Дар Демона (СИ) - Веденеева Валерия. Страница 66

— Почему ты называешь ее Существом?

— Оно само себя так называет, — маг пожал плечами.

— У него нет имени?

— Нет.

— Зачем оно тебе? На самом деле — зачем?

— Не знаю, — легко признался Тонгил. — Каприз, если хочешь.

— Арон, скажи честно: ты уже придумал, для чего нужна тварь, но не хочешь рассказывать? Я не обижусь, мне не нужны детали…

Маг глянул удивленно:

— С чего бы мне от тебя скрываться? Нет, я действительно не представляю, зачем мне Существо. Пожалел, наверное.

— Ты? Пожалел это? — полукровка коротко хохотнул.

— По-твоему, на человеческие эмоции я уже не способен? — удивленно и немного обиженно проговорил Темный. — Не могу пожалеть ребенка, которого лишили единственного дома и пытались использовать в чужой войне?

— Ребенка? — ужаснулся Мэа-таэль. — Ты хочешь сказать, чтоэто там внизу, это… эта жуткая мерзость — на самом деле заколдованный человеческий ребенок?!!

— Нет, Мэль, — помолчав, ответил маг. — Я хочу сказать другое. Думаю, Существо появилось на свет в чешуе, и человеческим ребенком никогда не было. Просто… Вот ты, когда смотришь на него, что видишь?

— Я? — хмыкнул полукровка. — Я вижу извращение природы. Голова ящера-переростка, насаженная на тело переростка-змеи. Зубы акулы. Ядовитая слюна. Реакция и повадки хищника, для которого мы — любимая пища.

И добавил, видя, что Темный качает головой:

— Или ты ослеп, Арон?

— Оно заплакало, когда я его ранил, — негромко сказал маг. — Почти как человек. Тогда-то я и понял, что это детеныш. Если сравнивать с людьми, то отважный карапуз пяти лет, отправившийся в лес за приключениями, но потерявший дорогу. Чумазый, зареванный, перепуганный… — лицо Тонгила исказила гримаса боли, он резко замолчал, глядя куда-то мимо полуэльфа.

— Арон, с тобой все нормально? — осторожно поинтересовался Мэа-таэль, видя, что тот не собирается продолжать. Вопрос, впрочем, был бессмысленный — и без того ясно виделось, что с Тонгилом творится неладное. Не в первый раз, впрочем, и явно не в последний.

— Арон? — повторил он.

— Мне нужно побыть одному, — резко произнес Тонгил, поднимаясь. — Передай, чтобы меня не тревожили.

— Арон, — в третий раз произнес полукровка. — Эта тварь…

— Существо здесь не виновато, — не глядя на него, ответил маг. — Никто из ныне живущих не виноват. Просто воспоминания.

Просто воспоминания… Вся его прежняя жизнь, все, чем жил, что любил. Демон обманул, не солгав ни словом. Дорогие ему люди оказались живы здесь, но они не принадлежали ему, не любили его. Сперва Венд, потом Тери… Теперь очередь Рика? Даже имя его сын носит другое — Альмар. Что, если он ни в чем не похож на того мальчика, которого Арон растил в прежней жизни? На ребенка, которого любил, о котором заботился, которого похоронил? Только внешностью — как и остальные: его не-друг, его не-любимая, его не-сын?

Мысль эта появлялась не в первый раз, однако Арон не давал ей воли, не позволял себе думать так. Но сегодня, услышав плачущие причитания Существа, вдруг, словно наяву, вместо чудовища, покрытого чешуей, увидел Рика. Увидел его в тот день, когда мальчик, наслушавшись сказок о пиратских сокровищах, отправился искать клад в ближайший лес, не сказав родителям, — и, конечно, потерялся. Арон нашел его уже на закате, забравшегося под старую ель, чумазая мордашка в слезах…

Вспомнил своего ребенка — и пожалел Существо. Но только сейчас, говоря с Мэа-таэлем, выискивая в каждом слове полуэльфа доказательства его предательства, не находя, сомневаясь, вдруг окончательно осознал: найдет он Альмара или нет, этот мальчик никогда не будет Риком. Кровь от его крови и плоть от его плоти — может быть, но не Рик. Словно близнец, которого забрали при рождении. Полу-чужой, полу-знакомый, дразнящее отражение прошлого.

