Изгнание - Лампитт Дина. Страница 69

Когда она впервые увидела Грез Корт, он был освещен лунным светом летней ночи. Теперь Николь покидала дом, понимая, что, скорей всего, больше никогда его не увидит. Он был опять погружен во мрак, луна и звезды щедро проливали на него свой холодный свет. Николь оглянулась и бросила на дом прощальный взгляд. Повозка уже въехала в лес, погони за ними не было, топот копыт уже не смог бы достигнуть слуха обитателей дома. На короткое мгновение она подумала о Майкле, который, как она думала, безмятежно спит в своей кровати. Николь вновь почувствовала себя виноватой. «Что-то за последнее время я стала часто себя винить», – подумала она.

Из всех выдумок Карадока эта была, пожалуй, самая оригинальная, потому что две женщины и ребенок ускользнули из Грейз Корт совершенно незаметно. Николь еще утром объявила о своем намерении поехать на обед к мистеру Холлину, потом, когда стемнело, она вернулась и вышла прогуляться в парк перед домом, где Эммет уже гуляла с ребенком, причем обе были одеты очень тепло – на улице стоял мороз. По этой же причине на Николь была огромная охотничья шапка. Погуляв с Мирандой, обе женщины зашли в дом через одну дверь, но тут же вышли через другую, и, прячась в тени полуразрушенных старых башен, направились прямиком в лес. Карадок под видом кузнеца не спеша подковал одну из лошадей миледи, а потом спокойно покинул поместье. Через час все трое встретились в лесу и отправились в путь.

Как ни странно, Николь испытывала невероятное волнение, похожее на пугающий и волнующий восторг, который охватывал ее каждый раз перед выходом на сцену. Перед каждым спектаклем у нее замирало сердце, она почти физически ощущала, как у нее в крови повышается количество адреналина. Сейчас она переживала нечто похожее. Она прислушивалась к пофыркиванию лошадей, боялась, что яркий лунный свет может быть опасен для них, мечтала о том, чтобы скорее добраться до Оксфорда, и с волнением думала, как Джоселин отреагирует на ее появление. Она не была уверена в том, что Карадок мог услышать от солдат о ней и капитане, но если он все же что-то знал, она все равно не может просить его молчать.

Глядя на его огромную фигуру, восседавшую на месте возницы, Николь опять почувствовала неприязнь и в сотый раз удивилась, что же может в этом человеке вызывать в ней такие чувства. Может быть, потому, что она чувствовала себя так неловко, она произнесла его имя, и он, не оборачиваясь, ответил:

– Да?

– Когда мы доберемся до Оксфорда?

– К рассвету, миледи. Я не поехал по главной дороге, а стараюсь придерживаться окольных путей, по которым ездят крестьянские повозки. Чем меньше жилья мы встретим на своем пути, тем лучше.

– Это правда, что король решил укрепиться в городе со своими основными войсками?

– Теперь это кажется совершенно очевидным. Там его поддерживают многие жители, хотя настоящими роялистами являются только студенты и преподаватели университета. Говорят, что многие горожане – сторонники Парламента, так что его величество не может чувствовать себя там до конца спокойным.

– Сомневаюсь, что он вообще когда-нибудь сможет почувствовать себя спокойно.

– Вы что же, сомневаетесь в его окончательной победе?

– Да, – ответила Николь, но тут же пожалела о своей откровенности.

Если Карадок хотя бы краем уха слышал сплетни о ней, то он, без всяких сомнений, сочтет ее за сторонницу «круглоголовых». Решив, что лучше всего будет, если она не станет больше разговаривать до конца путешествия, Николь переключила свое внимание на Миранду, которая вдруг проснулась. Она взяла девочку из рук Эммет и стала качать ее, пока та снова не уснула.

Скрытая лесными деревьями повозка двигалась на северо-запад и вскоре миновала Хенли, ставший парламентским после сражения в Тэрнхэм-Грин, потом они проехали мимо разбросанных тут и там поселений Юли Хандред. После этого их курс лег почти прямо на север. Далеко в стороне они оставили несколько небольших деревушек, пока, наконец, вдали не показалась река Черуэлл. Вытянув шею, Николь смогла разглядеть ее гладь в первых проблесках розового утра, и вдруг сердце у нее замерло. Потому что там она увидела башню Магдалин-колледж, возвышающуюся на фоне светлеющего неба.

– Смотри-ка, она как стояла, так и стоит, – пробормотала она.

– Вы что, бывали здесь раньше, миледи? – спросил Карадок, расслышавший ее слова.

– Очень давно, – ответила Николь, не обращая внимания на удивленный взгляд Эммет.

Мост, по которому она тогда гнала машину с сидящими в ней еще тремя актерами, направляясь к зданию городского театра, отсутствовал. На его месте возвышалось величественное средневековое сооружение с арками, по которому повозка прогрохотала, направляясь к городу. И только теперь Николь в первый раз поняла, что Оксфорд обнесен высокой городской стеной, что Магдалин-колледж расположен за ней, а они сами приближаются к огромным городским воротам, возле которых расположена охрана.

– Это Восточные ворота, – объявил Карадок, останавливая повозку.

– А нас впустят?

– Конечно. У меня есть пропуск, подписанный самим принцем Рупертом. Лорд Джоселин дал мне его перед отъездом.

Николь ничего не ответила: она была слишком поглощена зрелищем, открывшимся перед ней, когда тяжелые деревянные ворота медленно растворились. Она сразу начала сравнивать тот Оксфорд, который она знала, с тем, который предстал перед ней сейчас.

Они оказались на главной улице города, которая по длине и очертаниям сильно напоминала Хай Стрит – Николь часто гуляла по ней, будучи здесь на гастролях. Однако Сент Эдмунд-Холла не было, а на его месте возвышался какой-то храм, Куинз-колледж – справа, Юниверсити-колледж – слева, – оба были на месте, хотя узнать их было довольно трудно. Посмотрев на то место, где должен был быть Олл Соулз-колледж, Николь увидела какое-то строение, но без готических украшений Хоксмура оно мало походило на себя. Церковь святой Девы Марии с ее огромной башней, напротив, была совсем такой же, какой ее знала Николь. Повозка прогрохотала мимо Бреизноуза и остановилась на месте, где сходились четыре широкие улицы.