По ту сторону - Каменев Виктор. Страница 7

— Правда, горэнерго достаёт, — заметила Пчёлка. — Постоянно таскаются проверять, не ворует ли доктор их электроэнергию.

— А ведь он у нас честнейший человек, — добавил Красавчик. — Поэтому подобные визиты его страшно расстраивают. Вообще, я ему сочувствую — у него работа такая нервная.

— Он, бедненький, всегда очень переживает, когда вы на задании, — подтвердила Пчёлка. — Ладно, мальчики, пора, наверное, и по домам.

— Давай провожу, — предложил я ей.

Это, разумеется, было сказано неспроста. Понравилась она мне. И не только внешне. Я даже не могу ясно выразить, чем она меня так покорила. Понравилась, и всё. Почему бы и не свести с ней более близкое знакомство?

Но Пчёлка покачала головой.

— Исключено, — сказала она. — Возле дома кто-то может окликнуть меня по имени, а тебе его знать нельзя.

— Вот если бы у тебя была кодовая кличка Трутень, тогда б никто не возражал против твоих прогулок с Пчёлкой, — принялся издеваться Красавчик. — Ну а поскольку ты у нас Тристан, то у тебя должна быть Изольда. Картина такая есть, «Тристан и Изольда». Не помню, кто её написал.

— Книга это, а не картина, — поправила его Пчёлка. — Тоже мне, знаток живописи.

— Изольда у меня есть, — признался я. — Но она совсем не то, что вы думаете.

— А чего мы думаем? — не понял Красавчик. — Собака, что ли?

— Сам ты собака, — огрызнулся я.

— Тристан, ты на меня не сердись, — сказала Пчёлка. — Тебе, кажется, обиден мой отказ?

— Да нет, почему же, всё нормально. Но ты могла бы найти другую причину, не столь смехотворную.

— Друг мой Тристан, — вмешался Красавчик. — Ты так ни фига и не понял. Ну как объяснить тебе про эти имена, а? Да не смотри ты на меня так! Имя — страшная сила. Заметь, уроды нам тоже своих настоящих имён не называют, чтобы мы их не подловили.

— Каким же это образом? — поинтересовался я. — Ну, будем мы знать, что Бабая на самом деле зовут не Бабай, а, скажем, Иван Иваныч. Как будто это нам поможет!

— Тристан, мы влезли в другой мир, а там совершенно иные законы, — терпеливо объяснял Красавчик. — Нельзя называть имён. Нельзя таскать оттуда в наш мир их вещи. Нельзя божиться и чертыхаться. Это как пожарная безопасность. Допускаю, что тебе нравится Пчёлка. Я, знаешь ли, и сам влюблён в неё без памяти…

— Иди ты, — перебила Пчёлка.

— …но надо соблюдать определённые правила, — продолжал Красавчик. — И вообще, у вас будет не свидание, а репродукция с картины Саврасова «Глупый пингвин робко прячет…».

— Давайте, мальчики, по домам, — напомнила Пчёлка. — У меня сегодня столько дел!

Но мы с Красавчиком остались пропустить ещё по бокальчику.

*

Вечером ко мне заявился Серёга. Спросил, о чём мы говорили с доктором, устроился ли я. Он просто-таки излучал душевность и заботу.

Я прекрасно понимал, откуда ноги растут. Серёгина жена ещё не явилась, и он пришёл разведать состояние моих съестных припасов. У меня не было особенного желания его видеть, но я знал, что просто так от него не отделаться, и поэтому спросил:

— Хочешь чайку?

— Да! — оживился Серёга. — Хочу. Я люблю чаёк, особенно с бутербродами. И чтобы на них было побольше колбасы или сыру, без разницы.

— И слой масла толщиной в два пальца, — подсказал я.

— Это уже зависит от того, насколько жаден хозяин, — ответил Серёга, привыкший выражаться туманно. — Но если всего вышеперечисленного у тебя нет, то сойдёт и жареная картошка.

— Первый раз такое слышу, — отозвался я. — Бутерброд с жареной картошкой? Да ты сделаешь переворот в кулинарии.

— А тебе бы всё зубоскалить. У меня при себе есть три помидора, — признался Серёга. — Поделим их по-братски.

— То есть каждому по одному?

— У тебя, брат, с математикой нелады. Если три помидора поделить на двоих, то получится по полтора.

— Да, но нас-то трое, — напомнил я. — Ещё домовой.

— Ну да, как же. Не хватало ещё на такую пакость продукты переводить. Твой домовой пусть жрёт тараканов, у тебя их на антресолях полно.

