Точка искажения - Соловьева Елена. Страница 7

– Скоро выходные, можно валяться в постели и ничего не делать.

– Повезло тебе, – разочарованно ответила она. – Хорошо, когда никому ничего не должен. Завидую.

Винсент не отшутился в ответ, как обычно, наоборот, напрягся:

– А я – тебе.

– Почему?

– В отличие от меня, ты можешь выбрать будущее, а я знаю свою судьбу: занять место отца после его смерти. И других вариантов у меня нет.

Эйлин склонилась к розе, чтобы понюхать, и махнула рукой:

– Да ладно, можно подумать, ты принц. Отец поймет, если не захочешь управлять его оптовыми складами.

Винсент долго на нее смотрел, потом сел ровно, всем своим видом подчеркивая серьезность разговора: лицо у Малыша сделалось решительным и хмурым, словно собрался раскрыть страшную тайну.

– А чем я не принц? Сама суди: живу не своими планами, братьев-сестер нет и не будет, мама умерла, значит, и наследников, кроме меня, у отца нет. И выбора нет.

Винсент выдал все это на одном дыхании и замолчал, так же резко, как и начал свою странную речь.

Да-а, нашел, с кем сравнивать! Принц Беренгар, сын регента Бранфилда Первого, правителя всего магического мира и бла-бла-бла. Чудесно, но принц, двенадцатилетний болезненный подросток, живет в своем дворце и радуется, небось, что он наследник престола. Любой хотел бы оказаться на его месте!

Винсент выжидающе буравил Эйлин глазами, но что именно он хотел от нее услышать? В конце концов, у каждого – свои проблемы.

– Какой костюм для бала выбрал? – сменила тему Эйлин.

– Никакой.

– В смысле? Голый пойдешь?

Винсент хохотнул.

– В смысле не пойду. Не люблю толпу, скопления людей вызывают у меня панические атаки.

Так вот что он в лазарете забыл! Панические атаки лечит. Она-то думала – одна тут с тараканами в голове.

– Ладно, отдохнули – и хватит, – сказал он. – Читай мои мысли.

Эйлин заглянула Винсенту в глаза, глубокие, синие. Уловить и понять мысль мага – такого даже в пособиях нет. Но если удастся, то об Эйлин обязательно напишут в учебниках.

Малыш, казалось, перестал видеть реальность: зрачки расширились, дыхание замедлилось. По его словам, маги могут ослабить врожденную защиту от считывания мыслей самогипнозом, подобным тому, который заставляет медитирующего отрываться от земли.

Ничего не получалось. Приторный запах роз начал раздражать, и Эйлин, не выспавшаяся, растрепанная, психанула и сбила бутон на землю.

– Ты должна настроиться на мое биополе, в прошлый раз почти удалось, – сказал Винсент, глубоко втягивая воздух.

– Знаешь, давай потом. Сегодня не могу. Лучше ты попрактикуйся с иллюзией.

– Ну, уж нет! Ты такая гарпия сейчас. Может, перенесем занятие на завтра? – отодвигаясь подальше, сказал Малыш. – Тебе, наверное, нужно собираться на бал: помады там, парики – не знаю, что еще девчонкам нужно.

– Забавный ты, говоришь, как пятилетка.

Эйлин поправила браслет на левой руке, прикрывавший шрамы: три белые линии вокруг запястья. Почему-то ей не хотелось оставлять Малыша. Предчувствие, будто видит его в последний раз, вдруг нахлынуло холодной волной. И какая ей разница? Эйлин вышла из розового укрытия и услышала голос Винсента:

– Проблема в том, что ты никому не доверяешь.

– А я-то думала, что в этом моя сила, – язвительно ответила она. Не хватало, чтобы еще и Малыш учил ее жить.

– Отец говорит, что к свету легче идти по дороге доверия.

– Дурак твой отец. К свету можно прийти, только если купить хорошую обувь.

Эйлин разозлилась, тут же пожалела о своих словах, но не извинилась. Завтра, она извинится завтра.

Глава 3

Ближе к вечеру Эйлин на полном серьезе обдумывала идею создания магического кляпа. Лири оккупировала гардеробную, перемерила все свои наряды, некоторые по два раза, при этом ни на минуту не умолкла.

– А когда ты начнешь переодеваться? – спросила она.

– Я уже. – Эйлин расправила складки на бесформенном черном платье с высоким воротником и поправила на голове ведьмовскую шляпу, одолженную у костюмерши академического любительского театра.

