Наследница Ингамарны (СИ) - Зорина Светлана. Страница 88

Девочка подобрала цветы и побежала в святилище. Дождь едва моросил, солнце сияло, и всё вокруг казалось окутанным сверкающей золотой дымкой.

А в святилище царили серебристые тона. Яркий луч, пронзая воду, играл на лике божества. Юный линн, похитивший солнечный глаз. Эйрин… Нет! В этом имени чего-то не хватало. Это имя для всех. Имя солнечного бога, который поднялся в небо, отделившись от родной стихии, изменив своё первоначальное тело. Тело, рождённое Линлой. Линн…

Гинта вдруг ощутила мощную волну, которая нахлынула, захлестнув её с головой, закружила и понесла. В какое-то мгновение ей показалось, что она умрёт. Если не вспомнит имя. Первое имя. Древнее имя бога. Того бога, что ещё не отделился от породившей его стихии, но уже впитал в себя свет отца-создателя. Свет, который возник из беспредельной тьмы. Тот бог ещё заключал в себе двух… Или трёх? И его имя означает единство. Теперь она знала это имя. Она разгадала его.

— Э-э-й-р-ли-н-н, — тихо, но чётко произнесла Гинта, и невидимая рука, безжалостно скрутившая её плоть и душу, разжалась. Она была в руке бога — на его ладони. Маленькая фигурка, слепленная из земли и воды, в которую только что вдохнули жизнь! Она была в руке бога, и она чувствовала бога в себе.

Гинта протянула руки к солнечному потоку, что струился в святилище сквозь диуриновый «колодец» на крыше, и прошептала заклинание духов огня. Свет в её ладонях затрепетал и вспыхнул ярче. Гинте казалось, что она касается живой плоти. Она собрала поток в один ярко пылающий луч и, направив его на бассейн, обратилась к божествам водяной стихии. Вода нагрелась так быстро, что Гинта даже испугалась. Она поспешила «забрать» тепло обратно и рассеяла луч, снова предоставив солнцу хозяйничать в святилище, как ему вздумается.

Солнечный дождь не утихал. Гинта попробовала собрать луч на улице, и у неё получилось. Потом она собрала дождевые струи в мощный поток и, соединив его с лучом, быстро нагрела. Гинта ликовала. Небесный огонь подчинялся ей, несмотря на дождь. Даже Сагаран так не может, хоть он и служитель Саггана. Больше никто так не может. Когда-то это мог Диннувир… А теперь она умеет извлекать силу, которая рождается при взаимодействии стихий огня и воды. Силу, дающую быстрый рост. Осталось лишь заклясть духов воздуха и земли и направить силу всех четырёх стихий на нигму какого-нибудь растения. Гинта направила санфалингину на прибрежную траву… И удивилась той невероятной быстроте, с какой трава начала расти. Она поднималась прямо на глазах. Вот это да!

Дождь кончился, а Гинта продолжала наслаждаться недавно обретённым могуществом. Она зажгла в ладонях огонь и опустила его в воду. Она уже не раз пыталась такое сделать, но в воде огненный цветок неизменно гас. Теперь Гинта велела ему гореть под водой, и он горел. Вода приняла огонь в своё лоно и сомкнулась над ним. Гинта знала: огонь со всех сторон окружён слоем воздуха и потому не гаснет. Она заставила воздух, огонь и воду соприкоснуться, не сливаясь в единое целое и не стремясь друг друга одолеть. Сгусток яркого света пылал в бассейне над центральным линном, и юный бог, улыбаясь, протягивал к нему руки. Юный Эйрлинн, похитивший солнечное око.

Эйрлинн — странное имя. Его трудно произносить. Но это же тайное имя. И не следует произносить его просто так.

Около полуночи она уснула с этим именем на устах прямо на пороге святилища, а проснулась от того, что кто-то пощекотал ей ухо. Тинг! Умная глазастая мордочка смотрела на неё с улыбкой. Мангалы умели улыбаться.

— Здравствуй, бродяга! Я так давно тебя не видела.

«А может, это ты бродяга? Я как жил, так и живу. Это тебя всё где-то носит».

Гинта не сразу сообразила, в чём дело. Зверёк спокойно умывался, время от времени бросая на неё свои обычные насмешливые взгляды.

— Тинг, ты со мной говоришь?!

