Меч королевы - Мак-Кинли Робин. Страница 45

– Харри, – произнес он.

Девушка вздрогнула. Никто не называл ее старым прозвищем с последнего дня в Резиденции, поскольку горцы не могли выговорить его по-островному. Матин называл ее «Хари». Ее накрыл ошеломляющий приступ ностальгии.

– Уверен, с тобой все будет в порядке. По крайней мере, ты выберешь лучший путь из предложенных. Смертный не может надеяться на большее. Но я вижу не настолько хорошо, чтобы переживать, за тебя или за любого другого. А за тебя я боюсь. Надвигающаяся на Дамар тьма не станет сдерживаться ради чужестранца. Если тебе понадобится место, куда можно прийти, ты всегда можешь вернуться сюда. Дорогу найдешь легко. Просто езжай в горы и время от времени произноси мое имя. Годятся любые дамарские горы, хотя чем ближе сюда, тем лучше. Я услышу, и тебе будет явлен некий проводник. – В синих, прикрытых веками глазах мелькнула искра веселья, но тем не менее Харри поняла, что его слова следует воспринимать всерьез.

– Спасибо, – сказала она, и Золотой Луч пошел вперед, в лес.

Наркнон, последний раз потянувшись и хлестнув хвостом, удрала еще раньше. Харри не оглядывалась, но краем глаза видела, как отступает солнечный свет и смыкаются деревья за спиной и Лютова поляна становится лишь далеким золотым пятном.

Путь вниз оказался легче, чем вверх, при всем коварстве крутого спуска. Золотой Луч, приседая на задние ноги, осторожно нащупывал, куда поставить копыто. Но облако сомнений осталось позади в приятной безмятежности трех дней, проведенных в Лютовом доме. Какая бы судьба ни лежала перед ними теперь, она обрела форму и цель, и чем быстрее они поскачут, тем скорее встретят ее и покончат с ней, так или иначе.

В ту ночь они разбили лагерь в предгорьях, и войско вновь материализовалось вокруг них. Все держались спокойнее, более расслабленно. Несколько дней передышки, проведенные в лесах у подножия гор за слушанием птиц и ловлей зайцев и антилоп на ужин, подарили людям утешение. Однако они не бездельничали. Войско Корлата в то утро после разлуки с Лютом выросло еще на несколько сотен человек.

Когда они наконец двинулись дальше, Терим поехал рядом с Харри и оставался при ней весь день. Они шли впереди, вместе с Корлатом, Всадниками, Мурфотом и еще несколькими вождями. Те привели под знамя Корлата больше пятидесяти конных. Один раз Харри видела Сенай, на расстоянии всего в несколько лошадиных корпусов, поскольку ехали плотным строем, поймала ее взгляд и начала улыбаться, но внезапно засомневалась. Как полагается вести себя победителю Лапрунских игр по отношению к одному из побежденных, который к тому же носит кушак с отметиной клинка победителя? Харри опустила глаза прежде, чем девушка успела ответить. Однако вечером, покинув седло, Всадница уперлась взглядом в незнакомый гнедой бок. Наездник тоже спешился, и это оказалась Сенай. На сей раз две молодые женщины прямо посмотрели друг на друга и дружно улыбнулись.

Так прошло еще несколько дней. Пускаясь в галоп, маленькое войско Корлата издавало славный и грозный гром. Да, Чужаки не догадывались, сколько в горах народу, но горцы-то, а с ними теперь и Харри, знали: северян гораздо больше. Последнее время она ехала с Теримом и Сенай, и они трапезничали вместе. Всадники держались друг друга, однако у всех имелись друзья или родичи среди остального войска. Они приходили и становились рядом. Так Терим с Сенай, невесть почему, решили стоять с ней. Корлатово невеликое войско будет сражаться плечом к плечу, и это немного утешало.

Однажды, когда она застыла, прижавшись лбом к шее Цорнина и безвольно свесив руку со скребницей, ее разыскал Матин.

– Хари, – начал он.

Она испуганно вздрогнула, резко выпрямилась и начала скрести Золотому Лучу плечо.

– Хари, – повторил он, – это всего лишь твой старый учитель, и в твоих мыслях нет ничего постыдного. Они нас всех посещают, не только тебя и всех тех, кто вступил в войско сразу после Игр. Но тебе хуже всех, поскольку ты лапрун-минта и носитель Синего Меча. Не изводи себя.

