакуют и отправят обратно в Европу, и мы, конечно, посмотрим, куда их отвезут, но к тому месту даже близко не подойдем, да? Чем больше нам пофиг на Хольгера, тем меньше ему пофиг на нас. Подождем, пусть сам спалится.

— На это я бы не рассчитывал.

— Правильно, — Заноза кивнул, — я тоже не рассчитываю. Палить его придется нам. Просто, scheiße, когда я думаю о том, что он где-то в нашем тийре, у меня когти расти начинают. Кривые такие, знаешь? Чтоб хватать, держать и рвать.

— Знаю. Видел я твои когти. Воздержись пока, — Хасан поразмыслил. — Если за «Крепостью» есть слежка, мы ее обнаружим. А дальше будем действовать исходя из обстоятельств. Но поскольку Хольгер в любом случае не станет следить за нами сам, хватать, держать и рвать никого не придется. Надо будет выявлять, встречаться и разговаривать. Это понятно?

В то, что Хольгер действительно может заявиться в Алаатир он так и не поверил. Не до конца. Но на всякий случай по «Крепости» лучше отдать приказ об усилении бдительности. И для дневной смены, и для ночной. Хуже точно не будет.

— Понятно, — Заноза сцапал пульт и включил свой адский телевизор, с многоголосицей полусотни одновременно работающих каналов, — я буду хорошим. Не как с Алахди. Мы с Мухтаром оба будем очень хорошими.

Это было в воскресенье. А во вторник Заноза довез  Хасана до «Крепости» и тут же умчался на встречу с Гертом Шольто. Частным детективом.

В отличие от многих своих коллег, Шольто в прошлом не был копом, он служил в морской пехоте. Навыки, полученные там, пожалуй, не слишком подходили для детективной работы, но это же Лос-Анджелес! Да и Шольто оказался достаточно талантлив, чтобы освоить недостающие дисциплины. Надстроить хорошую базу порой проще, чем учиться с нуля.

Его ведь и обнаружили не сразу. Даже после того, как Хасан отдал приказ искать слежку. Дневная смена, профессионалы не хуже Шольто, два дня не находили никаких признаков того, что за «Крепостью» следят. На третьи сутки детектив продолжил наблюдение после заката, и тут уж был обнаружен. Его профессионализма это не умаляло — людям не тягаться со Слугами вампиров. И Заноза заинтересовался бывшим морпехом не только потому, что у того была информация про Хольгера. Если Шольто удалось увидеть — и понять — что-то, чего людям видеть и понимать не следовало, он рисковал сам стать Слугой. Потом. Когда Хольгер будет убит, а дело закрыто.

Можно было бы обойтись и дайнами убеждения, попросить забыть обо всем, предложить поискать другие объяснения, более разумные. Заноза прекрасно умел просить, предлагать и уговаривать. Но он рассудил, что если Шольто действительно понял, с чем имеет дело, то жаль упускать такие мозги.

Заноза создавал Слуг редко. Очень. Зато уж и выбирал тщательно. Один Франсуа чего стоит!

Кроме Франсуа, Заноза делился кровью с некоей Джоанной Уилкис, бывшей проституткой из Чикаго, нынешней владелицей преуспевающего модельного дома, которая в свое время научила его красить глаза. И с Мухтаром. Ладно, Хасан давно не пытался понять, какими принципами руководствуется этот мальчик в своих действиях, в том числе, в выборе Слуг. А Шольто в любом случае избегнул участи стать сверхчеловеком. Все, что он успел понять за три дня и один вечер наблюдений за «Турецкой Крепостью», это то, что, собственно, детективной деятельностью занимается только дневная смена. А смена ночная — наемники.

«Турецкая Крепость» была не просто детективным агентством, а частной военной компанией, это Шольто знал и раньше, это и Хольгер, наверное, знал еще до того, как приехал в Алаатир впервые.

— В общем, он недостаточно долго на нас смотрел, чтобы что-то о нас выяснить, — подытожил Заноза, вернувшись. — Интересно не это. Интересно то, что Шольто понравился Хольгер. Очень. Произвел на него офигенно хорошее впечатление. Художник. На сержанта морской пехоты. Ты себе это можешь представить? А объяснить?

— Дайны убеждения.

