Журнал "Если" 2009 № 9 - Галина Мария Семеновна. Страница 45
— Ничего. Мы справимся, — без особой уверенности ответил обер-лейтенант. Ему так и чудились страшилища, таящиеся в темных провалах выбитых окон, в безлюдных кварталах. Но они, как дети в опасной игре, шли и шли вперед. Пустынный квартал, фабричная постройка, за ним — дома, дома и дома.
Разговорник не понадобился: закоулки Москвы были совершенно безжизненны, если не считать немецких патрулей.
Одно из зданий — темно-красное, хорошо сохранившееся, с целыми стеклами — отчего-то притянуло взгляд Эриха. Он подошел к двери в подъезд, открыл ее.
— Посмотрим, что внутри?
Эльза кивнула.
Они поднялись на второй этаж, увидели несколько добротных деревянных дверей. Бауэр наугад толкнул одну — она отворилась.
В квартире было тепло. Не иначе дом подключен к системе центрального отопления, которую сейчас спешно реанимировали техники. Вполне немецкая квартира — фотографии хозяев на стенах, паркетный пол, патефон на столе.
Эрих покрутил ручку, поставил иглу на пластинку. Женский голос по-русски нежно и трогательно запел о белом шиповнике.
«Для любви не названа цена, лишь только жизнь одна, жизнь одна, жизнь одна...»
Обер-лейтенант хотел перевести слова для своей спутницы, но увидел в ее глазах слезы — она все понимала. Обняв девушку, Эрих послушал песню, а потом взял Эльзу на руки и понес ее в спальню. Там девушка сама начала страстно целовать его. Пусть вокруг этот страшный город, пусть впереди кровь, мгла и смерть — сейчас они вместе, и этот вечер их. Двое в брошенной квартире принялись срывать с себя форму так яростно, словно она жгла их кожу.
На торжественную церемонию фюрер не прибыл. Даже рейхсканцлер не явился. Не было ни победного парада, ни салюта. Короткий строй бойцов явно терялся посреди обширной Красной площади. Бауэр даже почувствовал себя уязвленным: если верить кинохронике, торжества по случаю вступления в Париж выглядели куда помпезнее.
Поблескивая моноклем в правом глазу, прямой, как штык, генерал-фельдмаршал в шинели с малиновыми отворотами медленно двигался вдоль шеренги, пристально всматриваясь в лица. После вручения награды он крепко пожимал очередному счастливцу руку, звонко щелкал каблуками своих кавалерийских сапог и провозглашал приветствие столь громко, что эхо начальственного вопля еще с минуту гуляло между Кремлем и длинным зданием ГУМа.
— Лицо знакомое, но никак не могу вспомнить, кто это, — шепотом пожаловался Эрих стоящему справа Коху.
— Вальтер фон Рейхенау, — одними губами ответил майор, указывая глазами на скрещенные жезлы генерал-фельдмаршальского погона. — Тот, что в 40-м взял Париж. Он командовал 6-й армией до Паулюса.
После окончания церемонии всех участников пригласили на банкет в уже знакомую Бауэру «Москву», но Эрих задержался, дожидаясь Эльзу. Она подошла к нему минут через десять — как всегда, деловая и собранная.
— Как дела? — поинтересовался Эрих.
Фройляйн Вернер продемонстрировала безымянный палец левой руки. На нем плотно сидело серебряное кольцо с рунами и черепом.
— Какое изящное... Я представлял его чуть побольше... Это ведь Totenkopfring — «Мертвая голова»?
— Одна из высших наград СС. Только что получила его в Георгиевском зале Кремля из рук начальника Главного управления имперской безопасности обергруппенфюрера СС Рейнхарда Гейдриха.
— Поздравляю!
— Спасибо. А где твой Железный крест?
Эрих потряс коробочкой с наградой и жестом фокусника материализовал в руке пару капитанских погон.
— Тогда поторопитесь, капитан, — девушка улыбнулась. — Нас вызывает герр Хаусхофер. По слухам, он может быть одновременно везде и нигде. Но это не означает, что он привечает опаздывающих.
Эрих кивнул. Хоть к Хаусхоферу, хоть на расстрел — лишь бы с ней, лишь бы вместе. Имя показалось ему знакомо: кажется, Фогель говорил, что она его протеже.
