Награда наёмника - Эндрюс Ник. Страница 13

— Мне говорили, будто амазонки отрезают себе одну грудь, — пояснил военачальник.

— Зачем? — удивился колдун.

— Якобы так лучше стрелять из лука, — вымолвил сотник.

— Глупость, — заметил Атхемон. — Хотя не исключено, что кто-то из этих бестий и поступает подобным образом. Понять женщин сложно, а амазонок тем более.

Вскоре отряд двинулся дальше. В бою с отчаянными воительницами Хотеп потерял одиннадцать человек. Силы таяли с каждым днем. Если так пойдет и дальше, то до замка демона доберется один маг. Жертвы слишком велики. Даже с учетом телохранителей Сиптаха, у сотника не набиралось и тридцати бойцов. К счастью, последующие пять дней прошли без приключений. Изможденные длительным переходом и многочисленными ранами люди едва передвигали ноги. Их не пытался подгонять даже Атхемон. Это не имело смысла. Вдобавок ко всему, закончилась вода. Найти источник в засушливой саванне не было ни единого шанса. Пала одна из лошадей, и солдаты тотчас ее освежевали. Горячее, приготовленное на костре мясо, несколько подняло боевой дух стигийцев, но, увы, ненадолго. Лишь когда на горизонте показались стены Ксухотла, воины вздохнули с облегчением.

О городе племени тлацитланцев надо сказать особо: в этой части Черных королевств он считался самым крупным. Поговаривали, что в нем проживает около тридцати тысяч человек. По местным меркам — необычайно много. По сравнению же с городами Аквилонии, Шема и Турана — жалкая деревня. Каменные стены не превышают десяти локтей, сторожевые башни можно пересчитать по пальцам. Защитный ров давно зарос травой, и преодолеть его труда не составляет…

Хорошо обученная армия взяла бы Ксухотл с ходу, но таковых в Черных королевствах не существовало, а для защиты от набегов кочевых племен хватало и слабых укреплений.

Возле ворот стояли четверо чернокожих стражников. Светлое короткое одеяние до колен, кожаные доспехи, прямоугольный деревянный щит и длинное заостренное копье без металлического наконечника… Увидев путешественников, они что-то гортанно закричали, видимо, предостерегая пришельцев. Язык тлацитланцев знал только Сиптах. Обменявшись с охранниками короткими репликами, чародей кинул им золотую монету и с довольным видом заметил:

— Люди Андурана здесь еще не проходили.

— Господин, почему вы решили, что они двинутся через Ксухотл? — спросил Хотеп.

— Другого пути к темнице нет, — усмехнулся Атхемон. — Я уже понял хитрость Андурана: волшебные зеркала. В древних книгах упоминания о них встречаются часто. Это позволяет королю Кироса перебрасывать воинов на большое расстояние. Вот почему наемник успел и в Нордхейм, и в Гирканию, и в Зингару. Но теперь задача куда сложнее. В саванне зеркало не поставишь. Оно может находиться только в джунглях Дарфара.

— Понятно, — сотник кивнул головой.

Надолго задерживаться в городе колдун не стал. Пополнив запасы продовольствия и воды, отряд начал готовиться к походу. Сиптах наблюдал за солдатами — у некоторых были довольно серьезные раны, и дальней дороги им не выдержать. А маг намеревался хорошо подготовиться к встрече с врагом. В том, что Андуран появится, Сиптах не сомневался. Это будет их решающая битва. В голове мелькнула блестящая мысль. На устах чародея заиграла злорадная усмешка. Он приблизился к военачальнику и бесстрастным голосом заявил:

— Хотеп, ты останешься в Ксухотле. Я даю тебе еще один шанс прикончить наемника. Это моя последняя милость. Возьми пятерых солдат. В отряде есть те, кто не в состоянии быстро идти. Надеюсь, ты меня не подведешь.

— Конечно, господин, — сотник почтительно склонил голову.

Вскоре стигийцы двинулись к южным воротам. Воины, уходящие с Сиптахом, с грустью смотрели на сотника. Они прощались со своим командиром. Вернуться обратно, им явно было уже не суждено. К военачальнику подошел Хоремхеб и торжествующе вымолвил:

— Я же говорил тебе, Хотеп, ты обречен. Господин не любит неудачников. Уверен, что дикарь-северянин перережет тебе глотку.

