Посланники тьмы - Грановский Антон. Страница 11

Умылся из бадьи ледяной водой. Почистил деревянной жеваной щеточкой зубы. Затем неторопливо оделся. Кожаные штаны, рубаха, шерстяная поддевка, короткая меховая куртка, благодаря которой многие принимали его за охотника-промысловика... Сверху широкий пояс, а на нем – ножны с мечом. В заплечной кобуре – ольстра.

Довершили дело длинный суконный плащ с капюшоном, который Глеб скрепил на плече массивной медной пряжкой, и охотничья кожаная шапка.

Выйдя на улицу, Глеб набросил на голову капюшон и зашагал по дороге к торжку, весело поскрипывая утоптанным снегом. В животе урчало от голода. Вот и торжок.

Возле крайней лавки мужик в каком-то странном ватнике пытался развернуть телегу, дергая лошадку за узду. Сбруя на лошадке была гнилая – одни узлы. Видать, дела у торгового человека шли плохо.

Впрочем, были здесь и успешные торговцы. И кони у них были сытые, и сани да телеги справные. Кое-где у ворот и дверей стояли, дожидаясь хозяев, запряженные розвальни да роскошные сани с расписными задками.

На торжке Глеб сразу двинулся к лавкам с едой.

– Гляди, какой красавчик! – услышал он веселый бабий голосок. – Эй, господин хороший да пригожий, купи баранок!

Глеб повернулся и зашагал к девкам, закутанным в цветастые платки и весело щурящимся на солнце. Остановился возле одной, с лотком, на котором красовались леденцы и свежее печево.

– Откуда ты такой красивый да ладный взялся? – поинтересовалась, лукаво улыбаясь, девка. – Не видела я тебя тут раньше.

– Я не здешний, – ответил Глеб, оглядывая лоток.

– Откуда ж ты?

– Из Поморских земель.

– Эй, Милана! – окликнула девку подружка, продававшая пирожки. – Поделись красавцем!

– Сама себе ищи! – весело ответила Милана.

– Где ж таких найдешь? Красавцы стадами по улицам не ходют!

Девки засмеялись.

Глеб тоже улыбнулся. Он вдруг вспомнил о том, что Дивлян приносил сестрам баранки и леденцы, глянул на девку и спросил наудачу:

– Слушай, красавица, а ты, случайно, Дивляна-ходока не знаешь?

– Дивляна? – Милана прищурилась. – Погоди-ка... Это тот, у которого сестры-калики?

– Он самый.

Она улыбнулась, блеснув полоской белоснежных, ровных зубов.

– Как же, знаю! Раньше он на торжок часто приходил. Баранки да пряники сестрам покупал. А ты почему спрашиваешь?

– Так. По одному делу. И когда он приходил в последний раз?

– Да давно уж!

Глеб вздохнул.

– Ясно. Дай мне пяток баранок посвежее.

Милана сняла с веревочки пять баранок и протянула Глебу. Он сунул баранки в карман охотничьей куртки и протянул девке медную денежку.

– Премного благодарна! – улыбнулась Милана. – Приходи еще, когда захочешь полакомиться!

– Приду, – пообещал Глеб.

Девка вдруг прищурила голубые глаза и проговорила, понизив голос:

– А я ведь не только про баранки да пряники говорю.

Глеб окинул девку любопытным взглядом и сказал:

– Я тоже.

Несколько секунд они молчали, затем Глеб кивнул в знак прощанья, повернулся и хотел идти, но девка его окликнула:

– Погоди-ка!

Он остановился и снова взглянул на Милану.

– Про Дивляна-то я тебе недосказала. Видела я его недавно.

– Недавно? – навострил уши Глеб. – Когда?

– Когда? Да вчера.

Брови Глеба приподнялись.

– Ты уверена?

– Конечно. Хотя... – Милана пожала острыми плечиками. – Может, это и не Дивлян был.

Глеб наморщил лоб:

– Погоди-погоди, давай все по порядку. Для начала скажи, где ты его видела?

– Да вон там! – Милана указала красной рукавичкой на дощатый забор. – У самого заборчика. Прошмыгнул, как тать, и был таков. Весь какой-то скрюченный, руки в карманах, шею замотал тряпкой, а на глаза шапку нахлобучил.

– Значит, лицо его было скрыто? Почему же ты тогда уверена, что это был он?

Милана снова пожала плечами.

– Да я и не уверена. Вот ты сейчас усомнился, и я тоже сомневаться стала.

Глеб задумался, потер пальцами лоб. Снова взглянул на Милану.

– Значит, говоришь, до вчерашнего дня Дивлян здесь часто появлялся.

– Да, почитай, через день. Денег на сестер не жалел. Только вот за последние две или три седмицы ни разу на торжок не свернул.

– Ясно, – кивнул Глеб.

«Должно быть, девка просто обозналась», – подумал он. А вслух сказал:

– Благодарствую за баранки, красавица! Еще увидимся!

– Увидимся? – быстро проговорила Милана. – Когда же?

– Когда? – Глеб озадаченно нахмурился. – Если честно, я не...

– Сегодня вечером на Сходной площади гулянка, – сказала Милана. – Дядька Опрос разожжет большой костер, будут дудки и пляски. Придешь?

Глеб кивнул:

– Хорошо.

– Обещаешь?

Глеб улыбнулся и покачал головой:

– Прости, но нет.

Милана вздохнула:

– Жаль. Ну, хорошо хоть, что не обманул. А то я бы ждала. Скажи хоть, как тебя зовут, прохожий человек?

– Глеб.

– Глеб, – тихо повторила девка. И кивнула: – Я это запомню. А я Милана.

– Приятно познакомиться, Милана. Не скучай!

Глеб махнул на прощанье рукой, повернулся и, уплетая свежую, теплую еще баранку, двинулся вдоль торговых рядов к выходу с торжка.

Девка-торговка подошла к Милане, толкнула ее плечом и весело проговорила:

– Какой красавчик, а! Высок, статен, а волос густой, будто у девки, – загляденье! Только смотри, как бы не разбил тебе сердце.

Милана засмеялась.

– Да ну тебя, Силка! Брешешь, сама не знаешь что!

Силка, посмеиваясь, отошла на свое место, а Милана посмотрела вслед молодому прохожему задумчивым взглядом и тихо проговорила:

– Значит, Глеб... Что ж, Глеб, коли еще раз увижу – не упущу.

11

Час спустя Глеб снова был на постоялом дворе Дулея Кривого. Забрехавшим под частоколом собакам бросил кусочки зачерствевшей баранки. Псы слопали угощенье и завиляли хвостами, подобострастно глядя на Глеба.

На этот раз Глеб не зашел в дом, а обошел его по кругу и вышел на внутренний дворик, уставленный деревянными ящиками с мусором.

Из-под сапога у него выскочила крыса и, перебежав через освещенную луной площадку, скрылась в сарае.

Ковыряться в мусоре ему не хотелось, но делать нечего. Натянув рукавицы, Глеб склонился над ящиком и принялся за дело.

Остатков съестного здесь не было – в голодное время у Дулея Кривого не пропадала ни одна кость, ни один сухарь.

В основном коробы были забиты старыми, заношенными до тления вещами, драными оборками, оберточными тряпками и сгнившими дощечками от ящиков, в которых купцы привозили товар.

Минут двадцать Глеб рылся в мусоре без всякого результата, пока не наткнулся на несколько сломанных берестяных туесков. Туески потемнели и прогнили от влаги, и все же Глеб распознал их. Такие же туески он видел в сундуке у ходока Дивляна. Только те были целые, а эти пришли в полную негодность.

Подобрав самый целый на вид туесок, Глеб скинул рукавицу, сунул в него палец и поскреб ногтем по стенкам. Затем поднес палец к глазам. Ноготь и палец испачканы какой-то красноватой дрянью. Приглядевшись внимательнее, он с удивлением опознал в ней бурую пыль.

Вот так дела! Значит, кто-то по-прежнему ходит за бурой пылью в Гиблое место? А если нет, то откуда она берется?

Блажные дома, где любой горожанин или приезжий мог купить себе дозу бурой пыли и погрузиться в нирвану на всю ночь, закрылись еще четыре месяца назад. Невероятно было представить, чтобы кто-то из ходоков или добытчиков втайне промышлял в Гиблом месте. Нынче туда и самый отъявленный отморозок не сунется.

Откуда же тогда у Дивляна была бурая пыль? И почему именно у него?

Глеб вздохнул.

Что ж, по крайней мере, теперь понятно, откуда у Дивляна взялся горшок с серебром. На бурой пыли, если знаешь, где ее достать, можно в короткие сроки сколотить себе огромное состояние. Но Дивлян?.. Глеб качнул головой: нет, на него это не похоже.

Глеб задумался.

Приказчик Перипята говорил, что Дивлян работал на пристани всего два дня в неделю. Значит, у него было время, чтобы ходить в Гиблое место.