— Именно. Не принуждения. Получилось в самый раз. Хольгер властный, Шольто такие по душе, но хрена бы он позволил художнику вести себя, как кто-нибудь из его командиров. Добрых чувств не питал бы точно. А вот сочетание убеждения и властности — это то, что надо. Что Хольгер художник, Шольто, кстати, понял сразу. Они виделись один раз, но ему хватило. Внимательный чувак. И с мозгами порядок. Мог бы и о нас что-нибудь разнюхать, но теперь уже не свернет с идеи о том, что мы работаем, в основном, с далекими часовыми поясами, поэтому и появляемся только после заката. Он думает, мы сотрудничаем с правительством, — Заноза показал в улыбке четыре острых клыка. — Хотел воспользоваться связями, получить доступ к базам данных, побольше узнать о ребятах из ночной смены, а получил совет держаться от нас подальше. Совет, кстати, ни разу не официальный, чисто дружеский, но Шольто все равно решил, что мы правительственные агенты. Профдеформация, я полагаю. Хольгеру он тоже расскажет про правительство. А про меня, понятное дело, нет. Да я и ни причем, так-то, совет ему друзья из совсем другой конторы дали.

— Из этого следует, что ты понравился Шольто больше, чем Хольгер?

Хасан иногда задумывался, что будет, если вампиры с дайнами убеждения захотят от кого-нибудь взаимоисключающих услуг. Вопрос был сродни философской загадке про неудержимую силу и непреодолимое препятствие, но такое, наверняка, случалось.

Заноза по-кошачьи пффыкнул и прищурился:

— А, по-твоему, могло быть иначе? У меня сто пятнадцать лет практики, а у Хольгера последние лет четыреста — только дайны принуждения. Он вспоминает, как очаровывать и убеждать, а я очаровываю и убеждаю. Я круче.

Что ж, значит, и здесь эффективность воздействия дайнов зависит от умения ими пользоваться. Никаких чудес. Никакой философии. И хвала Аллаху.

Заноза обещал «быть хорошим» и обещание сдержал. На встречу с Шольто он отправился, одевшись как человек, а не как панкующий тинейджер. И сделал что-то с лицом, чтоб выглядеть не так странно, как выглядел без макияжа, но и не так дико, как когда подводил глаза черным. Даже старше стал лет на пять. Понятно, в общем, за что он ценит свою мисс Уилкис. Она научила его виртуозно пользоваться гримом, и, наверняка, до сих пор дает полезные советы о том, как одним только внешним видом заморочить головы и людям, и нелюдям.

И понятно, за что он ценит Франсуа. Франсуа Хасан и сам очень ценил.

Но чем объяснить Мухтара? 

К сожалению, Шольто, хоть и был не против сотрудничества, ничем определенным в поисках помочь не мог. Хольгер стал осторожнее, и прежние методы больше не работали. Зато Шольто дал пищу для размышлений. Данные для обработки, как сказал Заноза, у которого любимым занятием было — над чем-нибудь думать. Или что-нибудь придумывать. Результаты последнего могли оказаться непредсказуемыми, так что для всех лучше было, когда Заноза разгадывал какую-нибудь загадку, а не выдумывал что-нибудь интересное, чтоб не скучать. Хольгер был отличной загадкой. Но Хасан не меньше Занозы был заинтересован в его уничтожении, так что старый упырь не должен был занять надолго. Ладно, потом найдется еще что-нибудь.

Всегда что-нибудь находится.

— Он аккуратно кормится. Либо перестал убивать, либо добывает еду где-то не здесь. Может, в Мексике?

— Не наездишься в Мексику, — заметил Хасан. — Не все носятся, как ты. Но, возможно, он ест мексиканцев? Если заманить в свой дом десяток нелегалов, держать в подвале… Что? — он замолчал, увидев в глазах Занозы какой-то новый интерес.

— Ничего. Абсолютно. Просто подумал, что я о тебе дофига всего не знаю. Но нет, der Schlitzohren считают всех, включая нелегалов. В последние две недели людей пропало не больше, чем обычно. Бесследно никто не исчез и обескровленных трупов не находили. К тому же, Хольгер предпочитает молодежь, и если он не изменил свои привычки полностью, это сужает выборку. А изменять привычкам трудно.