— Не сомневаюсь в этом, — улыбнулся сотник, — как и в том, что ты станешь кормом для мерзкого чудовища.

Военачальник искренне расхохотался. Телохранитель не сумел ничего возразить, вскочил в седло и, подхлестывая лошадь, поскакал догонять Атхемона. Вытягиваясь в колонну, стигийцы уходили все дальше и дальше. Заложив руки за спину, Хотеп с равнодушным видом провожал колдуна взглядом. Теперь он уже не боялся Сиптаха, да и страх перед смертью исчез навсегда.

Что предначертали боги, того не изменишь.

Конан освежился в ледяной колодезной воде, плотно поужинал и с кувшином вина в руке направился к своей новой комнате — ночевать в старой он не хотел: слишком уж грустные о ней воспоминания. Наемник, привыкший убивать и видевший море крови, тяжело переживал гибель женщин.

В чем были виноваты две молодые хорошенькие невольницы? Их просто использовали для того, чтобы устранить киммерийца — проклятому магу было все равно, кому поручать исполнение своих грязных замыслов. Именно поэтому варвар не терпел колдунов. Мерзкие отродья Нергала! Они способны любого человека превратить в чудовище. В одно мгновение друг становится врагом, сам того не осознавая, — и у тебя нет другого выхода, как убить его.

Солнце уже коснулось горизонта, и лишь редкие лучи светила проникали во дворец короля Кироса. На отполированных стенах в бронзовых подставках пылали факелы. Тут же, застыв как статуи, выстроились в ряд «барсы», облаченные в стальные доспехи и надвинутые на глаза шлемы. Вооружены гвардейцы были длинными массивными щитами, в руках обнаженные мечи. Лица воинов казались непроницаемы, а взгляд неподвижен. Великолепная выдержка. Рядом с Конаном шел начальник королевской стражи Рамазан. Он лично провожал киммерийца до покоев.

— Я забыл спросить, что стало с садовником? — негромко произнес северянин.

— Его постигла справедливая кара, — ответил шемит. — Правитель хотел четвертовать предателя, но потом посчитал подобный вид казни недостаточно жестоким наказанием. Быстрая смерть мерзавца не произведет должного впечатления на горожан. Лишение жизни преступника всегда должно служить наглядным примером для колеблющихся…

— Слишком длительное вступление, — нетерпеливо заметил варвар.

— На площади поставили огромный деревянный столб, — проговорил начальник стражи. — Примерно в пяти локтях от земли, чтобы люди не могли дотянуться, совершенно обнаженного изменника привязали к нему, поставив ноги на подпорку. Каждый горожанин, проходя мимо, кидал в него яблоки, тухлые яйца, камни, выкрикивал проклятия и ругательства. Три дня садовник умирал под палящими лучами солнца, его тело покрылось синяками и ушибами. Высохший труп до сих пор висит на городской стене, в качестве назидания.

— Сурово, но справедливо, — бесстрастно вымолвил наемник. — А он рассказал, почему пошел на предательство? Ведь насколько я понимаю, мерзавец не один год служил во дворце и пользовался доверием!

— Совершенно верно, — кивнул головой Рамазан. — Измене способствовали человеческие пороки и слабости: садовник был неравнодушен к молоденьким девушкам, а подобные невольницы стоят очень дорого. Жалования, конечно, не хватало, вот тут-то и появился щедрый «доброжелатель». Золото потекло рекой, долги росли. Похотливый мерзавец даже имел неосторожность попробовать дурманящее стигийское зелье, и его зависимость от колдуна росла с каждым днем. Оргии с девочками превратились в некое подобие религиозного культа, некоторых несчастных он даже забивал до смерти. Но в один прекрасный миг «доброжелатель» потребовал вернуть долг, огласка грозила садовнику продажей в рабство. Чтобы спасти свою шкуру, предатель был готов на любую подлость. Скрываясь в саду, изменник старался не попадаться на глаза королю, иначе наш добрый правитель давно бы обнаружил изменника. Могу сказать, что мерзавец довольно долго шпионил во дворце.

— Самая большая опасность исходит от маленьких незаметных людей, — со вздохом сказал Конан. — Никто не знает, какие черные мысли скрываются в их голове.