Королева Тьмы - Бишоп Энн. Страница 110

Однако в глазах Сюрреаль, в первый миг уставившихся на него, он прочел не страх, а жаркое раздражение.

Кровь в его венах, превратившаяся в холодную слизь две ночи назад, когда он по доброй воле подполз к столбу, вновь согрела его пламенем.

— Сюрреаль…

Он увидел Деймона, появившегося на противоположной стороне очищенного пятачка голой земли, на мгновение раньше, чем Сюрреаль.

С довольно убедительным воплем девушка бросилась прочь.

Люцивар уставился на Деймона. Не подходя ближе, Садист тоже не сводил с него взгляда.

— Ты — ублюдок, — прошептал Люцивар.

Разумеется, Деймон не мог расслышать слов, но это не имело значения. Сади поймет, что было сказано.

Деймон отвернулся и направился прочь.

Люцивар откинулся на столб и закрыл глаза.

Если Сюрреаль не сломлена, если это всего лишь игра, значит, Мэриан и Деймонар…

Нужно было вспомнить сразу об этой отличительной черте Садиста. Люцивар лучше, чем кто бы то ни было, знал, каким мстительным и жестоким мог быть Деймон, — но Садист никогдане причинял вреда невинному, никогда не трогал детей.

Он напрасно ждал сигнала, определяющего начало игры, — она началась до того, как Деймон вошел в лагерь. Однако Люцивар знал, что хорошо исполнил свою роль — и продолжит это делать.

Потому что понимание и прощение — две очень разные вещи.

Погруженный в полусон, навеянный болью, Сэйтан почувствовал, как его губ коснулся край чашки. Первый глоток он сделал рефлекторно, второй — из жадности. По мере того как вкус крови пробуждал к жизни, Черная сила, заключенная в ней, волной омыла тело, щедро делясь энергией.

«Держись, — прошептал низкий голос в его сознании. — Ты должен держаться. Пожалуйста».

Он услышал печаль и усталость в этом голосе. Он услышал мольбу сына, обращенную к отцу, и ответил на призыв. Будучи тем, кем он был, Сэйтан не мог поступить иначе. Поэтому он с трудом нашел путь из марева боли.

Открыв глаза, Повелитель увидел только угасающий день и невольно задумался, не приснилась ли ему мольба в голосе Деймона.

Однако вкус темной, богатой, свежей крови по-прежнему был силен.

Снова закрыв глаза, Сэйтан позволил своему сознанию продолжить блуждать.

Он стоял в огромной пещере где-то в недрах Эбенового Аскави. На полу была вырезана огромная паутина, все нити покрыты серебром. В центре, где встречались пределы, сиял многоцветный Камень размером с кулак, Камень, переливающийся великолепием и красками всех остальных. В конце каждой предельной линии находился такой же многоликий осколок размером с ноготь.

Он был в этом месте однажды, в ту ночь, когда пришлось связаться с Деймоном, чтобы заставить Джанелль вернуться в ее тело и исцелить его.

Но теперь в пещере было что-то еще.

Эта огромная серебряная сеть была связана с тремя массивными, соединенными друг с другом спутанными паутинами, которые поднимались приблизительно в футе от пола и были в два раза выше его самого. В центре каждой находился Эбеновый Камень.

Перед паутинами стояла Ведьма в платье из черного паучьего шелка со скипетром в руках, в который были заключены два Эбеновых Камня и витой рог, последний дар Кэтиена, убитого пять лет назад.

Позади паутин — дюжины мертвых демонов. Один из них приблизился к сетям, улыбнулся и исчез. В тот миг, как поблек образ человека, в центральной паутине зажглась яркая звездочка цвета Камня, который он носил.

Озадаченный, Сэйтан подошел ближе, чтобы получше изучить спутанные сети.

Первая вызвала глубокое отвращение. Нити казались распухшими, плесневыми — отмеченными порчей. В конце каждого предела этой сети мерцал осколок Эбенового Камня.

Средняя была прекрасна — заполненная тысячами ярких маленьких разноцветных звезд и сияющими Черными и Эбеновыми камешками.

Последняя — совсем несложной, совершенной в своей неповторимой симметрии, сплетенная из Серых, Эбеново-серых и Черных нитей. На ней тоже брызгами горели небольшие Черные и Эбеновые Камни, бережно поставленные так, чтобы образовать спираль.