Лири раскрыла рот, захлопнула, нахмурилась и выдала:

– Это никуда не годится! Не хватало, чтобы ты всех моих поклонников распугала.

– Тебя же только Ноэль интересует.

– Конечно! Но чем больше вокруг девушки парней, тем она желаннее.

Лири взяла длинное платье из темно-синего бархата, обтягивающее, с разрезом чуть ли не до пояса, грудь навыпуск – в общем, такое, которое Эйлин никогда бы не надела в здравом уме.

– Вот, примерь. Ты, конечно, худющая, но совсем висеть не должно.

– Спасибо, – рассмеялась Эйлин. – Я пас.

Лири стала загибать пальцы: нужно сделать прическу, макияж, маникюр, так что на ложную скромность времени нет. Эйлин задумалась: вообще-то господин Зоркин намекал, что познакомит ее сегодня с сильными мира сего. Может, Лири и права: стоит приодеться. Эйлин сгребла бархат с кровати. А что, синий – очень даже подходит к ее глазам.

– И волосы распусти. – Вертиго подошла и ловко вытянула шпильки. – Такие длинные – классно, но седая прядь – серьезно? Свой цвет у тебя тоже светлый, но она все равно выделяется… Хотя, пожалуй, не так, как брови. Слишком густые! Они у девушки должны быть тонкие, ухоженные.

Лири напомнила Эйлин курицу-наседку, обнаружившую, что вырастила гадкого утенка.

С опозданием на два часа они подходили к главному корпусу, где отдыхали студенты. Некроманты, боевые маги, целители, зельевары и менталисты – все шутили, обменивались колкостями. По периметру академии светились тыквы с жуткими гримасами, громыхала музыка.

Лири в своем наряде феи, с короткой юбкой-колокольчиком и полупрозрачными крыльями, откровенно радовалась восхищенному свисту, пока Эйлин старательно прикрывала чересчур глубокое декольте шалью.

Они поднялись по ступеням и вошли в просторный холл. Гости стояли, разбившись на небольшие группы, и оживленно беседовали, подхватывая бокалы с подносов официантов. На благотворительном балу в честь трехсотлетия со дня основания академии собрались все сливки магического общества.

– …охраняется лучше королевского дворца, – услышала Эйлин обрывок фразы.

Да уж, никто не мог ни войти, ни выйти отсюда незамеченным, а все благодаря ориасокам, великанам-привратникам, которые несли дозор у единственных въездных ворот. Сегодня у стражей столько работы, что после обеда на подмогу отправили нескольких старшекурсников.

Двери в бальный зал, занимавший большую часть правого крыла, были распахнуты. Помещение поражало колоссальными размерами, серебристыми узорами на стенах и куполообразным потолком до небес.

– Предчувствую незабываемый вечер, – хихикнула Лири. – Так… Если потеряемся в толпе – жду тебя в десять в галерее на заднем дворе.

Они переступили порог, окунувшись в море громких голосов, запахов и звуков. Стены украсили сетями и иллюзиями огромных «черных вдов», а на окнах болтались на сквозняке «ведьмы» на метлах. С главной люстры вниз головой свисал не кто иной, как дирижер в костюме вампира. Он ловко махал палочкой, контролируя музыкантов, восседавших посреди зала в гондоле, на встроенном озерце с кроваво-красной водой.

– Долго не продержится, – скептически сказала Эйлин.

Лири кивнула, высматривая в толпе Ноэля.

– А, Госпожа Лавкрофт, я вас ищу. Подите-ка сюда! – господин Зоркин, извиняясь на каждом шагу, проталкивался к Эйлин. – Идите за мной, хочу вас кое с кем познакомить!

Преподаватель был чрезмерно воодушевлен – наверное, выпил до бала, и не один бокал. Он все время озирался, проверяя, не растворилась ли Эйлин в толпе.

– Прикройтесь… улыбайтесь, – шептал он ей наставления.

Эйлин поправила шелковую, еще бабушкину, шаль, завязанную бантом на шее, и, когда профессор наконец остановился, растянула губы в искусственной улыбке. Перед ней с бокалом вина стоял высокий мужчина в красном фраке, с кривыми рогами на голове. И вид у него был как у правителя мира, не меньше – с таким превосходством он разглядывал окружающих. Длинные тонкие ноги, поддерживавшие приличный живот, устали, и рогатый элегантно оперся на спинку кресла.