Я проводил Серёгу на кухню. Домовой у меня помидоры (и вообще всякие овощи) не любил и ел их только уж с очень большой голодухи. Но, тем не менее, пока мы ужинали, он так скрутил шнурки на Серёгиных туфлях, что развязать их потом не было никакой возможности, пришлось резать ножницами.

*

Утром я пришёл на работу не в духе. Этой ночью Изольда не появилась. Такое случалось только тогда, когда она смертельно обижалась на меня.

Я сердился на неё и на себя, не понимая, что происходит. Кто вообще их поймёт, этих привидений! Доктор долго беседовал с братом очередного пациента, затем уехал, чтобы лично осмотреть больного.

Всё это время Красавчик с Пчёлкой резались в карты, а я смотрел телевизор. Выпуск новостей совершенно меня убил. Да, некоторым типам из тех, кого регулярно показывают по телевизору, не мешало бы свести знакомство с нашей бригадой.

Вернулся доктор. Он некоторое время ходил по комнате в глубокой задумчивости, засунув руки в карманы. Красавчик с Пчёлкой наблюдали за ним, вертя головами то в одну, то в другую стороны, в зависимости от того, куда в данный момент направлялся доктор. А он был явно чем-то озабочен.

— Дело серьёзное, — сказал наконец доктор. — У нас шизофрения с манией величия.

— Наполеон? — осторожно поинтересовалась Пчёлка.

Доктор остановился перед ней.

— Дорогая Пчёлка, за всю мою практику в психиатрии — а она не малая — мне ещё ни разу не попался сумасшедший, мнящий себя Наполеоном. Это всего лишь штамп, и довольно глупый, смею заметить. Дело обстоит гораздо хуже. У нас Спаситель.

Пчёлка метнула встревоженный взгляд на Красавчика, а тот как-то сразу сник и уткнулся в пол.

— Что теперь делать, ума не приложу, — продолжал доктор. — Однажды мы уже прокололись на подобном деле, пострадал пациент. Не попытаться ли вызвать из отпуска Зомби?

Глядя на Красавчика, легко можно было догадаться, кто именно прокололся.

— Найдёшь теперь этого Зомби, — проворчала Пчёлка. — По всему Черноморскому побережью рыскать придётся.

— Постойте, — вмешался я. — Вы это о чём? А как же я? Почему бы не отправить меня?

— Вы стажёр, — отрезал доктор. — На подобные дела вас посылать слишком рано.

— А Красавчика нельзя, — вставила Пчёлка. — Может, я пойду?

— Не смешно, — ответил доктор.

Я ещё толком не изучил своих товарищей по работе. Для чего им понадобился этот цирк? Я, конечно, догадывался, что есть уроды и покруче Бабая с Белоснежкой, но доктор мог бы просто сообщить мне об этом, а не устраивать тут театральное представление с Арлекином и Коломбиной. Чего, интересно, они от меня ждут?

— Эй, вы, мне теперь что, всю жизнь здесь в стажёрах ходить?! — возмутился я. — И вообще, чему можно научиться, сидя за спиной у Красавчика?

— Послушай, умник, если тебя завалят там, то здесь ты тоже откинешь копыта. Ясно тебе? — мрачно проговорил Красавчик.

В наступившей тишине было слышно, как скрипит зубами доктор. Пока что я понимал только одно — зарплата ассистента выше, чем у стажёра. Может, хватит комедию ломать?

— Давайте сюда свою таблетку! — рявкнул я. — Тоже мне деятели! Шевелитесь, доктор, пока я не рассердился!

Тот испытующе посмотрел на меня и сказал:

— Что ж, выхода у меня нет. Тристан — на задание, Красавчик — в резерве.

Я принял таблетку и улёгся на топчан. Пчёлка села за пульт, доктор за компьютер.

— Давайте и я с ним, — предложил Красавчик.

— Нет, — отрезал доктор. — Только в самом крайнем случае.

— Тристанчик, — расслышал я голос Пчёлки, пока ещё моё сознание находилось при мне, — если что, не стесняйся, проси помощи. А то ты и сам пострадаешь, и пациенту ничем не поможешь.

*

Спасителя я узнал сразу. Он сидел на табуретке в абсолютно пустой и голой комнате, а какой-то лысый тип с крыльями за спиной вешал ему на уши лапшу, воздев руки к небу.

Я был одет в военную форму (бронежилет, полуботинки), на плече висел ручной пулемёт. Пчёлка постаралась на славу, экипируя меня на задание. Короткой очередью я разорвал крылатого типа на куски. Пациент тотчас вскочил на ноги, с тревогой глядя на меня. Я подошёл ближе, спросил: