Грозный отряд - Скалл Люк. Страница 63

Это было великолепное зрелище. Напоминание о тех чудесах, которые некогда существовали в мире, — до падения богов.

Он вспомнил, как сиживал под золоченой листвой дуба и молился о своей матери, когда она заболела. Пагуба в груди в конце концов убила ее, но он находил умиротворение в утешительных объятиях тени дерева.

Барандас закрыл глаза. Он вспомнил, как почувствовал неладное и, бросив взгляд вверх, увидел, что ветви над головой странно колышутся и потрескивают. Повинуясь интуиции, природу которой Барандас так и не понял по сей день, он бросился мимо Манипуляторов лорда-мага и сбил на землю невидимого убийцу прежде, чем тот успел всадить кинжал в спину Салазара. Поняв, что укрытие обнаружено, остальные убийцы соскочили на землю с ветвей огромного дерева. В течение нескольких секунд наступившего хаоса Барандас отбивался от невидимых убийц, получая рану за раной, пока нож не вонзился в его сердце.

Я стоял на коленях, харкая кровью. Салазар произнес какое-то слово, и неожиданно с убийц слетел покров невидимости и они стали видны всем. В бой вступили Манипуляторы, и с этого мгновения все поплыло у меня перед глазами.

Покушение на жизнь Салазара в день фестиваля Красного Солнца в конечном счете повлекло за собой Отбраковку. Самые могущественные маги Сонливии были признаны виновными в заговоре с целью убийства лорда-мага и найме чужеземных убийц. В тот день в Салазаре будто что-то надломилось, и позднее он приказал сжечь Вечное дерево и убить без всякой пощады всех магов в Сером городе и на зависимых территориях.

Что до Барандаса, то он проснулся с новым сердцем из заколдованного железа, и его ждало самое быстрое в истории города продвижение из стражника в Манипуляторы. Иногда он размышлял над тем, не было ли в этом преднамеренной иронии со стороны Салазара. Сердце из железа, дабы нести бремя долга и не разрываться от тяжести того, что должно быть сделано.

Он дошел до особняка. Облаяв его, собака убежала за дом. Барандас положил руку на эфес меча и кашлянул.

— По приказу лорда Салазара, лорда-мага Сонливии и законного властелина Мальбрека, откройте дверь.

Он ждал минуту или две. В конце концов дверь открылась, явив угрюмого старика в куртке из оленьей кожи, с трубкой в руке.

— Я уже говорил тому бронированному голиафу, — заявил он с досадой. — Тут, кроме меня, никого нет. Я слишком стар, чтобы сражаться в вашей проклятой войне.

Откуда-то из дома донесся кашель, который тут же оборвался, словно некто отчаянно пытался заглушить их.

— Думаю, что я посмотрю сам, — сказал Барандас. Он протиснулся мимо старика в прихожую и, пройдя через нее, оказался в роскошной гостиной.

— Это… это безобразие, — запротестовал старик, яростно затянувшись трубкой. — Да ты знаешь, кто я такой?

— Это не имеет значения, — ответил Барандас. Он окинул взглядом кожаные кресла и красивые шкафы палисандрового дерева. — Вы тут хорошо устроились.

Старик нахмурился.

— Горное дело идет у меня удачно. Я отправляю в город много камня. Всегда плачу налоги. До последней монетки.

— А это кто? — спросил Барандас, указывая на картину, висящую над камином.

На ней был изображен хмурый хозяин, только моложе. Рядом с ним — женщина такого же возраста с лошадиным лицом. Между ними — мальчик-подросток с выражением смертельной скуки на лице.

— Это моя жена, Милдра. Она мертва уже шесть зим.

— Я имел в виду мальчика.

На лице старого торгаша внезапно появился страх.

— Харальд? Его здесь нет. Я отослал его в Западную Скалу…

Снова раздался кашель. Он доносился со второго этажа.

— Если я обнаружу, что вы мне лжете, — сдержанно проговорил Барандас, — то вас закуют в цепи, имение отберут, а вашего сына поставят в самые первые шеренги солдат, когда начнутся военные действия с Телассой.

Торговец приуныл и слегка наклонил голову.

— Харальд нездоров. Подхватил какую-то болезнь, когда мы были по делам в Сонливии. Я не нашел врача, который смог бы ему помочь. Его просто выворачивает от кашля.

Барандас нахмурился. Уже не в первый раз он слышал об этой болезни. Если положение ухудшится, то Сонливия вскоре столкнется с настоящей эпидемией. Однако в последнее время просьбу освободить от призыва по причине некоей таинственной болезни он слышал слишком уж часто.

— Пошлите сына к моему человеку Гармонду. Он найдет врача для осмотра. Если все так, как вы говорите, Харальд будет освобожден.

Старый торговец принялся возражать, но Барандас был не в настроении все это выслушивать. Развернувшись на каблуках, он вышел из особняка, закрыв за собой дверь.

— Сколько?

Лейтенант Торам покосился на пергамент, который держал в руках.

— Четыреста шестнадцать.

Барандас разочарованно вздохнул. Солнце опускалось за горизонт, а ему еще предстоял часовой путь назад в Сонливию. Поиски по особнякам на холме оказались бесплодными. Как выяснилось, многие из городских лордов и богатых торговцев предвидели, что вскоре после объявления войны начнется мобилизация, и отослали своих сыновей. И так было повсюду на территории Сонливии.

«Бордели и таверны Ничейных земель, несомненно, сейчас на подъеме», — угрюмо подумал он. Вся его затея оказалась сплошным разочарованием. Из Западной Скалы, Пепельного Дождя и теперь Мальбрека они набрали едва половину того, что он предполагал.

Он повернулся к Саймону, своему оруженосцу.

— Приготовь мою лошадь. Я вскоре возвращаюсь в город.

— Есть, сэр, — ответил парень и стремглав понесся выполнять приказ.

Торам поскреб седые щетинистые усы.

— Мы сделали все, что смогли, мой господин. Если хотите, можем обойти все еще раз. Я уверен, здесь есть симулянты и трусы, которые уклоняются от наших вербовщиков.

— Уже поздно, — ответил Барандас. — Обожди до утра. Если увидишь, что кто-нибудь пытается ускользнуть из города…

— Сэр?

Он повернулся, чтобы посмотреть, кто его прервал. Это был парень, мать которого возражала против его призыва сегодня утром.

— Ты принес новости о своем брате?

Парень выглядел мрачным.

— Лекарь сказал, что он выживет… но понадобятся месяцы на восстановление, прежде чем он сможет вернуться на работу. Или отправиться на войну.

Барандас кивнул.

— Скажи матери, что ей заплатят три золотых шпиля в качестве компенсации за несчастный случай. Это обеспечит питание, пока он поправится.

— А что насчет меня, мой господин?

— Ты ведь совершенно здоров, не так ли? Лейтенант Торам сейчас кое-что запишет, а затем встретит тебя завтра в полдень за городскими воротами. Не опаздывай.

— Я не стану сражаться в вашей дурацкой войне! — выкрикнул мальчишка. Он попятился, а затем развернулся и убежал.

— Хотите, я пошлю за ним кого-нибудь? — спросил Торам.

Барандас заметил, что Турбал наблюдает с самодовольным выражением на лице.

— Нет, — ответил он, сжав рукоять меча. — Я его найду. Ему нужно научиться уважению. — Он помолчал. — Ты можешь сейчас же начинать поиски по второму кругу. Используй любые методы, какие сочтешь необходимыми.

— Есть, мой господин. — Отдав честь, лейтенант пошел к своим людям.

Барандас зашагал в том направлении, куда убежал мальчишка, намереваясь устроить ему хорошую головомойку, и чуть не столкнулся с лошадью, которая двигалась навстречу. Торговец, сидевший верхом, тут же спешился и принялся извиняться.

— Я ужасно сожалею, мой господин, — затарахтел он, нервно вытирая лоб. — Я так спешил. Я скакал большую часть дня и всю ночь.

— Разумеется. — У Барандаса разболелась голова. Из-за этой заминки он, наверное, не догонит мальчишку. Может быть, это и к лучшему, с учетом всех обстоятельств. — А ты не мог бы уточнить, почему это ты так спешишь?

Торговец кивнул, страстно желая загладить свою ошибку.

— Это Поросячьи Врата, мой господин. Деревню спасли! Какие-то отважные горцы и их спутники уничтожили кошмарную мерзость, которая охотилась на жителей. Конечно, — добавил он с заговорщической ухмылкой, — там, где несчастье, там и благоприятная возможность. Деревня отчаянно нуждается в припасах. Ранняя пташка зобок набивает, хмм?