Белая роза - Кук Глен Чарльз. Страница 11

Моманц глянул в прорези теодолита, наводя диоптр на верхушку Великого кургана. Потом отступил, заметил угол, развернул одну из приблизительных полевых карт. Именно в этом месте он откопал секиру теллекурре.

«Если бы только описания Оккулеса были не столь туманны Тут, вероятно, стоял фланг их строя. Ось строя должна быть параллельна остальным – значит. Меняющий и его рыцари должны были стоять вон там. Проклятие».

Земля в этом месте чуть бугрилась. Это хорошо – грунтовые воды меньше повредят погребенные предметы. Но вот подлесок.. Падуб. Шиповник Ядовитый плющ. Особенно ядовитый плющ. Боманц ненавидел это вездесущее растение. От одной мысли о нем волшебник начинал чесаться. – Боманц!

– Что? – Он обернулся, поднимая грабли.

– Эй, спокойно! Не бушуй, Бо.

– Да что с тобой такое? Что за привычка подкрадываться? Это не смешно, Бесанд. Или мне граблями с твоей морды идиотскую ухмылку содрать?

– Ой, какие мы сегодня злые. – Бесанд был тощим стариком, примерно ровесником Боманца. Плечи его горбились, голова выдавалась вперед, точно он вынюхивал след. По рукам змеились толстые синие вены, кожу испещряли печеночные пятна.

– А ты чего ожидал? Кидаешься на людей из кустов…

– Кустов? Каких кустов? Тебя, часом, не совесть мучает, Бо?

– Бесанд, ты пытаешься подловить меня с незапамятных времен. Что бы тебе не бросить эту затею? Сперва меня пропесочила Жасмин, потом Токар скупил у меня все, что мог, так что мне придется откапывать новый запас, а теперь я еще с тобой любезничать должен? Сгинь, я не в настроении.

Бесанд ухмыльнулся широко и криво, обнажив частокол гнилых зубов. – То, что я тебя не поймал, Бо, не значит, что ты невиновен. Это значит только, что я тебя не поймал.

– Если я виновен, то ты, должно быть, полный кретин, раз за сорок лет не поймал меня за руку. Ну какого черта ты не можешь облегчить жизнь нам обоим?

– Скоро я у тебя с шеи слезу, – хохотнул Бесанд. – Ухожу на пенсию.

Боманц оперся на грабли и внимательно поглядел па стражника. Бесанд исходил кислой вонью боли.

– Правда? Мне жаль.

– Верю. Может, у моего сменщика хватит ума взять тебя за жабры.

– Расслабься. Хочешь знать, что я делаю? Прикидываю, где полегли рыцари теллекурре. Токар требует шикарные вещи, а это лучшее, что я могу ему дать, не забираясь на курганы и не давая тебе повода меня повесить. Передай мне лозу.

Бесанд протянул ему раздвоенный ивовый прут.

– Курганы грабить, да? Это не Токар предложил?

В позвоночник Боманца вонзились ледяные иглы. Это был не простой вопрос.

– Никак остановиться не можем? После долгого приятельства, может, хватит уже играть в кошки-мышки?

– Я развлекаюсь, Бо.

Бесанд тащился за ним до самого заросшего пригорка.

– Надо будет тут все расчистить. Руки никак не доходят. Людей нет, денег тоже нет.

– Не можешь расчистить сейчас? Я покопаться хочу. А тут плющ ядовитый.

– Ох, обходил бы ты стороной плющи, Бо, – съехидничал Бесанд. Каждое лето Боманц с проклятиями прокладывал себе дорогу сквозь многочисленные ботанические бедствия. – Так насчет Токара…

– Я не веду дел с нарушителями закона. Это мое твердое правило. Ко мне уже больше никто не подкатывает.

– Уклончиво, но принимаю. Лоза в руках Боманца дернулась.

– Я увяз в деньгах. По самые уши.

– Точно?

– Гляди, как прыгает. Наверное, их всех в одну яму свалили.

– Так насчет Токара.

– Ну что насчет него, будь ты проклят? Хочешь повесить его – вперед. Только предупреди, чтобы я мог найти себе перекупщика не хуже.

– Не хочу я никого вещать, Бо. Я тебя хочу предупредить. В Весле ходят слухи, что он из воскресителей.

Боманц выронил лозу и со всхлипом вдохнул.

– Действительно? Воскреситель? Наблюдатель смерил его внимательным взглядом.

– Просто слух. Болтают всякое. Я подумал, тебе будет интересно. Мы тут вроде как близкие знакомые.

Боманц принял оливковую ветвь.

– Да как будто. Честно говоря, мне он и намеком не обмолвился. О-ох! Обвинение-то тяжелое. – И обдумать его нужно хорошенько. – Только не говори никому, что я нашел. Этот ворюга Мен-фу…

Бесанд снова хохотнул. Веселье его имело могильный привкус.

– Любишь ты свою работу, да? Изводить людей, которые не осмеливаются дать сдачи?

– Поосторожнее, Бо. А то загребу для допроса.

Бесанд развернулся и пошел прочь. Боманц состроил рожу ему в спину. Конечно, Бесанду нравилась работа – она позволяла ему изображать диктатора. Он мог сделать что угодно и с кем угодно, не неся никакой ответственности.

После того как Властелин и его приспешники пали и были погребены в курганах за барьерами, которые возвели величайшие из чудотворцев своего времени, указом Белой Розы на границе могильника поставили Вечную Стражу, неподотчетную никому. В обязанность ей вменялось предотвратить воскрешение не-мертвого зла в курганах. Белая Роза знала людскую натуру. Всегда найдутся те, кто увидит выгоду в служении Властелину или попробует его использовать. Всегда найдутся поклонники зла, стремящиеся освободить своего героя.

Воскресители появились едва ли не раньше, чем проросла трава на курганах.

«Токар – воскреситель? – подумал Боманц. – Словно других забот мне мало. Теперь Бесанд разобьет лагерь у меня на шее».

Боманц не хотел будить древнее зло. Он просто намеревался связаться с одним из лежащих под курганами, чтобы пролить свет на кое-какие из древних тайн.

Бесанд уже скрылся из виду. Теперь утащится к себе в хибару. Так Что будет время провести несколько запретных наблюдений. Боманц установил теодолит на новом месте.

Курганье выглядело не особенно страшным – только очень заброшенным. За четыре сотни лет погода и растительность перестроили некогда замечательное сооружение. Курганы и жуткий ландшафт вокруг них почти скрылись под кустарником. У Вечной Стражи уже не хватало сил на поддержание порядка. Наблюдатель Бесанд вел отчаянный арьергардный бой с самим временем. На Курганье ничего толком не росло. Кустарник был скрученным и низким, но очертания курганов таяли в нем, как менгиры и фетиши, сковывавшие Взятых.