Буря над городом - Виор Анна. Страница 13

Карис сообщил, что Указующий Хатар Ташив убедил императора в том, будто его предали, и Хокой-То возжаждал смерти Маизана и Кай-Лаха. Союзники же не оставили Идая в беде, они послали за ним.

– Придется сбрить бороду, – без всяких эмоций холодно говорит Гиделе, – вы будете слишком заметны с ней.

«Сбрить бороду?!» Идай погладил свою длинную черную бороду, завитую лишь сегодня утром и украшенную вплетенными в нее драгоценными камнями. Он – Мудрец! Он – Перст Света! Его борода… все изменилось. Он уже никогда не будет чатанским Мудрецом. Очень скоро, как только весть дойдет до Адава, его схватят и бросят в подземелья Обители. А когда вернутся Указующий Хатар Ташив и император Хокой-То, его ждет страшная смерть. А он еще смертен и уязвим, несмотря на укрепление тела, – полной силы еще нет.

Не стоит быть таким же, как Указующий, что не сдвинется с места и не изменит своего пути даже под страхом смерти; он, Идай Маизан, – другой; пришло время перемен.

Идай кивнул. Всегда рабы ухаживали за его бородой и брили голову, но сегодня он должен сделать все сам, чтобы никто не узнал… Он подошел к золотому тазу для умывания, что всегда стоит во внутренней комнате, наполненный прозрачной водой, взял острый нож и отрезал свою бороду у самого подбородка, ножницами аккуратно подровнял оставшуюся на лице растительность, значительно ее укоротив.

Идай переоделся в принесенную Карисом и Гиделом одежду неудобного тарийского кроя: штаны, туника, короткая куртка. На полу остались его богатые одежды из шитой золотом парчи, его Корона Мудрости, шлейф Силы и борода…

Отрезанную бороду он спрятал в кожаную сумку, что прилагалась к тарийскому костюму. Теперь он другой человек, и о его прошлом напоминает лишь его отсеченная борода…

Из зеркала, обрамленного золотом со вставленными в раму жемчужинами, на него смотрел незнакомец. Темная кожа все равно выдавала в нем арайца, но не чатанского Мудреца. Этот человек, что глядел на него сейчас, ничем не был примечателен. И то, что он один из самых могущественных на свете людей, ничего в нем не выдавало.

Идай вздохнул. Как долго ему придется скрываться?

Он оглядел свои покои, размышляя, что взять с собой в Тарию. Сюда он больше не вернется, по крайней мере, в ближайшее время. Ему придется носить тарийские платья и следовать тарийским обычаям. Даже серьги пришлось вынуть из ушей, тамошние мужчины не носят таких украшений. Идай подошел к своей шкатулке, наполненной драгоценностями. Каждое из них – бесценное сокровище: алмаз с куриное яйцо, рубины чистой воды, сапфиры и изумруды, «кошачий глаз», жемчуга… Золото в этих украшениях – лучшее из лучших, добытое на рудниках Чифры. Все это Идай Маизан собирал долгие годы и оставлять не хотел. Он захлопнул шкатулку и положил в свою сумку. Брать что-либо еще не имело смысла.

«Прощай, Чатан! Прощай, Ара! Я был твоим сыном, но пришло время покинуть родительский дом. Когда я вернусь, ты будешь у моих ног!»

Они переместились. Перемещение происходило для Идая не впервые, и он не ожидал почувствовать что-то необычное, это действо ничем не отличалось от перехода в другую комнату с закрытыми глазами.

Молочный искрящийся туман рассеялся, и Идай оказался в помещении без окон, но под потолком ярко горели знаменитые тарийские негаснущие светильники – их Идай тоже видел не впервые, но не так много за раз. Они ярче тысячи свечей в Зале Мудрецов!.. Они похожи на маленькие солнца, что пленены людьми! Идай едва сдержался, чтобы не ахнуть от восхищения.

Сопровождающие открыли перед ним створку высокой двери, но сами не вошли следом. Пройдя через безлюдную узкую комнату, Идай в одиночестве вошел в следующую дверь и оказался в просторном зале, который, однако, был во много раз меньше, чем Зал Мудрецов, и лишь на несколько локтей вдоль и поперек превосходил размеры самой большой комнаты его покоев в Обители.

Здесь тоже, несмотря на отсутствие окон, было светло от тарийского света, а в камине горело жаркое оранжевое пламя, причем дров или углей он не заметил: камин был чистым, а пламя было прозрачным, словно ограненный топаз – тарийский огонь.

