Проклятие Одии - Карранса Майте. Страница 61

Омниоры недоуменно переглянулись. В своем большинстве они не понимали, к чему клонит Селена, а та, сверкнув глазами, гордо подняла голову и продолжила:

— Я стою здесь перед вами, такая же омниора, как и остальные. Вместе с вами я молчаливо соглашалась с неизбежной гибелью наших дочерей от убийц-одиор. Афиняне безропотно отправляли своих дочерей на съедение Минотавру, а мы, одиоры, много веков позволяли одиорам пить кровь наших. Одиоры умертвили мою двоюродную сестру. Потом они добрались и до моей матери. Пусть я еще молода, но опыта мне достанет на двоих, а то и на троих из вас, и теперь, когда речь идет о жизни или смерти моей дочери, опыт подсказывает мне, что мы, омниоры, очень трусливы. Мы все время прячемся от одиор. Мы палец о палец не ударили, чтобы объединить свои силы и положить конец истязающему нас нашему Минотавру и подтачивающим наши силы страхам, а лишь уповали на свое избавление от них от рук Избранницы.

Вместо того чтобы бороться с одиорами, мы безропотно отдавали наших дочерей на заклание, не забывая при этом заткнуть рот любой из нас, возвысившей голос против такой чудовищной несправедливости. Что же мы будем делать теперь, когда вспыхнет война? Чем мы ответим одиорам?

С этими словами Селена оглядела присутствующих. Все молчали и, к своему удивлению, она прочла на многих лицах неподдельный интерес.

— Выходит, мы ответим одиорам тем, что умертвим свою собственную Избранницу?

Валерия смотрела на Селену с разинутым ртом, а по рядам омниор пронесся ясно различимый ропот.

— Напомню вам, что моей дочери Анаид всего пятнадцать лет. Она еще мало что знает. В голове у нее, как у любого подростка, часто царит полный кавардак. И все-таки ей хватило мужества, чтобы сразиться с самыми страшными одиорами на земле. Именно она освободила мир от кровожадной Сальмы и могущественной Кровавой Графини. Кто посмеет это отрицать?

Селена с вызывающим видом смерила пылающим взглядом своих зеленых глаз съежившихся омниор.

— В этом нет ни моей, ни вашей заслуги. Анаид совершила это сама. Рискуя собственной жизнью, она честно играла роль Избранницы, навязанную ей омниорами, спешащими спрятаться за ее детской спиной. Она очень боялась, потому что была воспитана в нашей робости и трусости, но поборола свои страхи. Маленькая девочка, она в одиночку бросила вызов чудовищам. Ей всего пятнадцать лет, а ее врагам — тысячи.

Как же мы могли это допустить?! Как нам не стыдно?! Как не стыдно вам осуждать Анаид и меня, и всех, кто помог моей дочери совершить ее невероятные подвиги?! Ты, Людмила, безропотно впитавшая страх, витающий в ваших краях со времен Эржбеты Баторий, и сложа руки проливавшая слезы по умерщвленным юным омниорам, ты, ни разу не вступившаяся ни за одну из них с атамом в руках и ни разу не сразившаяся ни с одной одиорой, какое право ты имеешь требовать смерти единственной в мире омниоры, не побоявшейся вступить в схватку с Кровавой Графиней и победившей ее?!

Теперь омниоры не просто изумленно перешептывались, среди них раздались громкие возгласы, но Селена не замолкала:

— Имейте в виду, война колдуний уже началась. Жезл Власти вернулся в подлунный мир и попал в лапы одиор. Но не забывайте, что всех одиор не более тридцати, а нас — много тысяч. Неужели мы и дальше будем унижаться перед ними?!

Теперь что-то кричали почти все омниоры. Одна из них, англичанка из Клана Овцы, громче всех:

— Я Круна Солсбери, дочь Кэтлин и внучка Инны из Клана Овцы. Кто ты такая, Селена, чтобы решать, когда и как нам бороться с одиорами? Чем ты прославилась, кроме вопиющего неповиновения? Почему мы должны тебя слушать?

Выпрямившись во весь рост, Селена заявила громовым голосом:

— Я Селена Цинулис, дочь Деметры и внучка Геи из Клана Волчицы. Я сражалась с Баалатой, научившись у Ледяной Королевы приемам боя, принятым среди одиор. Я томилась пленницей ларвы Сальмы и Кровавой Графини в Тусклом Мире. Я, Селена, спустилась по Тропе Оры в Царство Мертвых и умолила мертвых сохранить жизнь моей дочери и пленить в недрах земли кровожадную Баалату. И я это сделала одна Мне никто не помогал. Моя дочь тоже одна уничтожила Графиню и Сальму. Мы, две одиноких волчицы, сразились с самыми страшными из одиор и победили их. Что же будет с одиорами, если на них набросятся все змеи, медведицы и львицы одновременно? Да от них останется мокрое место!

