Одиннадцатый легион - Юрин Денис Юрьевич. Страница 9

– Нет, спасибо, я уже поражен. А меня почему-то лекари убеждали, что лучше использовать спирт…

– И они совершенно правы, но только дифференция в том, что ваши армейские медики имеют этот продукт в совершенно неограниченных количествах, как для дезинфекции, так и для внутреннего потребления. А здесь, батенька, лес… и спирта нет! Использовать же местный самогон не рекомендую… В нем есть нуочень странные компоненты, – отметил доктор, задумчиво облизываясь.

Перевязка была закончена. Старичок отошел и начал суетливо убирать в мешок хитроумные инструменты и бинты, аккуратно разложенные на столе.

– Если честно, – заговорил он вновь, – я удивлен… нет, пожалуй, шокирован. Вы, молодой человек, просто растоптали и выбросили вон весь мой багаж знаний, накопленный за тридцать лет практики…

Резко развернувшись, лекарь подошел ближе. Умные, знающие глаза смотрели на Дарка в упор, пронизывая насквозь. На какое-то время в комнате воцарилась гробовая тишина, затем врач продолжил тихим вкрадчивым голосом, впечатывая слова в мозг:

– Не знаю, как выглядела рана сразу после удара, но то, что я увидел сейчас, достойно удивления. Такие глубокие и обширные разрезы мне доводилось видеть раньше только на трупах… и я не знаю, почему вы живы, не вижу для этого ни одного разумного объяснения.

Находясь уже в арсенале и занимаясь подборкой оружия для предстоящего похода, Дарк никак не мог успокоиться. Слова лекаря не столько поразили его, он и сам прекрасно знал, что был на волосок от смерти, сколько оскорбили. Впервые в жизни Аламез почувствовал себя не человеком, а беззащитным кроликом, которого любопытные крестьяне потравили протухшей капустой, а затем воодушевленно обсуждают, почему он еще не подох.

Милые, добрые доктора, насколько чутко они относятся к своим подопечным. Как старательно они пытаются спасти жизнь на операционном столе и как негодуют и даже напиваются, когда это не удается и наглый пациент «совершенно неожиданно» умирает, хотя, по их мнению, должен был выжить. А тут… пришел к лекарю, а он тебе: «Вы труп, батенька, не могли бы объяснить, как это еще ножками по земле стучите? Науке в моем лице хотелось бы это узнать!»

– Ну ладно, к черту все, – сквозь зубы прошипел Дарк, – …проехали, пора делами заняться.

А дел предстояло много. Никто из охотников, видимо, не служил в армии и не имел ни малейшего понятия, как хранить трофейное оружие. Почти трезвый кузнец долго возился со ржавым замком и наконец-то открыл дверь оружейной. Привычный к виду до блеска начищенной амуниции, расставленной в идеальном порядке по оружейным полкам, Дарк обомлел, когда увидел порядка шести-семи сотен мечей, палиц, секир, щитов и всевозможных частей лат, хаотично разбросанных по полу и покрытых толстым слоем липкой грязи. Оружие было в ужасном состоянии. Собрав урожай трофеев, охотники свезли его сюда, даже не позаботившись отчистить от крови и грязи.

Поймав первого попавшегося под руку подмастерья, Дарк направил его к воротам, предупредить Зулика, что их встреча переносится часа на два-три, а сам углубился в поиски хотя бы чего-то, что еще осталось в пригодном состоянии.

Дубины и длинные ножи были идеальным оружием для охотников, воевавших в основном «из засад», а оружие ближнего боя рассматривалось исключительно как средство добивания противника и выяснения отношений при дележе добычи. Инструментарий армейского образца вызывал, скорее всего, пренебрежение – им редко кто пользовался. Трудно представить себе охотника, крадущегося в кустах или прыгающего по оврагам с тяжелой двуручной секирой в руках – тяжело, неудобно и непрактично. Сваленный же здесь лом должен был пойти на переплавку или на продажу королевскому люду. «Так пущай они и отчищают…» – логика лесного кузнеца была проста до безобразия и в корне неверна: оружие в хорошем состоянии стоит дороже.