«Я всегда с тобой говорю, просто раньше ты не всё понимала…»

Голос, звучавший в голове Гинты, напоминал человеческий, но он произносил знакомые слова с каким-то странным придыханием, чуть растягивая некоторые звуки. Девочке показалось, что она разговаривает с существом, прилетевшим из другого мира…

«Почти угадала, — сказал Тинг, тщательно вылизывая переднюю лапку. — Когда-нибудь я уйду из этого мира в другой. Я буду жить на луне и свободно летать по воздуху. Пока я могу только прыгать с дерева на дерево, а там буду летать не хуже хелей. Они тоже уходят туда».

«Подожди, Тинг… Так значит, ты станешь саннэфом? — Гинта перешла на мысленную речь, решив, что так лучше, если её собеседник не может разговаривать вслух. — Саннид сказал, что некоторые животные Эрсы уже готовы к следующей ступени развития. Мангалов, как и хелей, становится всё меньше и меньше…»

«Да, мы постепенно уходим. Я люблю этот лес, но жить среди тех, у кого разум ниже твоего, скучно. Звери не знают слов, а люди… Они хотят считать нас такими же, как и все остальные животные, но ведь мы не такие… Люди говорят друг с другом, а нас не понимают и боятся. Я сразу увидел — ты можешь понять. И всё же ты очень долго меня не слышала».

«Выходит, это правда, что мангалы знают человеческий язык и читают мысли!»

«Не совсем. Я понимаю всё, что говорят вслух, но мысленную речь я понимаю не всю. Я слышу тебя только тогда, когда ты обращаешься ко мне или думаешь обо мне. Если твои мысли ко мне не относятся, мне их не поймать».

Тинг зевнул и растянулся на траве, подставив солнечным лучам своё пушистое серебристо-белое брюшко.

«Я очень рад, что ты наконец поумнела, — сказал он не без ехидства. — Теперь с тобой ещё интересней, чем раньше».

— Я тоже очень рада, Тинг! — воскликнула Гинта и, смеясь, повалилась на траву рядом со своим четвероногим другом.

Дождя в этот день не было, а солнце светило ярко. Гинте опять удалось извлечь санфалингину. И опять то, на что она её направила, выросло очень быстро, хотя и не так быстро, как вчера. Воздействовать на нигму лучше при солнечном дожде, правда, вызывать его труднее, чем обычный дождь.

Гинте казалось, что весь мир вокруг неё наполнился новыми звуками. Вернее, привычные звуки обрели для неё смысл, доселе ей неизвестный. И взгляд её проникал в суть вещей, открывая в них то, что она прежде не видела и о чём даже не подозревала. «Когда ты найдёшь ответ, дверь откроется сама…» Она действительно нашла ключ, когда в шуме ветра и дождя услышала имя бога. Эта дверь открывается только перед тем, кто сам подобрал к ней ключ.

Теперь Гинта понимала речь каждой лесной твари и с каждой из них могла договориться. Даже самые пугливые животные подпускали её к себе. А самые грозные не трогали. Они словно чувствовали исходящую от неё силу.

Упражняясь в своём искусстве и радуясь новым успехам, Гинта ни на минуту не забывала о главном. Ведь она мечтала овладеть санфалингиной не для того, чтобы зажигать в озере огонь, забавляться с молнией и растить траву на берегу реки. В Ингамарне и так всё неплохо растёт, а вот в Улламарне… Она должны очистить её от ужасных цветов, отнимающих жизнь у того, что ещё способно там расти и плодоносить. Она должна спасти эту землю от бесплодия.

Улламарна выглядела гораздо веселей, чем полтигма назад. Вечерами и по ночам горело столько огней, что у приехавшего сюда первый раз поначалу создалось бы праздничное настроение. А вообще-то здесь было не до праздников. Нашествие каменных гостей продолжалось.

— Выдалось тут несколько спокойных деньков, — сообщил Гинте Даарн. — Никто не заявлялся. И другие отряды передавали, что у них никого. Мы уж думали — всё кончилось… А позавчера как хлынули! К нам за два дня семьдесят шесть пожаловало. Мы их всех аккуратненько размолотили. Сегодня опять спокойно. И чего им надо — непонятно…

Акамин со своей немногочисленной свитой разъезжал по Улламарне, проверяя, как охраняются посёлки и граница. Он казался совершенно здоровым, разговаривая с людьми, шутил и старался их подбодрить. Те, кто знал минаттана в лучшие времена, отмечали, что к нему вернулись прежняя уверенность и властность.