Ученая Ингрид поправила на носу очки и возразила:

— Передо мной лежат выдержки из фундаментального труда Дороти МакЛауэр обо всех схватках одиор с нашими кланами. В нем описано более двенадцати тысяч пятисот сражений, позволивших исследовательнице сделать вывод, что одиоры непобедимы. Поэтому омниоры обречены жить своей нынешней жизнью. Мы должны таиться, прятаться, изворачиваться, научившись хитростям своих покровителей из животного царства. Мы всегда жили именно так. Вот уже три с лишним тысячи лет мы прячемся так же ловко, как это делают животные, чьи имена носят наши кланы. Именно это и позволило нам выжить, и по-другому нам нельзя. Вот и сейчас нам нужно залечь на дно и переждать тяжелые времена. Наверняка они когда-нибудь кончатся. Победить одиор невозможно.

— Неправда! — повела широкими плечами мускулистая Аврелия. — Я Аврелия, дочь Сервилии и внучка Лукреции из Клана Змеи, утверждаю, что при хорошей подготовке и с подходящим оружием столкнуться лицом к лицу с одиорой совсем не страшно. Наши матери не разрешали нам драться, но я, ставшая беспомощной свидетельницей гибели своей сестры от рук одиоры, нарушила этот запрет. Я нарушила его с разрешения моей бабушки, великой Лукреции. Вы все ее знали и оплакали ее кончину этой зимой. В свои сто три года Лукреция мыслила очень ясно и была прозорлива Именно она приказала мне обучить боевым искусствам Избранницу. Бабушка Лукреция много раз намекала мне на то, что жить так, как мы живем, нельзя. Прошли те времена, когда мы, омниоры, прятались по углам, умоляли о пощаде и бессильно оплакивали ушедших от нас. Как и Селене, мне это надоело. Многие из молодых омниор коротко подстриглись и обучаются боевым искусствам. Мы не желаем больше прятаться и жить в постоянном страхе!

Крисельда получила срочное сообщение от Ариминды и незаметно покинула помещение под бурные аплодисменты самых юных омниор, раздавшиеся после пылкой речи Аврелии.

Оказавшаяся между двух огней Валерия, пытаясь найти компромисс, заявила:

— Признаюсь, что поначалу и я испытывала некоторые сомнения. Я знаю Селену очень давно. Она всегда была очень последовательной в своих взглядах непокорной бунтаркой. Кто, кроме нее, смог бы воспитать в Анаид не безропотную покорность судьбе, а мужество и стойкость? Кто из ваших дочерей, взращенных в духе осторожности, страха и покорности, отважился бы проскакать на солнечном луче и сразиться с кровожадной Сальмой? Кто из них отважился бы проникнуть в замок Кровавой Графини, чтобы уничтожить ее талисман?..

На это присутствовавшие омниоры не нашли, что ответить.

— Селена передала своей дочери непокорность и мужество, — продолжала Валерия. — Она с любовью и мудростью воспитала ее бесстрашной и, не побоюсь этого слова, свободной!

— Но ведь у Анаид ничего не вышло! — закричали самые консервативные омниоры.

— Избранница нас предала!

— Анаид намеревалась вступить на Тропу Оры для того, чтобы избавить нас от Баалаты, — возразила им Валерия. — Это самоотверженно! Только ее схватили хранительницы вулкана Тейде, ожидающие сейчас нашего приговора…

— Смерть Анаид станет всем нам смертным приговором! — перебила Валерию Селена.

С молодыми омниорами стали спорить консервативные, но ряды их таяли на глазах. Сторонниц Людмилы становилось все меньше и меньше, и их слова сталкивались с резкими возражениями, но они упорно продолжали:

— Избранница должна умереть!

— Надежды больше нет!

— Анаид нельзя верить!

— Я люблю Анаид! — заглушил остальные голоса крик Селены. — Я люблю ее безумно и спасу даже ценой собственной жизни!

Большинство омниор вскочило и зааплодировало. Одна из них, молодая светловолосая омниора с Кантабрийских гор, [49] выразила мнение большинства: