Море Имен - Онойко Ольга. Страница 31

Ничего особенного. В воскресенье Алей писал курсовую, утром понедельника разговаривал с мамой, разговор был неприятный, но отнюдь не из ряда вон выходящий и далеко не первый такой…

А если способности утрачиваются не сразу? Если есть какой-то инкубационный период у этого процесса, словно у вируса, и на самом деле всё началось раньше?

У Алея волосы стали дыбом.

Видения.

В субботу утром у него было первое видение.

…И разрозненные данные сложились в ясную картину происходящего – слишком уж ясную. В последнее время Алей занимался семантическими ловушками. Осень говорила, что ловушки опасны: застревают в памяти и открывают доступы, которые по умолчанию закрыты. Не потому ли он начал видеть картины, что какая-то подлая ловушка, словно вирус, встроилась в сознание? А визионеры быстро уходили с форума и бросали лайфхакинг. Прежде Алей думал, что из-за общего недоверия и ненадёжности метода, потом решил, что видения – это просто слишком тяжело, мало кто выдержит, да и чего ради?

Но если визионеры уходили вовсе не потому, что дар их мучил? Если дар просто исчезал? Пылал слишком ярким пламенем и выгорал слишком быстро?

Живот подвело от страха. Алей стиснул кулаки. Да, он сам, вполне осознанно собирался отказаться от дара, но одно дело, когда человек решает больше не бегать марафонский кросс, и совсем другое – когда ему отрезают ноги… особенно если от его рекордов зависит жизнь близких. «Пусть бы это случилось в другое время, – в отчаянии взмолился Алей. – Через год, через месяц… Господи, через час! Господи, дай мне ещё час силы, я хочу только найти Инея, больше ничего!..»

В офисе было тихо и пустынно. Одни ушли на обед, другие – на совещание в большой зал. Только далеко за перегородками маячили чьи-то тени.

Алей вздохнул, осторожно потёр веки и огляделся. «Вот ещё один день потерян, – угрюмо определил он. – Хорошо, что меня не дёргают сегодня. Много я наработаю… А в понедельник первый экзамен. Привет, Алей Обережь, готовься пересдавать осенью. Оленев будет в шоке. Впрочем, у него память дырявая, забудет».

На всякий случай Алей влез на форум и робко спросил у врачей, как влияет на поиск повышенный уровень кортизола. Немного подумав, дописал: «…и адреналина». Врачи, кажется, удивились, но Сакура ответила ему почти сразу. «Привет! В стрессовых ситуациях точность поиска обычно повышается, скорость увеличивается. Мы тут как-то удивлялись, что кортизол и адреналин дают почти одинаковый положительный эффект. А убийца лайфхакера, если интересно – пролактин. Но тебе это не грозит», – и Сакура рассыпалась смайликами…

Алей тяжело вздохнул.

В прострации, обняв колени, он просидел несколько минут. Потом чуть одаль послышались мягкие шаги. Алей встрепенулся и спустил ноги на пол: он узнал походку Осени.

Золотисто-прохладная, по-всегдашнему безмятежная, она мелькнула меж стен нарисованного папоротника и миг спустя вошла в ячейку Экзе. Алей грустновато улыбнулся, поворачиваясь к ней на кресле. Несмотря ни на что, с её появлением на душе стало спокойнее. «Осень, осень, – в голове будто плеер включили, – мокрый ветер листья носит…» Глаза у неё были цвета дождя.

– Привет, Алик, – сказала она. – Ты один?

– Все ушли на фронт, – Алей развёл руками, – в столовую.

– Я тебе от Ворона распечатки принесла, – Осень положила папку на стол. – Вычитай сегодня, пожалуйста.

И она ласково, по-домашнему сощурилась, глядя на него сверху вниз; Осень в офисе не целовалась принципиально, взгляд этот заменял прикосновение губ.

Алей его не заметил.

Ему стало совсем тоскливо.

…Его брали на работу как лайфхакера. Пусть обучение затянулось, но от него ожидают большего, через какое-то время ему поручат новые, специфические обязанности. Ворон Вежин даже надеялся, что Алей сможет понять интерфейс Старицы. А теперь окажется, что он профнепригоден. Да, программист он неплохой, но стоит ли того, чтобы держать его здесь только как программиста?

– Алик?

– Сень, – он опомнился, – да, конечно… это срочно? День терпит?..

