Солнце цвета ночи - Казаков Дмитрий Львович. Страница 55

– Прозорливость владыки достойна восхищения, – сказал Ивар.

– Яаотль, распорядись, – император махнул рукой и сел на прежнее место.

– Пойдем, – человек в плаще взял ошалело хлопающего глазами Куаутемока за плечо и подтолкнул к дверям. – А ты, – он повернулся к хуастеку-проводнику, – иди к своим.

Тот поклонился, вдоль стенки зашагал туда, где пировали посол и его свита. Топоча, как стадо быков, викинги выбрались за дверь.

– Стойте тут, – распорядился Яаотль. – Я приведу ваших.

– Что за тип сидел рядом с императором? – спросил Ивар, когда Яаотль скрылся внутри. – Зыркал на нас, точно мы его родного батюшку жизни лишили.

– Это Гравицкоатль, верховный служитель Уицилопочтли, – ответил Куаутемок. – Фактически он управляет всеми жрецами, даже главный служитель Тлалока ему подчиняется…

– Да, врагов всегда завести легче, чем друзей, зато потерять сложнее, – изрек Нерейд. – А кем тебя только что назначили?

– Отомитль – это воин, приближенный к императору, имеющий право находиться во дворце! – Куаутемок гордо продемонстрировал кожаные браслеты. – Теперь я могу вступить в союз воинов-орлов или воинов-ягуаров!

Дверь приоткрылась, из нее выступил Яаотль, за ним появились Арнвид с учеником и Гримгельмир.

– Он нам еще… – начал было Нерейд, но Ивар ткнул его локтем. Рыжий викинг поперхнулся и замолчал.

Из зала выскользнули четверо слуг с факелами, пошли впереди. Яаотль, а за ним викинги свернули на узкую дорожку, уходящую в сторону от той, что вела к воротам.

Из тьмы выплывали раскоряченные деревья с толстыми, как бочки, стволами, покрытыми шелушащейся коростой. В кронах что-то шелестело, издалека доносилось раздраженное взревывание.

– Там что – псарня? – поинтересовался Нерейд.

– Император собирает диковинных и редких зверей, держит в клетках, – сказал Куаутемок.

Дорожка вывела к низкому зданию с очень широким фасадом, украшенным мозаикой из морских раковин и пластин нефрита.

– Покой Соленой Воды, – сообщил Яаотль. – Тут вы будете жить. Слуги доставят внутрь все необходимое, так что наружу без приглашения лучше не выходить.

– Намек понял, – хмыкнул Ивар.

– Проходите, – Яаотль махнул рукой. – А ты, воин, оставайся здесь, я объясню твои обязанности.

Ивар кивнул Куаутемоку, первым шагнул на широкие ступени из белого камня. Миновал двери, а когда оказался внутри здания, ощутил слабый запах морской соли и водорослей.

В просторном зале убралась бы вся усадьба Ивара.

Слуги зажигали светильники, развешенные на вбитых в стены крюках, расстилали циновки, бросали на входящих викингов полные страха и удивления взгляды. В одном из углов виднелся самый настоящий очаг, в потолке над ним – отверстие дымохода.

– Разместимся с удобством, – сказал Ингьяльд.

– И нападать на нас будет тоже удобно, – хмыкнул Ивар. – Двери широкие, окон много, все не перекроешь.

Услышал за спиной сдавленное, полное ужаса восклицание.

Слуги медленно пятились к двери, бормотали что-то себе под нос. Смотрели на конунга так, словно он только что разбил статую их бога, да еще и помочился на обломки.

В павильоне Утренней Звезды было прохладно, врывающийся в окна ветерок нес запахи цветов и свежей зелени. Тень императора за ширмой двигалась неспешно, время от времени доносилось причмокивание, туда-сюда сновали слуги с пустыми и полными блюдами.

Гравицкоатль терпеливо ждал.

Вчера вечером, только увидев чужаков с прозрачными, как вода, глазами, он ощутил сильнейшую тревогу, а ночь провел в молитвах и беспокойном сне, полном жутких видений.

Пронесли воду в украшено драгоценными камнями тазу, раздался плеск, довольное урчание, и тут же слуги подхватили ширму и отодвинули в сторону. Жрец, встретившись взглядом с императором, поклонился, ощутил лбом шершавую плоть циновки.

– Ты появился во дворце с самого утра, – голос правителя звучал тихо, но Гравицкоатль знал, что он может звенеть, словно медный гонг и реветь, точно храмовая труба. – Что отвлекло тебя от выполнения обязанностей в храме?

– Забота о безопасности владыки и государства, – проговорил Гравицкоатль, не поднимая взгляда.

– Да ну? – император хмыкнул. – Говори!

– Прибывшие вчера в Теночтитлан чужаки, коих невежды именуют детьми Кецалькоатля, – жрец ощущал, что в словах его сквозит злоба, но остановиться не мог, – должны быть убиты как можно скорее, а их кровь – пожертвована великим богам.

– Интересно… – правитель ацтеков с удивлением разглядывал склонившегося перед ним служителя Уицилопочтли, думая, какая муха того укусила. – Я сам пригласил их быть моими гостями, а теперь должен отправить на жертвенный камень? Ты понимаешь, что предлагаешь?

– Истинно так, владыка, – Гравицкоатль осмелился поднять голову, лицо его исказила злобная усмешка. – Великий покровитель нашего народа, Светоч Мира, Сияющий Орел явил мне ночью видение. И затряслись мои члены и ослабли, и пал я на пол бездыханный…

– Ладно тебе, про члены-то, – буркнул император. – Что конкретно сообщил тебе Уицилопочтли?

– Он показал, как такие вот белые люди со светлыми глазами сжигают наш город, обращают в развалины его дворцы и храмы, – жреца трясло, черные глаза его дико сверкали, а раны на щеках, оставшиеся от ритуального самоистязания, набухли свежей кровью. – Показал, как лягушки квакают там, где был Теночтитлан, и рыбы жиреют от мертвечины!

– Очень здорово, клянусь зеркалом Тескатлипоки, – император огладил подбородок.

Он прекрасно понимал, что должен прислушиваться к советам жрецов, особенно вот этого, тщедушного и злобного, точно змея, но в то же время осознавал, что принеся в жертву тех, кого сам назвал гостями, будет обречен на долгие муки совести.

Да и слишком невероятной выглядела мысль о том, что горстка чужаков сумеет разрушить протянувшуюся от океана до океана империю.

– Эх, если бы мы взяли их в плен… – пробормотал правитель ацтеков. – Так ведь нет – сами пришли! Знаешь чего, – его взгляд обратился к замершему в ожидании жрецу. – Давай подождем. Когда Солнечный Орел явит волю более открыто, тогда и начнем действовать.

– Мудрость владыки превыше всего, – мрачно ответил Гравицкоатль.

Глава 14.

Праздник огня

Птицы за окнами вопили мощно, словно перепившиеся русичи, немелодично храпели викинги, кто-то тоненько и жалобно присвистывал, точно глиняная свистулька.

Ивар открыл глаза и потянулся, ощущая, как хрустят суставы и расправляются занемевшие от долгого лежания мускулы.

– Да куда ты лезешь, клянусь подолом Фрейи? – донесся от дверей раздраженный шепот Ульва. – Не видишь, спят все?

– Но велено купать гостей… – растерянно отозвался кто-то.

Ивар поднял голову – у широких дверей Шестирукий препирался с малорослым ацтеком, облаченным в набедренную повязку.

– А, конунг, – обрадовался Ульв. – Вот, пришел. Требует, чтобы мы проснулись и отправились купаться.

– Мысль хорошая, – сказал Ивар, втянув носом воздух, пахнущий как старые портянки. – Поднимай всех и отправимся. А то храпят как свиньи, да и грязью заросли так же…

На лице ацтека отразилось облегчение.

Дружинники просыпаться не желали, отворачивались к стенам, пытались закрутиться в циновки. На пинки и тычки отвечали недовольным ворчанием, открывали глаза и тут же засыпали вновь.

– Ладно, – сказал Ивар, – придется использовать особый метод… А ну встать, к оружию!

Одеяла полетели в стороны, дружинники повскакали, начали дико озираться, хвататься за мечи и секиры.

– Ну, конунг… зубы Фенрира… ты чего? – спросил Нерейд, на щеке которого краснела полоска пролежня.

– Утро наступило, вставать пора, – ответил Ивар. – Все понятно?

Рыжий викинг застонал, обхватил голову руками, Кари недовольно заворчал и принялся обуваться.

На улице викингов ждал Куаутемок, обвешанный яркими перьями и драгоценными цацками до такой степени, что напоминал попугая. За его спиной толпились десятка два наряженных попроще воинов.