Сын архидемона - Рудазов Александр. Страница 54

— Как ты узнал? — злобно проворчало что-то в кустах.

— Догадался.

Яцхен выбрался наружу и плюнул на землю. Там, куда попала кислота, трава сразу начала растворяться. Я невольно вздрогнул, представив, как он плюет в меня.

Выглядел яцхен гораздо лучше, чем позавчера. Руки все на месте, ножка целенькая, нигде ни единой царапины. Здоровенький, как баклажан. На меня смотрит с явным вожделением и разве только не облизывается.

Интересная штука, которую я обнаружил в своем новом теле — чувство Направления. Конечно, не то же самое, которое было раньше. Просто нечто вроде компаса, настроенное персонально на яцхена — теперь я чувствую, в каком он направлении и на каком расстоянии. Нетрудно догадаться, что это досталось мне в наследство от энгаха, чье тело я занял. Точно так же Джемулан в свое время разыскал покойного Рубаку.

Не знаю, сохранилось ли Направление у яцхена. Вполне возможно, что без Рабана он уже не может его нормально использовать. На это указывает то, что он не напал на меня в джунглях, а подстерег здесь, на пути обратно.

— Чего пялишься? — спросил я у яцхена.

— Съесть я тебя хочу, — честно ответил тот.

— Думаешь, получится?

Яцхен молча шагнул вперед. Я так же молча отступил назад. Я прекрасно помню, на какой дистанции яцхен может убить человека быстрее, чем тот успеет моргнуть. Девять с половиной метров. Подпущу его ближе — и я стопроцентный труп.

— Еще один шаг — натравлю Пазузу, — предупредил я. — Уйди с дороги.

Ему ведь не хочется погибать. Совсем не хочется. Он теряет гораздо больше, чем я. Я теряю всего лишь одну человеческую жизнь — не слишком долгую, не слишком роскошную… черт, я живу в необитаемом мире! Не такая уж большая потеря. А вот он… он теперь демон. А если поглотит меня — станет архидемоном. Бессмертным, всесильным архидемоном. Понятное дело, что ему не хочется рисковать всей этой радостью.

Немного подумав, яцхен взмахнул крыльями и взлетел. Я проводил его взглядом, сунул Пазузу обратно в трусы, взвалил на плечо калебас и поплелся домой.

Глава 25

Прошла неделя. Я понемногу начал приспосабливаться к новым условиям. Человек ко всему может приспособиться, дайте срок.

Добывать пищу мне теперь сложно. Это яцхену легко — нашел дичь, тут же моментально догнал, расчекрыжил и сожрал. А человеку без оружия, без капканов приходится куда как труднее. Поэтому, когда закончилось мясо, я перешел на фруктовую диету — к счастью, съедобных плодов в здешних джунглях хватает.

Еще я начал ловить рыбу. Удочку сделал сам, из подручных материалов. Удилище — из тонкой жерди. Леску сплел из собственных волос. В качестве крючков использовал колючки одного местного растения — изгиб как раз подходящий. На наживку пошли комары и мухи. Жаль, ходить за рыбой далеко — ближайшая речка отсюда в трех километрах с гаком. До моря и вовсе не доплюхать.

Пробую и охотиться. Даже сделал оружие — рогатку. Пришлось немало потрудиться, прежде чем я отыскал подходящую рогульку. Вот с резинкой было проще — ее я вынул из трусов (чтобы не спадали, подвязал их тонкой лианой). Ну и камней набрал. Теперь тренируюсь стрелять по мелким птицам — результаты пока что нулевые, но Рим тоже не сразу строился.

Голым по джунглям я больше не хожу. Уж лучше изнывать от жары, чем кормить своей кровью пиявок и гнус. Неделю назад меня ужалила какая-то муха — до сих пор мучаюсь. Ранка на шее воспалилась, опухла и немилосердно болит. То ли эта тварь была ядовитой, то ли я подхватил какую-то заразу. Надеюсь, это не слишком серьезно — до ближайшей больнички отсюда топать и топать.

Интересно, насколько у этого тела хороший иммунитет?

Последние полчаса я занимаюсь изготовлением новых башмаков. Вчера нашел в джунглях дерево, похожее на бразильскую гевею — с латексным соком. Жидкий и текучий, на солнце он очень быстро застывает, превращаясь в натуральный каучук. Вчера вечером я сделал несколько надрезов, подставил под них половинки кокосовых орехов, а сегодня принес добычу сюда. Теперь обмазываю латексом ступни — первый слой, второй, третий… Если все пройдет нормально, у меня получатся отличные водонепроницаемые ботинки. А что — голь на выдумки хитра.

