"И демон тоже может плакать..." (СИ) - "shizandra". Страница 46

Молокай со вздохом отложил пока не нужный свиток в сторону и потянулся к другому в надежде найти в нем о Джарете хоть что-то еще помимо того, что уже нашел. Но уже через несколько минут недовольно откинул его в сторону: о Джарете там не было ни слова. Та же участь постигла и два других свитка. И только в третьем он заметил знакомое сочетание букв, и тут же углубился в его изучение. А потом...

Сначала пришла боль. Она была неосознанной, какой-то туманной, но с каждым вздохом становилась все острее и отчетливей. И вина. Иррациональная, где-то глупая, но от этого не менее сильная. Когда Джарету исполнилось шесть лет, его отец отказался от него. Официально, лишив своего имени и права называть его отцом. Отказался и ровно через месяц стал Учителем его, Молокая. Словно…променял собственного сына на наследного принца. Молокай с силой прикусил губу только для того, чтобы не выпустить на волю то ли стон, то ли рычание, рвущееся наружу. Он не знал, и даже не мог себе представить, ЧТО мог чувствовать тогда шестилетний Джарет, которого вдруг лишил семьи собственный отец. Неконтролируемая нежность, именно нежность, а не жалость, затопила сердце. На секунду, на короткую ее долю Молокай представил себе, что от него отказался ЕГО отец, и тело просто скрутило от боли. Он тихо охнул и поспешно начал выдираться из ее цепких пальцев, сам себе напоминая, что это не так, его отец с ним, и всегда будет с ним. Помогло, но боль не ушла. Она всего лишь сменила направленность. Джарет…

Гигантским усилием воли Молокай заставил себя отодвинуть все свои мысли и эмоции по этому поводу подальше. Он еще спросит обо всем у Учителя, который вдруг предстал перед ним в совершенно другом свете. Пришедшая внезапно в голову мысль заставила его замереть. Отец знал... Он не мог не знать. Он знал, и все же позволил этому свершиться, позволил демону, отказавшемуся от собственного сына, стать Учителем наследного принца. Значит, здесь есть что-то еще. Какое-то обстоятельство, о котором он просто не знает, но которое может все объяснить. Молокай только вздохнул, осторожно позволив себе надеяться, что это самое обстоятельство будет весомым и что он не возненавидит своего бывшего Учителя.

Приняв решение о том, что без информации он вообще никаких выводов делать не будет, Молокай вернул все свое внимание свитку, по мере изучения которого его глаза становились все больше. Оказывается, Джарет выходил за барьер двадцать четыре раза! Тогда как даже самые опытные воины могли похвастаться максимум девятью выходами. При этом никто из них не отходил от барьера дальше, чем на тридцать метров. Рекорд же Джарета в одном выходе составил почти сотню. Наткнувшись на эту информацию, Молокай даже сначала не поверил. Джарет должен был сгореть уже на сорока метрах. Какой бы ни был у него щит и порог чувствительности, это не то расстояние, которое можно пройти и остаться при этом в живых. Взгляд решившего уже ничему не удивляться Молокая скользнул ниже и опять застыл. Какого... Судя по записям, в один из таких выходов Джарета сопровождал Повелитель. Молокай потер глаза, отчаянно надеясь, что хоть это-то ему точно показалось. Но нет. Запись никуда не делась. Его отец выходил за порог на пару с Джаретом. Ни цели, ни причины. Записан просто факт. Молокай со стоном вытянулся на полу, устроив голову на скрещенных руках. Мысль о том, что что-то здесь не так, была уже не просто привычной – она стала практически родной и любимой. Почему чем больше он узнает, тем больше у него возникает вопросов? Или с Джаретом это всегда так? Молокай приподнял голову и поднес к глазам свиток, чтобы дочитать оставшиеся несколько строчек. Но эта информация, по сравнению с предыдущей уже не показалась такой уж шокирующей: судя по последней записи, Джарет находился на государственном обеспечении. Говоря проще, Повелитель лично беспокоился о том, чтобы у некого демона по имени Джарет было все необходимое, и он ни в чем не нуждался. Да, это уже не удивляло, но думать да и просто читать об этом было почему-то неприятно. Хотя бы потому, что все это означало, что знакомство его отца с Джаретом гораздо более…глубокое, чем Молокай себе представлял.