В удобных креслах полукругом сидели его союзники. Те, с кем он будет править этим миром. Теперь, с ним, – все семеро собрались. Идай с неодобрением покосился на обхватившую себя руками и надменно взирающую на него женщину, – ни к чему было привлекать женщину в Первый Круг, каким бы ценным Даром она ни обладала…

Советника Каха он знал давно: десять лет назад тот привел его к Мастеру, сделавшему Доа-Джот. Позже он познакомился и с Советником Абвэном, что перемещался и передавал новые сведения или просьбы от союзников.

Митан Эбан – Мастер Стихий организовал открытие ущелья в горах Сиодар, и встречаться с ним Идаю тоже приходилось.

Сидящий посредине между тремя креслами справа и тремя слева седовласый человек с лицом юноши – Эбонадо Атосааль – сам Верховный. Его, а также женщину и Мастера Полей – Годе Майстана Идай видел до этого только раз в день исполнения обещания – создания Первого Круга.

Бывший чатанский Мудрец занял пустующее кресло и горделиво выпрямился, чтобы не показать союзникам, что чувствует себя голым в этой скромной непривычной одежде и без бороды.

– Первый Круг в сборе! – объявил, улыбаясь уголками губ и оценивающе оглядывая всех серыми пронзительными глазами, Верховный. Он никогда не будет равным среди равных. Этот человек рожден, чтобы вести за собой.

– Времени осталось немного, – продолжил Атосааль, – мера наполняется, и наполняться ей ничто пока не мешает. Всех, кто мог помешать, мы заняли другими делами. Но дальше все будет сложнее. Я предполагаю, что ресурсов Северных земель не хватит. Ему придется перейти залив, а нам придется пожертвовать частью Тарии. Но тогда держать все в тайне уже не выйдет. И никакая война с Арой не поможет. Дело дойдет до открытого противостояния между теми, кто связан, и остальными. У нас с вами было больше года, чтобы усилить свои позиции. В Первом Круге нас семеро, места еще есть, но я не считаю необходимым привлекать к нашей компании кого-то еще. Мы осуществили этот план. Мы семеро побывали в склепе, и нам – пожинать плоды.

Многие согласно кивали, Идай тоже был солидарен с ними.

– Но во Вторые, Третьи Круги и далее нужно набирать столько людей, сколько возможно! У меня полный Второй Круг и заполнены почти все Третьи. Годе, Митан, Карей, Динорада, – он улыбнулся женщине, – в ваших Кругах уже все двенадцать. Идай! – Мудрец встрепенулся. – Тебе, как чужаку здесь, затруднительно было бы найти желающих, поэтому я побеспокоился и отобрал людей для твоего Второго Круга, о Третьем и последующих они позаботятся сами.

Идай был доволен. Он еще не связал себя ни с кем из Одаренных. Задумывался об Исцеляющих из Мудрецов, но это было слишком рискованно в Аре, к тому же Доа-Джота под рукой не имелось.

– Меня беспокоишь ты, Годже, – Советник Ках поднял голову, – в твоем Круге пока только восемь? Я знаю, что ты хочешь связать Иссиму, и я обещал помочь, она не должна остаться беззащитной в грядущих, для всех кто не связан, бедствиях. Оставь для нее место, но остальных набирай!

Ках дернул плечами, а Верховный обернулся к Абвэну, что сидел по левую руку от него:

– Карей, ты уже связал ту милую девочку, что помогала нам год назад? Это она доставляет тебе вести с севера? Алсая, кажется?

– Алсая Ихани. Нет, не связал, – ответил, улыбаясь, Абвэн, – зачем мне еще один Дар Перемещения, мой и так достаточно ярок!

Эбан громко осуждающе хмыкнул (Идай Маизан знал, что во Втором Круге Разрушителя десять Мастеров с таким же Даром), а Абвэн наградил того презрительным взглядом.

– Так она ничего не знает, помогая тебе? – серьезно и холодно спросил Атосааль. – Ты оставил ее несвязанной?

Абвэн продолжал улыбаться:

– Могу отдать ее Каху… Хотя вряд ли она согласится на это.

Атосааль хмурился:

– Я всегда считал тебя чуть ли не самым рассудительным из всех, но здесь ты поступил более чем глупо. Ты повел себя как дурак!