В городе продолжались беспорядки, идти туда сейчас казалось глупостью. Бессмысленной глупостью. Арон сам не понимал, почему сделал это. Просто вернулся в покои, надел амулет личины, легкую кольчугу, взял сумку с зеркалом, кошель с деньгами, оружие и вышел, Силой заперев дверь изнутри. Как и в прошлый раз, растворился в тенях, призыв которых получался уже инстинктивно. Никто не заметил, как чужак покидает крепость. Днем оборотни, которые могли бы почуять его, по большей части спали, а стражники-люди не обратили внимания.

Хотелось выговориться, поделиться, рассказать правду, — но это желание отдавало самоубийством. Поход в город, где творилось — его стараниями в том числе — бесы знают что, являлось лучшей возможностью отвлечься.

Интерлюдия 8.

Существо размышляло. Новая пещера, которую подарил Существу Злой, почти равнялась Просторной. Чуть короче туннели, чуть ниже свод, но не настолько, чтобы пришлось менять тело. Существу понравилось. И служители, которых привел Злой, оказались не так глупы и неуклюжи, как те, что приходили в «комнату». Пусть они не умели говорить правильно, но они хотя бы молчали.

Мир еще не обрел правильности, но теперь он менялся в нужном направлении.

Злой оказался совсем не таким, как описывал белоголовый. Злой не был злым, но Существо еще не придумало, как называть его по-другому. Внешне Злой не отличался от прочих двуногих, но он умел ставить воздушные стены, выпускать огненные лучи и говорить на правильном языке. А еще он умел понимать Существо глубже, чем просто в значении слов. Никогда Существо не встречало таких интересных двуногих.

Прежние служители лишь восхищались красотой чешуи Существа и нахваливали вкусную еду. На Его редкие вопросы они отвечали так, что спрашивать дальше не хотелось. Злой объяснял понятно и просто, в отличие от белоголового выполнял обещания сразу. И не пытался заставить Существо сражаться со своими врагами.

Подумав о белоголовом, Существо снова рассердилось. Этот двуногий, притворявшийся правильным, лгал Ему. Про ложь сказал Злой, и Существо вспомнило, что это такое…

После встречи со Злым поток воспоминаний усилился. Иногда это оказывались слова, иногда образы, а иногда — мучительное ощущение, как дразнящий, знакомый запах, которому пока не подобрать формы и названия. И даже мысли Существа теперь текли плавно, собственные чувства воспринимались ярче, внешний мир казался занимательнее, а желание навсегда вернуться в Просторную Пещеру поуменьшилось.

На последней мысли рассуждения Существа споткнулись. Оно больше не хотело возвращаться в Просторную Пещеру? Не хотело вновь и вновь погружаться в долгий сон, а потом выходить к маленьким двуногим, которые принесут ему вкусную пищу и отшлифуют чешую? Прежняя счастливая жизнь вдруг показалась — неинтересной?

Существо растерялось. Никогда прежде Оно не испытывало раздвоения в желаниях. Еще одна странность, принесенная Злым. Мир становился все более необычным. Но не страшно, Существо продолжит размышлять. Оно будет думать долго и упорно, и, в конце концов, во всем разберется. И тогда мир станет правильнее, чем когда-либо прежде.

Глава 9.

Незадолго до рассвета Венд очнулся, выброшенный из сна непривычным звуком. Рука первым делом скользнула под подушку, нащупав рукоять кинжала. Огляделся. В комнате, кроме него, никого не было: Ресан еще оставался в храме Солнечного.

Воин поднялся с лежанки, продолжая прислушиваться. Подошел к окну, отодвинул ветхие занавески. Окно на ночь он не запирал. Из-за облаков как раз выкатился обрезанный круг луны, так что видно стало неплохо. Площадь перед постоялым домом, куда выходило окно, пустовала, лишь у колодца, хорошо видимая в лунном свете, медленно кралась дворовая кошка.

Можно было лечь и попытаться поймать еще пару часов сна, но неясная тревога не позволила вернуться в постель. Тишина казалась затишьем перед бурей, неестественным спокойствием леса, выдающим засаду…