– Я не извожусь, – буркнула Харри.

Матин мрачно улыбнулся.

– Не верю. Даже юный Терим, а он боготворит землю, по которой ты ступаешь, – (Харри фыркнула), – провел последние три года, объезжая границы под мудрым и бдительным оком своего отца. Он имел возможность нанести первый гневный удар и пролить первую кровь свежезаслуженным мечом еще до великой битвы при ущелье Бледфи. Тебе этих трех лет не досталось. Это не твоя вина.

– Так ведь неважно, моя или не моя, – попыталась улыбнуться Харри, но темные глаза Матина смотрели так встревоженно, что она сдалась. – Спасибо тебе, мой старый учитель. Я постараюсь не забывать твои слова.

– Ты по-прежнему хранитель моей чести, Харизум-сол, – мягко сказал Матин, – и я верю в тебя, что бы ни случилось. Если забудешь все остальное, помни об этом.

– Не забуду, – пообещала Харри.

Покинув ненадежное прикрытие гор, они двинулись на северо-запад через равнину, стремясь как можно скорее достичь большого прохода в северном хребте, откуда хлынут северные захватчики. Ехали споро, но без спешки. Силы понадобятся коням и их всадникам для битвы. Корлат еще надеялся опередить врагов и успеть выбрать поле боя. Они ехали по маленькой настоящей пустыне. Предгорья кончились, и вскоре кусты по краям пустыни начали зеленеть. Время от времени проезжали заботливо орошенное небольшое владение, молчаливое и пустое. Через три дня они достигли Врат Севера, ущелья Бледфи, и Корлат снова созвал совет из Всадников и вождей. Терим и Сенай ждали возле зотара у небольшого костра, охраняя седло и пожитки Харри. Сама она отправилась послушать, что скажет ее король, памятуя обращенные к ней слова Люта: «Поверить ему – не худшее, что ты можешь сделать».

Провели перекличку. В конце похода их обещали встретить несколько пеших воинов, всего лишь горстка. Среди горцев было немного таких, кто чувствовал себя лучше, более полезным, более настоящим, будучи пешком, а не в седле. Кроме пехотинцев, войско собралось полностью. С западного края людей пришло не много. На них давило влияние Чужаков. Харри смотрела на свои руки, загоревшие до оттенка корицы, такие же темные, как у любого горца. «У Аэрин были рыжие волосы, – подумала она и откинула капюшон. – И я Всадник».

В итоге набралось чуть меньше двух тысяч. Повисло молчание. Каждый представлял себе горы, почерневшие от северян, и ширину ущелья. Корлат, опустив какие-либо душеспасительные замечания в духе «не так все плохо, как может показаться», начал описывать варианты. Харри заметила, что горцы вообще не любят подобных речей. Что бы тут делал бедный сэр Чарльз! Но, к своему ужасу, она не могла сосредоточиться. Стоило невероятным усилием воли сфокусировать внимание на Корлате, как оно тут же рассеивалось. «Уж не первый ли это признак паники?» – подумала девушка, покрываясь холодным потом, несмотря на сухое тепло вокруг.

У многих вновь прибывших имелись вопросы или замечания, а затем встреча завершилась. И если советы Всадников всегда заканчивались тихо, то здесь в атмосфере королевского шатра присутствовало подспудное неприятное чувство. В шатре оставалось всего несколько человек, когда Харри поднялась, повернулась к Корлату и сказала устало, словно через силу:

– Почему ты упорно игнорируешь северо-западный проход? Не верится, что северяне не устроят нам с его помощью нежеланного сюрприза.

– Я игнорирую его потому, что он не требует моего внимания, – ответил Корлат, и хотя в голосе его слышался приглушенный рокот, гнева пока не ощущалось.

– Но…

– Ты ничего об этом не знаешь.

Категоричность его тона раззадорила ее, и она решилась:

– Чужаки делают не такие уж плохие карты, и я видела карты того района – да, я и карты умею читать! И они сказали мне, что вполне заслуживающая внимания сила с легкостью проскользнет через северо-западный проход, пройдет по горам на восток и настигнет нас на равнине. Тогда твои земляные валы превратятся в надгробия, на которые нам только и останется падать, когда нам ударят в спину!