Грозный отряд - Скалл Люк. Страница 62

— Слушай меня, ты, маленький придурок, — прорычал он. — Ты будешь сражаться как миленький. Будешь биться, словно от этого зависит твоя жизнь, — потому что, если это будет не так, я отрежу тебе яйца и пошлю их твоей дорогой мамочке, чтобы помнила, какого трусливого щенка она вырастила.

— Ты его душишь, — запротестовал брат мальчишки. Тот побагровел. Мать жалобно стонала.

Не успел Барандас приказать своему заместителю отпустить мальчишку, его старший брат схватил Турбала сзади за руки. Он попытался оттащить Манипулятора от брата, но Турбал молниеносно двинул локтем парню в живот, и тот, выпустив руки Манипулятора, согнулся пополам от боли.

— Довольно, — приказал Барандас, но седой воин, не обращая внимания на команду, шагнул вперед и врезал эфесом ятагана парню по голове — раз, другой, третий, и каждый раз слышался отвратительный хруст. Юный рабочий карьера рухнул на землю.

— Довольно, — снова рявкнул Барандас, и на сей раз в его руке оказался меч. — Опусти оружие. Если ты снова не подчинишься мне, Турбал, я убью тебя.

Его помощник презрительно усмехнулся и помахал в воздухе своим ятаганом, эфес которого был покрыт кровью.

— Правильно, защищай этих трусов, — яростно выпалил он. — Твое дерьмовое осторожничанье ни черта не будет стоить, когда придут сумнианцы. Ты знаешь, что они делают со своими врагами? Давай я тебе расскажу…

Он не получил такой возможности. Мановением руки Барандас разоружил подчиненного — ятаган, вращаясь в воздухе, отлетел на дюжину футов в сторону. У Турбала отвисла челюсть от изумления.

— Я велел тебе опустить оружие, — заметил Барандас. Несмотря на охватившую его ярость, он не мог не почувствовать облегчения. Турбалу требовалась головомойка, но это разоружение могло привести к обратным результатам и оставить его с половиной разрубленного меча. Это отнюдь не укрепило бы его авторитет у мятежного коллеги.

— Ты сможешь взять обратно свой ятаган, когда я скажу. — Барандас опустил взгляд на упавшего рабочего. Из его головы натекла уже лужа крови.

Мать парня стала кричать.

— Кто-нибудь, сходите за лекарем, — громко обратился Верховный Манипулятор к собравшимся зевакам с вялыми лицами. Он повернулся к женщине и ее младшему сыну, который, похоже, вот-вот обмочится. — Сожалею о том, что здесь произошло. Найдите меня, когда узнаете… оправится ли он. Я прослежу за тем, чтобы вам каким-то образом возместили ущерб.

Он оставил рыдающую женщину и собравшуюся небольшую толпу за спиной. Как ни предосудительны были действия Турбала, это неприятное происшествие назревало с тех пор, как Барандас и два его помощника прибыли в Мальбрек. Город, по-видимому, забыл, что является вассалом Сонливии, забыл о том, что именно Салазар обеспечивает их безопасность и спокойный сон. Теперь, когда надвигается война с Телассой, жителям нужно напомнить, в чем заключается их преданность.

Салазар недавно вернулся в Сонливию после двухнедельного отсутствия. Лорд-маг пока еще не соблаговолил рассказать о том, где побывал. Состояние Халендорфа ухудшилось, и бремя организации армии Сонливии стало сказываться на Барандасе. Главный магистрат Тимерус в достаточной степени восстановился после выпавшего сурового испытания и уже вовсю занимался отбором новых магистратов для замены погибших в ходе покушения. Верхний эшелон правительства Сонливии вскоре будет кишеть людьми, преданными горбоносому главному магистрату — или, по крайней мере, более преданными, чем прежние. Тимерус — интриган, которому нет равных, его коварство обеспечило ему положение второго человека в государстве после самого Салазара.

Барандас вздохнул. Пусть Тимерус играет в свои игры. Перед ним же — более серьезные задачи, на которых следует сосредоточиться. Призыв солдат из бедных районов Сонливии шел полным ходом и на удивление хорошо, но три из крупнейших вассальных городов Сонливии обеспечили настолько скудный набор, что Верховный Манипулятор решил лично проследить за комплектованием армии в Мальбреке.