– В принципе, терпит, – Осень пожала плечами. – Алик, ты в порядке? Если не в порядке, скажи прямо, потому что я плохо умею догадываться. Ты не простыл?

– Нет, – он замотал головой, – нет, всё в порядке…

На сердце точно камень лёг.

В надежде отвлечься Алей попытался заговорить о том, что волновало его меньше всего.

– Сеня, – спросил он, – а почему мы всё-таки пользуемся распечатками, а не почтой?

Осень глянула искоса, с недоумением.

– Ты так и не догадался? Мы постоянно онлайн. Интернет – слишком широкое информационное поле. Ты поработал с ловушками, неосознанно запомнил несколько рассечений сети, а потом открыл браузер и увидел где-нибудь в новостях ключевое слово. И всё. В твоём сознании одно сплавлено с другим, ты запутался и рискуешь пропасть. А переключаясь с бумаги на монитор, ты как бы пересекаешь границу сред. Получается своего рода изоляция. Это не очень надёжное средство, но лучшего мы не знаем.

«Рискуешь пропасть, – машинально повторил про себя Алей. – Рискуешь пропасть…»

По спине побежали мурашки. Что-то словно сверкнуло перед глазами.

Распечатки, Старица, Ворон Вежин.

Материальный тоннель.

Исчезновения.

История о великом лайфхакере и парне, угодившем в другую параллель. Тогда предельный поиск не дал результата, потому что цель поиска находилась в иной Вселенной.

– Да! – тихо вскрикнул Алей и вскочил с кресла. – Господи, как я не догадался?! Поиск не работает, потому что релевантного ответа нет!

– Это же очевидно, – проворчала Осень, поглядев на него с подозрением. – Алик, у тебя точно всё в порядке?

– Осень, – жарко выдохнул он и схватил её за плечи, – мне нужно знать всё о точках перехода.

Осень подняла брови.

– Алик, собственно, тебе действительно нужно это знать… но информации очень мало. Я думала, Ворон Вежин тебе всё рассказал.

– Мне нужно знать, как их можно найти. И как проходить через них.

– Алик, ты с ума сошёл. – Осень покачала головой. – Можно, конечно, спросить у Дня Вьюгина. Но что бы ты ни придумал, идея это безумная.

– Нет, – сказал Алей. – Осень, пойдём в переговорку. Я тебе всё расскажу.

Она слушала молча, внимательно, не шевелясь и словно бы даже не моргая. Алей смотрел на неё – на белые пальцы, ровные ключицы, красивое спокойное лицо, – и волнение отпускало, выравнивалось дыхание. По мере того, как рассказ близился к концу, лицо Осени становилось всё менее выразительным. Будто ИскИн, обитавший в этом прекрасном теле, отключал имитацию мимики, все ресурсы перебрасывая на обсчёт важных данных.

Алей рассказал ей о видениях, о невероятном возвращении отца спустя десять лет, о том, как Ясень снова исчез, просто завернув за угол, и о жутковатом трансе, в котором Алей нашёл маму и отчима. Рассказал прямо, ничего не пытаясь объяснить обыденными причинами. Осень не была лайфхакером, но она, научившая его ходить к Старице, тоже знала, что такое дотянуться до потолка Господня.

Когда он закончил, она надолго задумалась, обхватив подбородок ладонью.

Свободной в этот час оказалась только переговорка «Ян», та самая, из которой Алей когда-то отправился в первый рейд. Меж разомкнутых белых реек жалюзи сквозили лиственно-зелёные перегородки этажа и высокие, сверкающие солнечными бликами окна. Туда-сюда беззвучно проходили люди. Мерно качался маятник больших чёрно-белых часов. В многоугольной маленькой комнате стояла плотная тишина.

– Подожди, – наконец, сказала Осень, хотя он и так вот уже минут пять терпеливо ждал. – Давай по порядку. Твой отец исчез на десять лет. Потом вернулся и забрал у матери сына, которого до этого ни разу не видел. Они завернули за угол и пропали, как в воду канули. В это время твои мама и отчим, то есть те люди, которые их преследовали, оказались парализованы шоком. Но это был не обычный стрессовый шок. Их как будто загипнотизировали. Насильно замкнули их внимание на образах, причинявших им боль и страх. Так? – она подняла глаза на Алея.