Война за корону - Коваль Ярослав. Страница 47

— Чего вскакиваешь? — пробормотал Фёдор, которого Илья случайно толкнул. — Если нужно будет, нас поднимут.

— Блин, налёт же на лагерь, кажется…

— Думаешь, нас не позовут? — сочно зевнул иркутчанин и снова провалился в сон.

Соблазн был огромен, но юноша всё-таки поднялся, натянул меховую куртку, сменившую полушубок, схватился за меч и высунулся из своего закутка. В шатре оказалось пустовато, никто не бегал, не торопился, однако и спящих поубавилось, причём значительно. Испуганный, петербуржец выскочил наружу, во тьму, которую факелы делали ещё гуще. Там оказалось теснее, и так как из-за темноты и морозного тумана он абсолютно ничего не видел, Илья тут же налетел на кого-то, а потом — ещё на кого-то, кого даже не успел рассмотреть.

А потом его поймала крохотная, но очень твёрдая рука.

— Так, только не потеряйся тут! — бросила госпожа Шаидар, вся запорошенная снежной пылью, появившаяся незнамо откуда, словно рыбина, которая вдруг выскакивает с глубины. — Держись рядом. Рванул в бой?

— Вроде того.

— Нет необходимости.

— А что стряслось-то?

— Да ерунда, небольшой налёт. Видишь же, какая погода: самое то для ночного нападения, если, конечно, магические средства ориентирования имеются в достаточном количестве.

— И?

— И ничего. У нас ведь тоже были прогнозы синоптиков. Вчера вечером наши маги смонтировали систему защиты и оповещения, да и половина отрядов ждала именно такого поворота событий. Как видишь, я уже из боя.

— А почему в лагере подняли шум только уже к концу всего происходящего?

— Когда понадобилось подкрепление, только и всего. И никакого особого шума не поднимали, иначе твои одноклассники подскочили бы как ошпаренные. Так, просто не считали нужным хранить тишину, вот и всё… Послушай, я здорово замёрзла на высоте…

— Приготовить вам кофе? В шатре, кажется, печка ещё не остыла.

— Будет очень мило с твоей стороны. Я пока покормлю Феро, а потом приду к вам и с удовольствием глотну горячего.

Илье не сразу удалось отыскать в шатре банку кофе, но, проявив упорство, он всё-таки вспомнил, в какой из тюков её запаковали, и сумел аккуратно вытащить её из-под Всеслава. Мастер, судя по всему, только недавно свалился в сон, и добыть его оттуда оказалось невозможным делом. Видимо, он был одним из тех, кто вечер и полночи монтировал защитную систему, и только недавно прилёг отдохнуть. Пропажи «подушки» мастер не ощутил.

Самым сложным оказалось двигаться по шатру, не наступая ни на чьи ноги или руки. Здесь все спали вповалку, между штабелями коробок и сумок, тусклые светильнички были включены не в каждом закутке, и частенько между спящими и их вещами приходилось пробираться едва ли не ощупью, да ещё с дровами в руках. Но Илье всё-таки удалось, он раздул огонь в печурке и поставил на неё котелок с водой. Скоро аромат кофе заставил ближайших спящих тревожно зашевелиться.

— О, благодарю! — Появившаяся наконец госпожа Элейна с наслаждением вцепилась в полную кружку кофе. — Как хорошо… Вот за что я люблю войну — начинаешь ценить самые простые блага жизни. Сытную еду, горячее питьё, мягкую постель, сон…

— Разве для того, чтоб оценить всё это, нужно воевать?

— В обычной жизни трудно так же ограничить себя, как поневоле приходится в походе. Человек по природе ленив… Ну да, да, я просто пытаюсь отыскать хорошее во всём, даже в плохом.

— Наверное, здорово уметь вот так вот… отыскивать хорошее в плохом.

— Это правильно, этому учат нас священники. Наши, разумеется. Знаю, что ваши учат чему-то другому.

У Ильи возникло острейшее желание увести разговор куда-нибудь в другую сторону.

— А что будет дальше? Ну, теперь, после нападения?

— Ну что ж. — Женщина слегка пожала плечами. — Теперь, когда нападение успешно отражено, нам придётся переходить в наступление. Надо перехватывать инициативу из вражеских рук, иначе и быть не может.

— Значит, наступление?

