Война за корону - Коваль Ярослав. Страница 75

Илье поднесли второй ларец, открыли, и там, на таком же тёмно-бордовом шёлке, обнаружился крохотный узорный венец, как раз на головку новорожденной. Его юноша осторожно нацепил на головёнку и вопросительно взглянул на госпожу Межену. А та, слегка и с усилием улыбнувшись, протянула ему свою дочь, и юноше пришлось принимать на руки новорожденную императрицу. Женщина настойчиво поправила ему руки, правда, ситуацию её помощь не облегчила. Это было страшно — такое крохотное существо, казалось, ничего не стоит придавить или случайно уронить, но с положенным не поспоришь. Двигаясь оцепенело, Илья шагнул вперёд и приподнял младенца, демонстрируя его лордам и леди. Новорожденная получила свою порцию приветствий и оваций и недовольно задремала на руках у матери, когда Илья с облегчением вернул госпоже Межене свою новоиспечённую супругу.

И зашагал по лестнице вниз, уже не стараясь удержаться от улыбки. Первый, к кому он направился, был, конечно, Санджиф, тоже сдержанно заулыбавшийся в ответ. Они обнялись, похлопали друг друга по плечам, и неприятное ощущение одиночества, охватившее было юношу там, надо всеми, отступило. Друг был рядом, да и остальные важные для него люди — тоже. Пожав руку Маше, он успокоенно повернулся к Мирним.

Она ждала его внимания со смущённой улыбкой, которая делала её ещё красивее, если это вообще было возможно. Робко и ласково взглянула на него и опустилась в сдержанный, изысканный реверанс. У Ильи перехватило дыхание. Он шагнул вперёд, заставил её подняться и прижал к себе крепко-крепко, так, чтоб только не причинить боли, прижал губы к её лбу. Присутствующие почему-то зааплодировали.

Настала очередь и родителей. Мать Ильи поглядывала по сторонам с испугом, отчим — хмуро, и оба они потянулись к сыну с облегчением, как к единственному знакомому, близкому человеку. Глядя на них, юноша понял без труда, что они эту двухлетнюю разлуку едва ли воспринимали в полной мере, здесь, конечно, вмешалась магия, и лучше с ними на эту тему не заводить разговора. Воспринимают они происходящее как должное — и слава Богу.

А потом была церемония «оказания чести». К каждому из своих спутников он подошёл, и к каждому из лордов, кого знал и к кому испытывал признательность, и радушно поприветствовал растерянную Андисту, чувствовавшую себя неуютно в окружении знати. Остановился и перед госпожой Гвелледан, низко поклонившись, галантно поцеловал руку. Она смотрела на него благодарно, с таким выражением, с каким мать смотрит на своего выросшего, всего на свете добившегося сына.

— Спасибо вам, — сказал он, улыбаясь, уверенный, что она понимает всю многогранность этого «спасибо».

— Я очень рада. Я горжусь тем, что вы учились у меня, Илья.

И он, поприветствовав также госпожу Оринет, стоявшую рядом с директором школы Уинхалла, отправился дальше. Ему предстояло пожать руки всем главам магических регионов, каждого из которых ему вполголоса представлял секретарь, но запомнил юноша только губернатора московского региона, помощника президента России, и то лишь в лицо, а не по имени.

А потом пройти полтора километра до императорского дворца, жилую половину которого успели освободить от музейных экспозиций и приготовить для праздника и житья, — тоже пешком, сквозь ликующую толпу. «Странно, чего это они, — думал Илья, растерянно улыбаясь. — Не их же коронуют. Их жизнь едва ли изменится. Странные…» Остановился перекинуться парой фраз с одноклассниками, чьё оживление было ему понятно, в отличие от восторга посторонних людей: он и сам бы веселился от души, если б его приятель вдруг вырос в такую шишку.

— Спасибо вам, ваше величество, — сказала Эрбелль, — за то, что вы пригласили моего супруга присутствовать на церемонии. Это огромная честь для нас!

— Спасибо вам и вашему мужу за мою жизнь, — свободно улыбнулся в ответ Илья. И перевёл взгляд на Сергея.

