Наследница Ингамарны (СИ) - Зорина Светлана. Страница 86

— Даарн, ты говоришь, что на стенных росписях и коврах многое понял правильно? Наверное, ты тоже хорошо видишь эту связь…

— Какую?

— Ну… Ты ведь заметил, что наши знаки похожи на то, что они изображают — на людей, на предметы, на звуки…

— Да! У вас — да, а наши буквы очень просты.

— И древние знаки просты, но они часто тоже на что-то похожи. Говорят, сначала они были рисунками. Напиши мне все ваши буквы, Даарн.

— Так ты говоришь, эта буква, , обозначает [л]? — спросила Гинта, когда юноша написал и прочёл ей валлонский алфавит.

— Да. А что?

Гинта внимательно смотрела на незатейливую закорючку, напоминающую ей один из знаков, которые она недавно увидела в улламарнском святилище Двух Богов. Он должен символизировать материю, но Гинта не могла понять, какое слово соответствует этому таинственному знаку. Материя — гинн. Это слово начинается со знака

.

Валлонский знак походил на нижний из тех, что были на стене святилища. На отражение в воде, если можно так выразиться.

А что если поставить зеркало сбоку? Ведь принцип отражения использовали по-всякому. Писали и столбиком, и в строчку. Получится

Опять отражение похоже на валлонскую букву

, обозначающую [л].

Из разговора с Даарном Гинта выяснила, что большинство слов, начинающихся с [л], связано с водой. Лайн — «вода», линд — «дождь», линни — «течь, литься», линла — «капля», лирни — «брызгать, бежать маленькой струйкой», лирн — «струйка», лан — «озеро», лайва — «лужа»…

— А есть слова на [л] со значением «земля, материя» или что-нибудь вроде этого? — спросила Гинта.

— Есть, — подумав, ответил молодой валлон. — Линга. Так называют материал. Любой… Ну, не совсем любой, а… Это старое слово. Сейчас его употребляют в основном ваятели, резчики там всякие, строители. Когда принимают заказ, сразу оговаривают, какая линга на него пойдёт — дерево, камень, глина…

— Линга, линга… Похоже на лигин. Линга — лигин…

— Что такое лигин? — поинтересовался Даарн.

— Лигин — это лучшая глина. Её добывают в реках, у самых берегов. С виду это просто вязкая грязь — серая, коричневая, желтоватая, иногда почти белая. Её подсушивают, потом снова смешивают с водой и лепят.

— Лигин, линга… — повторила Гинта. — Лигин — это смесь с водой. А то, что связано с водой, начинается на [л]. Лигин, линга… Материя и вода… Тут что-то есть.

Даарн смотрел на неё с удивлением, но спрашивать ничего не стал.

Глава 5. Храм «валлонского бога»

На следующий день Гинта отправилась в Мандавару. Возле святилища Двух Богов было безлюдно, зато около храма Эрина толпился народ. В основном сантарийцы. Всем хотелось посмотреть на живого бога. Что поделаешь, люди любопытны. Отчего бы не посмотреть, если это почти даром и далеко ездить не надо?

Гинта положила серебряную монету в чашу для пожертвований и вместе со всеми вошла в прохладное, полутёмное помещение. Когда дверь закрыли, стало совсем темно. От курильниц, расставленных по углам, поднимался лёгкий дым, наполняющий зал приятным сладковатым запахом. Гинта сразу определила, из каких трав сделано это благовоние. Сюда явно был добавлен порошок из корня ситхи, который курили, желая забыться и уйти в мир грёз. В больших дозах он был вреден для здоровья, и тот, кто часто баловался таким куревом, рано старел, страдал одышкой и сонливостью. Гинте ничего не стоило обезвредить любую отраву, тем или иным путём попавшую в её организм, но люди, которые её сейчас окружали, этого не умели. Девочка заметила, что кое-кто уже начал тихонько раскачиваться из стороны в сторону.

Несколько нежных голосов запели красивую, торжественную песнь, и Гинта невольно поддалась её очарованию. Потом один из этих голосов стал что-то говорить нараспев — наверное, молитву, а едва он умолк, в дальнем конце зала, отгороженном от посетителей деревянным барьером, вспыхнул свет. Точнее, осветилась стена. А на ней появилась человеческая фигура — изображение вроде нао.