Он еще с пару секунд изучал свиток, пробегая глазами по уже знакомым строчкам, а потом просто отшвырнул его от себя. Свиток пролетел, сворачиваясь в воздухе, несколько метров и упал на пол рядом с окном. Молокай только фыркнул и закрыл глаза – сейчас красное зарево почему-то мешало думать. Итак, сведем все в одно. Джарет – сын Учителя, который от него отказался. Джарет явно обладает силой или способностью, позволяющей ему выдерживать действительно высокие температуры довольно длительное время. Он Высший, но не работает в штате отца. При этом он очень хорошо с ним знаком, и находится на государственном обеспечении. И при всем при этом, он наглый, самоуверенный, абсолютно невыносимый тип, одно присутствие которого заставляет сердце Молокая выстукивать безумные марши. И это не говоря о его привычке говорить загадками, относиться к нему, как к ребенку, дерзко вести себя и выматывать всю душу одним своим взглядом. Молокай вздохнул и сел. Почему-то минусы Джарета делают его только еще более привлекательным. И почему-то он готов слушать его дерзости, которые тот говорит наглым тоном, смотреть в его усмехающиеся глаза и при этом чувствовать себя самым счастливым демоном в этом проклятом мире.

Молокай кинул взгляд на часы и решительно поднялся. Он валяется в комнате уже час, за это время Учитель уже должен был прийти. Значит, пора снова нанести ему визит. Он отдернул рубашку, смахнул с брюк пару пылинок и, подняв с пола тот самый, первый свиток, направился к двери, обещая сам себе, что после того как вернется, обязательно соберет все свитки и вернет их в Хранилище, ибо подводить Трэша не хотелось.

На этот раз до покоев Учителя он шел, не особо торопясь: запал немного угас, да и нужно было обдумать, как задать Учителю тот самый вопрос. Внезапно пришла мысль, что этот разговор Учителю явно не понравится. Навалившееся чувство вины чуть не заставило его остановиться и повернуть назад, но желание знать ВСЕ оказалось сильнее. Да, в последнее время он заставляет Учителя вспоминать не совсем приятные вещи, но ему действительно НУЖНО это знать.

Молокай остановился перед дверью в покои Учителя, но на этот раз не стал стучать, а сначала проверил наличие хозяина, где-то в глубине души надеясь, что того еще нет. Но, судя по наличию ауры, в этот раз хозяин как раз был дома. Молокай только вздохнул и постучал.

Он не слышал шороха или шагов, просто через несколько секунд дверь вдруг резко открылась, и Молокай встретился с мрачным взглядом темных глаз Учителя. Где-то на краю сознания мелькнула мысль о том, что Джарет, скорее всего, похож на мать, потому что глаза Учителя ничуть не похожи на глаза Джарета.

- Ваше высочество? – демон, похоже, ожидал увидеть на своем пороге кого угодно, но только не Молокая.

- Здравствуй, – тот улыбнулся, но улыбка вышла какой-то…не такой. – Мне нужно с тобой поговорить.

Учитель нахмурился, но посторонился, пропуская в покои своего бывшего ученика.

- Почему мне кажется, что мне не понравится этот разговор? – его голос был спокоен, но холоден. Молокай только пожал плечами.

- Возможно потому, что он действительно тебе не понравится, – он остановился на пороге гостиной, осматривая ее уже по-новому. Взгляд скользил с предмета на предмет в попытке найти хоть что-то, хоть какой-то знак, который мог бы что-нибудь объяснить. Но…ничего. Никакой зацепки. Только личные вещи самого Учителя, на которых лежал характерный отпечаток его личности. Молокай на миг прикрыл глаза, желая себе удачи, а потом развернулся к Учителю:

- Почему ты никогда не рассказывал мне о своем сыне?

Старый демон дернулся так, словно его ударили. От лица мгновенно отлила кровь, дыхание оборвалось, но буквально уже через несколько секунд он пришел в себя. На взгляд Молокая слишком быстро.

- Ты ошибся. У меня нет и никогда не было сына, – такого голоса Молокай не слышал у него никогда. Спокойного, режуще холодного, продирающего до самых костей. Он не давал и шанса на второй вопрос. Но Молокай был готов к этому. И, вместо слов он просто разжал пальцы, в которых держал первый свиток, роняя его и позволяя раскатиться по полу почти на всю длину.