Повелитель взглянул на Ведьму, однако та была полностью погружена в свое занятие, поэтому он встал так, чтобы иметь возможность наблюдать за происходящим.

Он увидел Чара, лидера килдру дьятэ. Мальчик подошел к паутинам, ухмыльнулся Повелителю, помахал на прощание и исчез, чтобы стать новой яркой звездой.

Тишьян сначала подошла к нему и нежно поцеловала в щеку.

— Я горжусь тем, что знала тебя, Повелитель. — С этими словами она отошла к паутине и исчезла.

Сэйтан смотрел на нее, и его стало одолевать смутное беспокойство, каким-то образом связанное со структурой этих сетей. Однако прежде, чем Повелитель успел понять, в чем дело, к нему подошел Дужэй, художник, некогда дававший ковену уроки живописи.

— Благодарю вас, Повелитель, — произнес человек, чье грозное обличье совершенно не сочеталось с его призванием. — Благодарю вас за то, что позволили мне познакомиться с дамами. Все портреты, которые я написал с них, сейчас висят в Зале в Кэйлеере. Это мой прощальный подарок вам.

— Спасибо, Дужэй, — отозвался Сэйтан, немало озадаченный происходящим.

Когда художник отошел, его место тут же занял Протвар.

— Это поле битвы иного рода, но нас ждет добрая схватка. Береги несносную девчонку, дядя Сэйтан, — произнес эйрианец и крепко обнял Повелителя.

Следующей была Кассандра. Кассандра, которую он не видел с той самой первой вечеринки, когда они все познакомились с ковеном и мальчиками.

Она печально улыбнулась Сэйтану и провела рукой по его щеке.

— Мне жаль, что я не была тебе лучшим другом. Пусть Тьма заключит тебя в свои объятия, Сэйтан. — Женщина поцеловала его.

Когда она исчезла, в центре паутины засияла великолепная Черная звезда.

— Мефис… — произнес Повелитель, когда к нему подошел старший сын. — Мефис, что…

Но тот лишь улыбнулся и обнял Повелителя.

— Я с гордостью называл тебя своим отцом. Я знал тебя как человека, и это честь для меня. Не думаю, что говорил тебе раньше. Я хотел, чтобы ты узнал об этом. Прощай, отец. Я люблю тебя.

— И я люблю тебя, Мефис, — произнес он, крепко стискивая сына в объятиях и чувствуя, как в душе волной поднимается горе.

Когда и Мефис угас, вспыхнув звездой в паутине, единственным оставшимся мертвым, демоном был Андульвар.

— Андульвар, что происходит?

— И Кровь будет петь Крови, — отозвался тот. — Подобное подобному. — Он взглянул на паутины. — Она нашла способ отделить запятнанных порчей от тех, кто по-прежнему чтит законы Крови. Но ей была нужна помощь, чтобы сохранить тех, кто следует старым путям, чтобы их не смело прочь вместе с остальными, когда на наш мир обрушится ее сила. Это и сделают мертвые демоны — наша мощь послужит якорем для живых. Мы сгорим, оберегая других, но, как сказал Протвар, это будет добрая схватка. — Андульвар улыбнулся старому другу. — Береги себя, Са-Дьябло. И заботься о своих щенках. Об обоих. Помни только, что в зеркале — твое истинное отражение. Нужно лишь взглянуть поглубже, чтобы увидеть правду. — Андульвар крепко обнял его. — Никто не мог бы мечтать о лучшем друге или лучшем Брате. Держись. Борись. Твоя ноша тяжелее, но сыновья помогут нести ее.

Андульвар прошел к паутинам. Он расправил темные кожистые крылья, поднял руки… и исчез.

Сэйтан с трудом смаргивал слезы, когда к нему подошла Джанелль. Он крепко обнял дочь своей души.

— Ведьмочка…

Она только покачала головой, поцеловала его и улыбнулась. Но ее глаза наполнились слезами.

— Спасибо, что был моим отцом. Это было славное время, Сэйтан. — Она склонилась к нему и шепнула на ухо: — Позаботься о Деймоне. Пожалуйста. Ты будешь очень нужен ему.