— В той или иной форме… Ну, видишь ли, политика — это тоже война. Это способ бескровно, а значит, дешевле добиться нужного результата. Тянуть нельзя, да наши лорды и вряд ли станут тянуть. Сегодня днём совещание, а значит, уже вечером начнутся активные действия, — она посмотрела на него, но смысл этого взгляда он не сумел понять, потому что ближайшая лампа светила очень скудно, и даже очертания её головы едва угадывались во тьме, да ещё блеск глаз.

— Значит, опять придётся паковать вещи?

— Не спеши. Собираться, конечно, придётся, но нет надобности сейчас нестись сворачиваться. Отдохни, добери пару часиков сна. Когда начнётся наступление, возможно, несколько дней будет не до отдыха.

— Блин, зачем же я тогда кофе пил… — пробормотал расстроенный юноша, надеявшийся разузнать что-нибудь важное и опять получившись вместо точных сведений пригоршню отвлечённых, как ему казалось, рассуждений.

— А тебя кофе тонизирует?

— Ну да… Не то чтобы сильно, но есть такое.

— Тогда глотни вот этого. — И госпожа Элейна вытащила какой-то крохотный пузырёк. — Немного магии и травки. Нет, это не снотворное, это расслабляющее. К тому же снимает действие кофеина. Несколько капель на ложку.

— Горечь какая!

— Можешь запить остатками кофе, теперь уже всё равно. И ложись.

— А вы?

— А мне ещё много нужно сделать, — она улыбнулась. — Очень мило, что ты обо мне заботишься.

На Илью, устроившегося на своём прежнем лежбище рядом с сумкой собственных скудных вещей, разом навалилось какое-то смутное сновидение — не успело его сознание отключиться от реальности, как па воображение обрушились какие-то образы и картинки, не имеющие к шатру посреди военного лагеря никакого отношения. Сперва это были смазанные воспоминания о медитационных залах Энглейи — хрустальные колокольчики, колеблющиеся от малейшего ветерка, отдалённый звук водопада, даже голос учителя, потом — видения из дереликта…

Юноша ощущал, что не может подготовиться к видению, однако постарался собраться и стал ждать. Только оно не приходило. В какой-то момент желание увидеть и услышать лорда Ингена, проникнуть таким образом в его планы стало невыносимым в путах слабости, спеленавшей его тело и даже сознание. Петербуржец, словно муха, завяз в паутине, и сил не оставалось уже даже на то, чтоб негодовать по этому поводу.

А потом он услышал какой-то другой разговор (и уже даже чувствовал, что это — не тот, который нужен, а потом не прислушивался), даже не услышал, а почувствовал.

— Что ещё вы можете предложить, госпожа Лаурин?

— Шаг, который вы предлагаете, рискован, неизвестно, куда он может завести. Потому что в этом деле, как в прыжке, — если ты прыгнул, ты не можешь не приземлиться. Если ты провозгласил монархию и монарха, ты не можешь не дать ему власть.

— Это мы и обсуждаем.

— Вы, по сути, предлагаете нам похоронить всё то, за что наше общество боролось двести лет и за что теперь формально боремся все мы.

— Вот оно — формально. Мы же на самом деле боремся не за, а против.

— Так не бывает. Любое «против» подразумевает какое-то «за».

Мысли Ильи с трудом продирались сквозь марево, но хоть и вяло, всё-таки двигались вперёд. «О чём они говорят? — подумал он. — Та-ак, а не наступил ли момент, которого я так боялся? И кто же будет выступать за то, чтоб дать Ингену власть, а меня выдать ему?.. Только тебе-то не всё ли равно? Тебе в любом случае крышка».

Но таково было его состояние, что даже мысль о грядущей скорой смерти не принесла ожидаемой остроты. Ну смерть и смерть. Какая разница. «Неужели это зелье госпожи Шаидар? Она напоила меня чем-то таким, что не позволит сопротивляться…» — идея эта показалась юноше на редкость дикой. Вот уж кто-кто, а леди Элейна не могла такому способствовать. Он просто не смог бы в такое поверить.

— Господин Барехов… Господин Барехов! Проснитесь…

— Он просто слишком устал.

— Господин Барехов!.. Скажите, господин Санджиф, вы сможете его разбудить?

— Постараюсь. Илья! Илья! Вставай!