Вороша веткой угли, в которых запекались собранные утром улитки, я лениво размышлял о смысле жизни. По всему получалось, что смысла у моей жизни нет, и это меня огорчало.

А тут еще и яцхен в очередной раз появился. Я почувствовал его высоко-высоко в небе и торопливо скрылся в землянке. Через несколько секунд на землю шлепнулся тяжелый камень.

Опять он пытается убить меня сверху. Уже третий день эта шестирукая гадина швыряет в меня тяжелые предметы. Помнится, я таким образом прикончил Готфрида Бульонского. Однако я, в отличие от Готфрида, чувствую местонахождение врага, поэтому всегда успеваю спрятаться под крышей. Но меня это все равно раздражает. Сиди вот теперь здесь, жди, пока у него кончатся снаряды или терпение.

А чувства Направления у яцхена точно больше нет. Иначе он достал бы меня даже сквозь крышу — крыша-то у землянки ветхая, пробить ее ничего не стоит. Швырни камень посильнее, и всего делов. Но для этого нужно точно знать, где я нахожусь… а он, судя по всему, не знает. Это хорошо.

Хотя рано или поздно он все равно меня достанет. Я не смогу бегать от него вечно. И меня уже достало постоянно озираться. Я ведь теперь даже в туалет хожу по принципу: писай быстро — яцхен близко.

Спрашивается, какой тогда смысл трепыхаться, оттягивать неизбежное?

Но прочь пораженческие мысли. Хрен я дам этой падле меня сожрать. Уж лучше устроить акт самосожжения, чем стать завтраком поганой твари.

Кстати, мысль не лишена смысла. Если я самоубьюсь, яцхен уж точно не станет архидемоном. Только надо устроить это так, чтобы от тела ничего не осталось… ну да, самосожжение как раз подойдет. Хотя кости все равно останутся — у меня же тут не крематорий, чтобы испепелить тело с костями…

Впрочем, этот план мы прибережем на самый крайний случай. Перед тем, как совершать самоубийство, надо обдумать и взвесить все как следует — передумать уже не получится.

— Что там у тебя происходит? — послышалось из ковчежца. — Опять камнями швыряется?

— Опять, — рассеянно ответил я.

— Он ведь тебя все равно убьет, — злорадно фыркнул Пазузу. — Не сегодня, так завтра.

— Может быть. Чего сказать-то хочешь?

— У меня к тебе предложение. Сделка. Выпусти меня — а я убью того, второго.

— Угу. А потом меня, — хмыкнул я.

— Я дам клятву, что не трону тебя даже пальцем. Ты полгода жил в Лэнге — должен знать, как составить клятву, которую я не смогу нарушить. Если хочешь, я сам ее составлю, а ты проверишь.

Я невольно задумался. Черт, а ведь предложение-то соблазнительное.

Только вот я прекрасно помню, что сделки с демонами заканчиваются скверно в девяноста девяти случаях из ста. Пазузу хоть и прикидывается заботливым мишкой, но наверняка замышляет западло. Да и нехорошо это будет, если он опять окажется на свободе. Не для того я его ловил так долго.

— Не-а, — отказался я. — Что-то не тянет.

— Ты не торопись, обдумай все как следует, — настаивал Пазузу. — Мы же оба от этого только выиграем.

— Нет, не хочу.

— Тогда в следующий раз, когда Лаларту здесь появится, я крикну, что не причиню ему вреда.

— Нет, не крикнешь, — лениво ответил я.

— Почему это?

— Потому что тогда он меня убьет. Но тебя он не выпустит, даже не надейся. Ты бы на его месте себя выпустил?

— Да ни за что! — хохотнул Пазузу. — Ты прав, конечно, Лаларту меня не выпустит…

— Кстати, он не Лаларту.

— Я знаю. Но мне же надо его как-то называть. Ты вот как его называешь?

— Просто яцхеном.

— А что такое «яцхен»?

— Это я… ну, название моего вида. Мне подобные.

— Тебе подобные называются хигйджайя, — поправил Пазузу.

— А я называю их яцхенами.

— Почему?