Холодный поцелуй смерти - Маклеод Сьюзан. Страница 38

Какого лешего она здесь делает? Зачем я ей сдалась?!

— Давайте сюда сиду! — разорялась девица. — Сиду, говорю!

Ничего более внятного она сказать не смогла и замолотила ножом по стойке регистратуры.

Появился Хари — он примирительно держал руки перед собой, в глубоких трещинах на желтом лице читалось беспокойство и участие.

— Пожалуйста, мисс, положите нож, вы пораните себя! — Он медленно двигался на девицу, почти целиком заслонив ее от меня крупным могучим торсом.

— Отойди-и-и! — Девица раззявила рот в лиловой помаде и завизжала во всю мочь прямо ему в лицо.

Хари отпрянул к стене, и она по инерции пролетела мимо него вперед, прямо в приемную. Затормозила у лифтов и остановилась — ребра ходят ходуном, вся шатается, словно деревце на штормовом ветру.

Таддеуш, стоявший рядом со мной, притопнул ногой — на кроссовках вспыхнули алые огоньки — и занес блестящую биту.

Нил Баннер придержал его за плечо:

— Нет-нет, друг мой, эта девушка больна и нуждается в нашей помощи, а не в наказании.

Бабочка крутанула головой в сторону нашей маленькой компании, потом снова оглянулась на Хари — густо начерненные, как у Пьеро, глаза моргали, будто у клоуна, ударенного пыльным мешком, а мозг никак не мог совладать с кризом в разгаре.

Подобные наркоманы последнего разбора — в «Надежде» частые гости. С ними обращались по отлаженному плану: дежурный отвлекал беднягу, в нашем случае Бабочку, пока не подоспеет охрана, после чего наркомана обезоруживали и лечили, как могли. Хари знал порядок действий не хуже моего, но тут я сообразила, что на нем нет бронежилета, — вдруг он испугался? Горные тролли созданы из камня, они очень крепкие, живут лет на пятьсот дольше людей, но их плоть — все равно плоть, и, если их поранить, потечет кровь, пусть и силикатная.

Я машинально шагнула вперед, двигаясь так же медленно и осторожно, как и Хари.

— Эй, — позвала я громко, чтобы она меня услышала.

Голова мотнулась в мою сторону — от резкого движения девица едва не потеряла равновесие. Она с подозрением посмотрела на меня, по-прежнему моргая.

— Зачем тебе понадобилась сида? — мягко спросила я. — Чем тебе помочь?

— А не скажу-у-у-у! — Девица наставила нож на меня. — Ты не сида, я видела фотки! Сида рыжая, у нее еще такие жуткие глазища, а ты вон блондинка! — Это прозвучало как обвинение. — Ты никакая не сида!

— Мисс, я убежден, что сида вот-вот будет здесь, — ласково, с улыбкой проговорил Нил Баннер. — Тогда вы с ней поговорите. Я и сам пришел, чтобы встретиться с ней. Давайте подождем ее вместе.

Я поняла, на что он намекает: я должна сбросить Очарование, чтобы Бабочка меня узнала. Неплохая мысль. Беда в том, что сбросить Очарование не так-то просто, не говоря уже о том, что меня ищет полиция и еще неизвестно, зачем я потребовалась Бабочке. Гораздо более разумным планом представлялось отвлекать Бабочку, пока не появится охрана.

— Да, я уверена, вы ее вот-вот увидите, — подтвердила я. — Если ее… никто… не отвлечет и не задержит, — произнесла я еще мягче, покосившись на Нила Баннера.

Он поднял бровь, а потом просиял — видимо, расшифровал мое ответное послание. Он улыбнулся Бабочке и произнес все тем же умиротворяющим тоном:

— Если хотите, мисс, скоротаем время и о чем-нибудь поговорим. — Он легким движением показал на оранжевые кресла для посетителей и сделал несколько осторожных шагов в их направлении. — Буду рад вашему обществу.

Бабочка глянула на Нила Баннера исподлобья и яростно почесала руку с ножом, отчего кожа еще сильнее покраснела и вспухла.

— Мне надо ей кое-что передать, — пробурчала она.

Надеюсь, ножик тут ни при чем.

Нил Баннер продолжал что-то щебетать, пытаясь удержать нестойкое внимание Бабочки. Из-за ее спины надвигался Хари. От напряжения с уступа его бровей уже насыпалось столько пыли, что белый халат весь измазался. Бабочка мучительно скривилась и снова принялась яростно чесаться — на сей раз у нее зудели внутренние стороны бедер. Да у нее же вот-вот начнется…

— Ты же видишь, что у нее сейчас будет криз, да? — тихо произнес Бобби у меня над ухом.