Фигура приближалась, словно спускалась по невидимой лестнице. Юный бог смотрел на Гинту и улабался. Его огромные прозрачные глаза, казалось, вмещали в себя весь мир, а от серебристо-голубых волос исходил свет, подобный солнечному… Точно так же сияли волосы того незнакомца в зимнем лесу. Это было четыре с половиной года назад. «Дедушка, я видела бога!.. Он был похож на линна, а его голова сияла, как солнце…»

Он был похож на линна, этот валлонский бог. На линна с росписи в древнем святилище. И на тех линнов, что изобразил мастер Гессамин в купальне Гинты, — ведь он же следовал древним образцам…

Гинта почувствовала, что у неё кружится голова. Неужели на неё действует этот дурман? Не может быть! Надо взять себя в руки… Или это голос? Юный бог что-то говорил, его голос звучал, как музыка. А Гинта не могла отвести взгляд от его узкого белого лица с нежным маленьким ртом и огромными глазами, сияющими, словно озёра, в которых отражается ясное, солнечное небо… В них отражался весь мир, и Гинте казалось, что ещё немного — и она утонет в этих глазах…

Одет он был весьма причудливо: короткий расшитый драгоценными камнями жилет, тонкую талию охватывал широкий пояс, с которого, образуя некое подобие маленькой юбки, свисали какие-то блестящие полоски — что-то вроде серебряных пластинок. Длинные, стройные ноги были обуты в странные полусапожки-полусандалии, тоже блестящие, как серебро.

Дивный голос умолк, но бог не исчез. Он стоял и смотрел на людей, окружённый радужным сиянием, голубые волосы мягкими волнами обрамляли прелестное тонкое лицо. Такой белой кожи Гинта не видела даже у валлонов, к которым загар почти не приставал. А волосы… Голубые волосы только у богов.

— О счастливцы, узревшие бога! — прозвучал в тишине торжественный голос абеллурга. — Спрашивайте его, о чём хотите. Он ответит вам.

Все молчали и смотрели на бога, как заворожённые. Пожалуй, из всех присутствующих только Гинта и владела собой.

— Скажи, ты действительно бог?

Её чистый, звонкий голос прорезал напряжённую тишину. Люди зашевелились, словно пытаясь стряхнуть оцепенение.

— Я действительно бог.

Он говорил на хорошем сантарийском. От его лица расходились пульсирующие волны света. Голос звучал проникновенно и убедительно, а прекрасное бледное лицо казалось отрешённым.

— Как твоё имя? — спросила Гинта.

— Разве ты не знаешь, что моё имя — Эрин? Я бог солнца и бог всего сущего, и я являю вам свой лик, чтобы вы уверовали в меня и полюбили меня, как я люблю вас. Ведь вы мои дети…

Гинта не чувствовала связи между этим голосом и лицом юного бога. Они как бы существовали отдельно друг от друга. Гинта пыталась следить за движениями его губ, но когда бог начинал говорить, от него исходили волны слепящего света, которые мешали получше разглядеть лицо.

Гинта больше ничего не спрашивала. Она стояла и смотрела. Она ещё никогда в жизни не видела такой совершенной, такой утончённой красоты. Сколько ему на вид? Пятнадцать, а то и меньше…

Свет погас, и в тот же момент распахнулись двери. Люди выходили из храма с таким видом, будто их только что разбудили. Кое-кто даже пошатывался. Впрочем, некоторые пришли в себя довольно быстро. Один пожилой мужчина, досадливо морщась, ворчал:

— Напустили дыму, аж голова разболелась… Этот юноша и впрямь красив, как бог, но всё же я не пойму… Разве боги — наши слуги, чтобы являться к нам по нашему желанию?

— Ты думаешь, это не бог? — тихо спросила шедшая с ним женщина, видимо, его жена. — Он такой… Такой необыкновенный…

Дальше Гинта не расслышала. Мужчина и женщина ускорили шаг и смешались с толпой на храмовой площади. Гинта огляделась, ища глазами Тамира. Она оставила его возле источника, он очень хотел пить…

— А ну-ка постой!

Гинта почувствовала, как её с обеих сторон взяли под руки. Валлонские воины. Они постоянно толкутся в храме и вокруг него, вооружённые красивыми длинными железяками, похожими одновременно на копья и на топоры.