Он обливался потом в золотых доспехах, шагая в восточную часть города, где огромная каменоломня — основа промышленности Мальбрека — зияла, подобно гноящейся ране в земле. Солдаты в алых плащах отдавали ему честь, когда он проходил мимо, и заслоняли глаза от солнца.

В конце концов Барандас нашел того, кого искал. Гармонда, даже сидящего, трудно было не заметить. Он был одет в свои заколдованные доспехи с головы до ног, не пойдя ни на какие уступки полуденной жаре раннего лета. Единственное, что он снял, — это рукавицы, они валялись на столе рядом.

Перед огромным Манипулятором лежал лист пергамента, и он что-то писал на нем. В его кулаке размером с добрую ляжку перо выглядело несколько нелепо. Сначала Барандас даже поразился тому, что исполин умеет писать. Зверское выражение лица, присущее Гармонду, и его дурной нрав заставляли забывать о том, что он — отпрыск одной из самых известных семей в Сонливии.

Гармонд прервал свое занятие, когда подошел Барандас.

— Командир, — сказал он. Чудовищный шлем придавал голосу гиганта зловещее эхо, так что он вполне соответствовал его демоническому внешнему виду.

Барандас кивнул в знак приветствия.

— Сколько? — спросил он. Ему не очень-то хотелось слышать ответ.

— Восемьдесят пять. Они стали выходить довольно быстро после того, как я начал стучать головами друг о друга.

Барандас поднял бровь. Это больше, чем он ожидал от той маленькой части города, в которую назначил Гармонда. В Мальбреке проживало почти четыре тысячи человек, это самое большое из поселений на территории Сонливии, но до сих пор здесь набрали лишь несколько сотен мужчин.

— Кто-нибудь еще причиняет нам беспокойство?

Повернув голову в шлеме, Гармонд кивнул в сторону холма в нескольких сотнях ярдов к югу. На вершине холма располагалась группа имений, обнесенных заборами, с прелестными фруктовыми садами перед домами.

Барандас вздохнул. «Это всегда привилегированные граждане. Слишком богатые, слишком важные, чтобы посылать своих сыновей на войну».

— Я с ними поговорю, — сказал он.

Знать Сонливии по-прежнему сопротивлялась его усилиям, не желая принимать участие в обороне города. У него не оставалось выбора, кроме как поднять этот вопрос перед Тимерусом, который, вероятно, отмахнется от него с какой-нибудь неубедительной отговоркой. Тем не менее Барандас не видел причин, чтобы богатые торговцы и землевладельцы Мальбрека уклонялись от призыва.

Он пошел по тропинке, которая мягко извивалась вверх по холму. Прогулка была приятной. Отсюда он видел, как алые стражники ходят от двери к двери и вербуют подходящих кандидатов. Призванные получали один день, чтобы собрать все необходимое и попрощаться с родными, прежде чем отправиться в тренировочный лагерь за восточной стеной Сонливии.

Смахнув пот с бровей, он подошел к первому имению — маленькому особняку, скрытому за вишневыми деревьями, которые собирались расцвести, — и внезапно остановился.

Он вспомнил очень похожие деревья и день, начинавшийся так же великолепно.

В разгар дня воздух был наполнен ароматами лета. Запахи, которые всегда сопровождают жаркие дни в Сонливии, столь вездесущи, что их почти не замечают. Но ничто не могло заглушить благоухание цветения, резкий аромат травы и сладкий вкус розового сидра, столь популярного во время фестиваля Красного Солнца — единственного дня в году, когда лорд Салазар появляется перед своим народом.

Барандас вспомнил, с какой гордостью он маршировал рядом с товарищами во главе процессии. Тогда он служил в Алой страже, не прошло еще и года, как он вступил в ряды армии. Они прошли парадным маршем от Обелиска до заросшего буйной растительностью парка Вердиза, который занимал обширное пространство возле юго-восточного угла квартала знати, и проследовали к центру парка. Там безмолвно стоял Салазар перед огромным дубом.

Его называли Вечным деревом. Никто не знал, какое значение оно имело для лорда-мага, но само дерево было прекрасным, его золотые листья оставались нетронутыми сменой времен года. Вечное дерево, как помнили горожане, всегда занимало центральную часть парка.