Быстрым шагом Эльза прошла мимо мавзолея. Какой-то офицер СС, вышедший из темного провала и расположившийся на сорванной гранитной двери, словно в этом было особое удовольствие, приветливо помахал ей рукой. Сердце Бауэра ревниво кольнуло, а Эльза, махнув в ответ, презрительно фыркнула:
— Люди Зиверса. Гробокопатели, воображающие себя некромантами.
Эрих слегка расслабился.
Обогнув кремлевскую башню, они оставили по правую руку приютившую их гостиницу и двинулись вдоль кремлевской стены. Здесь Бауэр еще не был, но, похоже, девушка хорошо знала дорогу — непонятно только, откуда. Успела проведать своего покровителя с утра? Хорошо изучила карты? Или была в Москве прежде? Почему бы и нет. Несколько лет назад рейх и Советы сотрудничали...
— Куда мы идем? — спросил Эрих.
— В Кремль.
— Но мы же стояли рядом с воротами!
— Разве они были открыты? — раздраженно бросила Эльза, но потом смягчилась и объяснила: — У меня нет пропуска для тех ворот. Представители Аненербе контролируют другие.
— Но у тебя нет пропуска и для них?
— Конечно. Но там меня пропустят.
В Кремль вошли по мосту, прикрытому с боков зубчатыми бойницами. Эльзу пропустили беспрекословно, как только она продемонстрировала свой перстень, к Эриху вопросов тоже не возникло. Прошли мимо Царь-пушки и Царь-колокола — тщеславных и глупых русских символов. Обогнули колокольню Ивана Великого и Архангельский собор, из которых солдаты уже выносили и грузили в автофургоны золотую церковную утварь.
— Стоп! — широкоплечий офицер с горжетом полевой полиции на груди предупреждающе вскинул руку, но, разглядев петлицы Эльзы, поторопился отступить в сторону. Пять шагов и снова «Halt!». Второе кольцо оцепления, состоящее из солдат элитной моторизованной дивизии «Великая Германия», капитан и штурмбанфюрер миновали тоже без затруднений, но у входа в Благовещенский собор, куда, судя по всему, и направлялась Эльза, маячила еще и третья преграда — спешенные рейтары кавалерийской дивизии СС.
— Профессор здесь? — обратилась Эльза к рейтарам.
Парень с тремя квадратными «шишечками» в петлице — унтерштурмфюрер СС — вышел навстречу девушке, вскинул руку в приветствии и, как показалось Эриху, без должного уважения к званию дамы спросил: — К самому?
— Да, — бросила Эльза.
— С вами? — кивнул он на Бауэра.
— Конечно.
— Герр Хаусхофер в курсе?
— Под мою ответственность.
— Пропустить, — приказал унтерштурмфюрер.
За сводчатым проемом двери пахло затхлостью и табачным дымом. Под суровыми взглядами нарисованных на стенах русских святых два десятка эсэсовцев аккуратно что-то паковали в длинные кофры. За иконостасом обнаружился приличных размеров ход вниз.
Этаж, другой, третий... Казалось, лестницам не будет конца. Бронированные двери, клетки лифтов, вентиляционные шахты, пулеметные гнезда с узкими щелями — правда, зачастую без пулеметов. Тусклые лампочки, мрачные, выкрашенные зеленым стены.
На четвертом подвальном этаже встретились с двумя рейтарами, тащившими наверх железный ящик. Эсэсовцам было тяжело, они останавливались на каждой площадке, тяжело дышали.
— Что тут за бункер? — спросил Эрих, когда они разминулись с рейтарами, которые оглядели фройляйн Вернер с головы до ног.
Эльза устало улыбнулась.
— Изучаем. Откуда же мне знать, милый?
Действительно, откуда? Но не зря же здесь построили такие кротовые норы! Да какие там кротовые... Целая шахта с многоуровневой системой тоннелей. Сколько секретов она скрывает?
Наконец, где-то в пыльной глубине, на восьмом или девятом этаже они достигли коридора, полого уходившего вдаль. Лестница вела дальше вниз, но Эльза уверенно зашагала по коридору, туда, где в конце тоннеля горел яркий свет.
— А Хаусхофер — он кто? — запоздало догадался спросить Эрих.
— Большой ученый, друг моего отца. Я знаю его с детства, он посылал меня в Тибет. А еще он учитель Гесса.
— Вот как? Заместителя фюрера по партии, сошедшего с ума и улетевшего в Англию?