Тот явно не рвался соваться на глаза и, встретив на себе взгляд «когда-то друга», а позднее — одного из злейших недругов, попятился. Глаза у него были угрюмые, и в глубине их жила злоба, перемешанная со страхом и порождённая им. Одного взгляда на него хватило бы, чтобы понять — он ждёт только дурного, и в этой ситуации предпочёл бы, чтоб его и вовсе не заметили.

Юный император мысленно усмехнулся, протянул ему руку.

— Привет, Серёга. Рад видеть. — И зашагал прочь, уже не ощущая на себе недоумевающий, вопросительный взгляд. И так много о чём нужно было подумать.

Где-то там, в недрах дворца, вовсю готовили праздничное застолье. Госпожа Межена, прижимая к себе недовольно попискивающий кулёк, извинилась и удалилась на какое-то время к себе в покои, но ни Илья, ни кто-либо из его спутников не мог позволить себе такой же роскоши. Им предстояло весь день быть на виду.

Встречая гостей из Дневного мира и теперешних подданных, представителей самых знатных Домов Оборотного мира, магистериев вольных городов, Илья улыбался, кивал, пожимал руки и уже через час смертельно устал от этого. Однако плюнуть на всё и пойти поваляться он не мог — слишком это было бы невежливо. И во время фуршета, предшествовавшего застолью, и в ходе самого застолья приходилось играть роль и искать наслаждение в ней. А что делать…

Когда яства, расставляемые на столах чуть ли не в два этажа, были опробованы, на столы наконец подали десерты, и стало возможно подняться, походить с бокалом от группки к группке, поговорить, Илья с удовольствием выбрался из своего роскошного кресла размять ноги. И, поколебавшись, подошёл к группке учителей и наставников школы Уинхалла.

Госпожа Гвелледан, облачённая в великолепное тёмное платье, которое делало ещё облик ещё благороднее, оживлённо обсуждала что-то с госпожой Оринет, намного более хмурой, чем обычно, и не блистающей столь совершенным вкусом, а также с Фределом, который держался скованно и смущённо, и Всеславом — демонстративно самоуверенным.

Тут же стоял и Егор, скованно чувствующий себя в строгом костюме, и Эрбелль, разодетая настолько роскошно и ярко, что догадался бы любой — в её глазах это приглашение на застолье по случаю коронации имело огромнейшее, судьбоносное значение. Она первая заулыбалась навстречу императору, едва Илья направился в их сторону.

— Добрый день. Добрый день всем! Надеюсь, вам тут нравится, госпожа Илитэ?

— Мне всегда очень нравился императорский дворец — и архитектура, и интерьеры, — чопорно ответила учительница магического энергоразвития. — И, честно сказать, я рада, что здесь снова будут жить, а не просто формировать экспозиции. Надеюсь, вы постараетесь сохранить здесь всё в том виде, в каком оно есть?

— Разумеется. На крайний случай выстрою себе во дворе ультрасовременную халупку, — они корректно посмеялись.

— Вы знаете, я постаралась дать самую хорошую характеристику уровню вашего энергоразвития. Впрочем, не погрешив против истины: ваши успехи впечатляют. Однако Чистая гильдия категорически настаивает на том, чтобы собрать комиссию для оценки уровня ваших знаний. И не только ваших.

— Понимаю. Я ж не возражаю. Когда, думаете, мне стоит приступить к занятиям?

— Как только вы сможете себе это позволить. Чем раньше, тем лучше. Наши учителя будут рады позаниматься с вами летом, — вставила госпожа Гвелледан. — Понимаете, конечно, ваша карьера не зависит теперь от диплома, однако информация всё равно так или иначе будет обнародована, защититься от этого едва ли возможно.

— Догадываюсь, — посмеялся юноша.

— Так что отличные оценки послужат вашей репутации. Но, может быть, не стоит омрачать столь торжественный день разговорами о делах учебных?

Вновь посмеялись, и вполне искренне. Повернувшись к мастеру, Илья приподнял бокал.

— Всеслав Евгеньевич, я всё-таки хотел бы вам сказать: если когда-нибудь вы поменяете своё отношение к государственной службе, я всегда рад буду вас видеть в числе своих людей.

— Ваше величество, ну я прошу вас, не при жене! — расхохотался Всеслав. — Она и так пилит меня день и ночь, что я тогда отказался от вашего предложения.