Я едва не подпрыгнула: так сосредоточилась на девице, что позабыла обо всем остальном.

— Ага, вижу, — ответила я так же тихо.

Сегодня утром у меня самой был криз, и я прекрасно понимала, каково ей сейчас: кровь, насыщенная ядом, жжет ее изнутри, доводит до безумия, отчаяния, бешенства. Если сию секунду не отобрать у нее нож, можно не беспокоиться, что она кого-то поранит, — скоро она начнет крошить в капусту саму себя.

— Я бы наслал на нее морок и обездвижил, — прошептал Бобби, — но стоит мне попытаться, как этот треклятый венец опять меня вырубит, разве что ты заэкранируешь чары или…

Ну да, можно их взломатьи заодно взорвать ему башку — или призватьи самой вырубиться в процессе, а можно провести пару часов, кропотливо их разбирая. Ни то, ни другое, ни третье не годилось. На миг я задумалась.

— Если ты доберешься до Хари так, чтобы она не заметила, и все ему объяснишь, — прошептала я в ответ, — он деактивирует венец. Я помогу душеспасителю ее отвлекать.

Бобби молча скользнул прочь, а я повернулась и шагнула туда, где Нил Баннер превозносил достоинства Таддеуша, который слегка расслабился. Уши, остренькие, как у летучей мыши, были прижаты, и от этого он стал не такой страшный.

Тут у меня за спиной раздался топот бегущих ног. Видимо, подоспело подкрепление, только вот, судя по грохоту, к нам мчалась толпа троллей, так что ничего хорошего топот не сулил; охранники из «Надежды» обычно вели себя тише. Бабочка перестала чесаться и застыла, ее всю трясло от страха.

Сбоку что-то мигнуло, и я поняла, что лампочки над лифтом показывают пятый этаж. Кто-то сюда ехал — и этот кто-то обречен был попасть в самую гущу событий.

Я начала обратный отсчет.

Топот приближался.

Тихое воркование Нила Баннера стало тоном выше — он пытался удержать внимание Бабочки.

Лифт доехал до четвертого этажа.

Мимо меня пробежали два могучих охранника в полной выкладке.

Бабочка вытаращила глаза от ужаса, рука с ножом дрогнула.

Третий этаж.

Я начала двигаться, — казалось, бежевые виниловые плитки превратились в зыбучий песок.

Охранники решительно остановились перед Бабочкой.

Второй этаж.

Бабочка отшатнулась, повернулась и хотела убежать.

Но оказалась в западне — перед ней высился Хари.

Двери лифта звякнули и открылись. В коридор, взметнув полами белого халата и не отрывая глаз от каких-то бумаг, шагнула Грейс.

— Грейс! — завопила я и бросилась наперерез, понимая, что не успею, понимая, что все пропало…

…Бабочка в порыве отчаяния метнулась от преследователей вбок, к открытому лифту…

…Грейс рывком подняла голову и побледнела, внезапно поняв, что происходит…

…Бабочка врезалась в нее, позабыв про выставленный вперед нож…

…и Грейс рухнула на пол, и ее бумаги взметнулись вверх и разлетелись, словно стая вспугнутых голубей…

Я оцепенело глядела, как бумаги оседают на плиты. На том месте, где только что была Грейс, стоял, обхватив Бабочку, Бобби — рот раззявлен, зубы оскалены, острые, как иглы, белые клыки так и сверкают. Бабочка прижалась к нему, заливаясь слезами и откинув голову, — она инстинктивно подставляла горло вампиру, раз он оказался поблизости. Бобби пригнулся, изготовясь к укусу, и самоцветы на серебряном обруче вспыхнули желтым от чар. Он злобно зарычал, отшатнулся и осел у дверей лифта. Бабочка горестно вскрикнула и вцепилась ногтями себе в лицо и шею, оставляя яркие кровавые борозды. Охранники проорали положенное предупреждение, а потом скрутили ее и прижали, отбивающуюся и визжащую, к полу.

Я упала на колени рядом с Грейс, которая неподвижно лежала на полу лицом вниз. Схватила ее за плечо…

…Но она оттолкнула меня.

— Без рук! — рявкнула она, подняла голову, свирепо глянула на меня и удивленно вздернула бровь, увидев мое лицо. — Дженни! Это ты?!