Пока тело ползало на четвереньках по сараю, а руки были заняты разгребанием мусора, голова усиленно размышляла о том, что он все-таки ищет. Двуручные мечи Дарк не любил. Конечно, они наносили куда больший урон и могли при точном ударе разрубить противника пополам, но в то же время имели много недостатков: медлительны, хороши лишь на длинной и средней дистанции, требуют много сил и самое главное – исключают возможность использовать в бою вторую руку, которая могла бы или держать щит, или умело использовать кинжал. Дубины или одноручные топоры тоже не подходили, так как, во-первых, ими нельзя колоть, что значительно сужает круг используемых приемов, а во-вторых, данные типы оружия дают легковооруженному противнику значительные преимущества в скорости и маневренности.

При всем богатстве выбора единственным приемлемым решением был легкий одноручный меч. Изрядно вспотев и измазавшись с ног до головы, ползая на карачках по свалке, он все-таки нашел подходящий экземпляр. Им оказался хорошо сбалансированный средней длины нордер, неизвестно по какому счастливому, нет, просто непостижимому стечению обстоятельств попавший в руки не разбирающихся в оружии лесных жителей.

Глаза Дарка широко открылись от удивления и восторга. Меч был редким, и знающий боец заплатил бы за него целое состояние, да что деньги, отдал душу нечистому…

Тонкий слой покрывающей извилистое лезвие ржавчины походил на таинственный покров многовековой пыли, скрывающей от алчных глаз проходимцев настоящую реликвию, артефакт прошлого, о котором было сложено немало легенд.

В далекие времена становления Империи на северной границе разразилась череда длительных и кровопролитных войн с отсталыми племенами тугусов и магрилов. Их орды были плохо организованы, и победа была бы быстрой, если бы не одно обстоятельство, над которым до сих пор ломают голову лучшие ученые мужи цивилизованного мира: «Откуда у прозябающих во тьме невежества, не знающих ремесел дикарей появилось оружие, значительно превосходящее по боевым качествам лучшие образцы имперского вооружения?» Ответ не удалось найти даже после подавления последнего очага сопротивления и проведения ревностных пыток выживших вождей. Загадка осталась неразгаданной, а уникальные экземпляры трофеев обрели новых хозяев в лице имперской знати и высокооплачиваемых наемных убийц, которыми испокон веков кишела Столица и богатые купеческие города.

В отличие от университетской профессуры, новых владельцев прельстили в оружии северян, конечно же, не мистическое происхождение и не уникальность композитных сплавов, а весьма «прикладные», в полном смысле этого слова, свойства.

Относясь к разряду прямых мечей, нордеры были не только надежны и прочны, но и имели ряд качеств, обычно характерных для косых сабель. Ими можно было наносить более сильные косые удары как сверху, так и снизу при гораздо меньшем замахе, чем у обычных мечей. Нордер был лучше управляем во время инерционного движения, что позволяло неожиданно для противника прервать атаку, перейдя к обороне, или быстро нанести удар под совершенно другим углом. Длинный, волнистый по краям клинок был достаточно прочен, чтобы принять на себя сильный удар двуручного меча, и в то же время легок и гибок, что позволяло вести бой маневренно и на хорошей скорости.

Капитан осторожно взял в руки ценную находку и принялся внимательно изучать извилистое лезвие и узкую рукоять. На него нахлынули воспоминания из сказочно безоблачных дней обучения в Академии…

– Господа, позвольте вам напомнить, что вы будущие имперские офицеры! – грозно поправив съехавшие на кончик носа очки, начал очередное наставление профессор Отарий Татьеро, один из лучших экспертов по оружию Имперской Академии Наук. – Предупреждаю, что впредь не желаю слышать от вас дилетантские словечки типа «нордер», возникающие в обиходе из-за нежелания или потенциальной неспособности некоторых влиятельных при дворе особ выговорить полное и точное название этих великолепных образцов вооружения. Вы не ленивые придворные и не подзаборный наемный сброд, вы профессиональные военные, которые просто обязаны знать, что у них в руках!