Крылья, ноги... главное - хвост! (СИ) - Лосева Александра Анатольевна. Страница 29

- Будешь, - не оборачиваясь, сказал Стив. – Будешь, как миленькая. Все мы будем. Не стой столбом – никто тебя ждать не собирается.

Иефа смотрела, как ветвистые рога Зулина сливаются с переплетением ветвей и исчезают в чаще, пыталась задавить в себе яростное желание расплакаться и никак не могла понять – что же такое произошло? Как будто своим появлением приблудная дриада запустила какой-то глупый механизм, какое-то мельничное колесо, которое вращается и вращается по одному и тому же кругу, и мир вращается вместе с этим колесом, и все повторяется – с вариациями на тему, но повторяется, вязко и неотступно. Вот еще недавно – или давно? Черт его знает! – они почти так же голосовали, останется ли в лагере полумертвая дриада, и Стив, еще не украшенный рогом и шипами, но тоже полумертвый, точно так же сказал, что не привык никого бросать. Только тогда Зулин был против, а Иефа за, и все решал ее голос, и она ни секунды не злилась на умирающего дварфа за его бессмысленное благородство…

Подошел Вилка (или подошла? Кругом сплошное вероломство!) и виновато ткнулся лбом в бедро. Нужно было идти, потому что – и это совершенно точно – ждать ее никто не собирался. Потому что вернулся Великий, Всезнающий, Невероятно Утонченный, Воспитанный, Мудрый и Опытный проводник Ааронн, и не нужно было переживать и мучиться из-за того, что след нечеткий, и сомневаться, является ли сломанная веточка неопровержимым доказательством того, что здесь когда-то прошел безвозвратно упущенный гоблинский отряд, или это просто ни в чем не повинная сломанная веточка. Вообще, жить теперь будет гораздо легче. Каждый будет заниматься своим делом – спасенный и исцеленный Стив будет всласть воевать, и больше не нужно тащить его на плечах, поить снотворным и вскакивать ночью, со страхом прислушиваться к дыханию – не помер ли? Стив теперь силен и могуч, у него рог во лбу, шипы на локтях, кожа серо-зеленого цвета, а еще он прыгает. Зулин будет руководить и иногда вяло подколдовывать, но в основном сосредоточится на воспитании своего фамильяра, и, может быть, все-таки научится летать. А если понадобится швырнуть огневик-другой, то дриада… интересно, дриада без тьмы внутри умеет швырять огневики?

Да, дриада. Дриада будет лечить, колдовать и воевать, дриада будет все делать за всех. А Иефа будет собирать информацию. Обмениваться с древесными собратьями мнением по поводу радостей этого… как его… фотосинтеза, твою мать. Носить у сердца ненавистный рубин, слабеть к вечеру и всей душой надеяться, что все это скоро, очень скорозакончится. Потому что ведь в ней, как выяснилось, очень много силы. Неуправляемой, нерастраченной… С девственностью оно всегда… так. Унизительно.

И сэр Джон… А что теперь – сэр Джон? Какое дело Себастьяну де Виллю до фотосинтеза? Смешно. Даже если он и крался по своему обыкновению за вяло бредущей, ошалевшей от обилия событий партией, вряд ли теперь ему пришло бы в голову пригласить совоокую полукровку на ужин. Даже в качестве шутки.

И к черту. К черту.

А ведь все так хорошо начиналось.

И еще этот большой всеобщий разговор вечером. Интересно, в качестве кого будет участвовать дриада. Что она обязательно будет участвовать, Иефа ни секунды не сомневалась.

Да мне плевать на них всех. С самого начала было плевать, и потом было плевать, и сейчас плевать, и когда все закончится – тоже будет плевать. Непременно.

Когда все закончится, тебе будет заказан ход даже в такой неприхотливый город, как Бристоль. Конечно, там водятся всякие крокодилы вроде Схишшша, и дроу там тоже обретаются, и дварфы, и эльфы… Однако сомнительно, что народ будет валом валить в «Пятирогую луну», чтобы послушать твои гениальные творения. Скорпионий хвост можно спрятать под платьем, молоденькую поросль на голове – под шляпкой, хоть ты и не носила никогда никаких чертовых шляпок, но куда ты денешь глаза, клыки и своего совомедведя?

Все правильно. Ты останешься жить в лесу, будешь собирать корешки, научишься виртуозно ставить силки и, может быть, построишь себе в глубине чащобы избушку на курьих ножках. А когда по вечерам ты будешь выть от тоски и лезть на стены– тебе ведь невмоготу без зрителя – случайные охотники за кружкой медовухи в трактире «Ку-ку» расскажут, что слышали баньши, и народ примется гадать, кому пришла пора помирать. И ради чего это все?..

Стив шагал, угрюмо глядя в прямую напряженную спину эльфа. Стиву очень мешали крылья, плотным плащом укрывающие эту спину. Стиву мешала тонкая фигурка дриады, семенящая слева и немного сзади от этой спины. Ааронн нес источник, но Стиву почему-то казалось, что дриада не отходит от него не только из-за камня.

Вопреки благим намерениям, никто не пытался подыскать подходящую поляну для привала, более того, никто даже не вспомнил, что должен был состояться этот самый привал и этот самый разговор, который так нужен всем. Зулин шел, с головой погрузившись в собственные мысли, и поминутно цеплялся рогами за ветки, долго выпутывался, чертыхался, поминал своего любимого демона, догонял Ааронна и снова шел. Зверь сновал по кустам, выныривая то сзади, то спереди, и вид у него был до неприличия насмешливый. Ну конечно, отчего бы ему не быть насмешливым – судя по тому, что периодически маг дергался, как ужаленный, и метал в сторону своего фамильяра гневные взоры, Зверь телепал ему что-то на редкость едкое.

Все это было вполне понятно, хоть и не очень весело, но вот пигалица… Пигалица беспокоила Стива всерьез. Не то, чтобы он жалел, что не встал на ее сторону – еще не хватало идти против собственных принципов ради хлипкой надежды на «вдруг». Нет. Никакой дружбы теперь точно не получится, и жалеть не о чем, но вечно воинственная и язвительная Иефа как-то вдруг скукожилась и даже стала казаться меньше ростом, и плечи опустила, и вид у нее стал растерянный, и плелась она в хвосте партии так, что сразу становилось понятно – ей все равно, куда идти, что делать и как жить.

«Ревнует, - тоскливо думал Стив, на ходу сбивая шляпки с мухоморов, - как пить дать, ревнует. Скогтил ее наш друид, скогтил, сожрал со всеми потрохами и сам того не заметил. Индюк надутый! Ну правильно, зачем она ему теперь – такая… странная. Один хвост чего стоит! Небось, когда коса была до пояса, так проходу не давал – учиться ей видите ли надо! – Стив вспомнил, как они с магом застукали полуэльфку в объятиях проводника, от которых она потом долго и тщетно открещивалась, и совсем запечалился. – Сноб и развратник! Сначала барышень по кустам таскает, а потом – от ворот поворот… Конечно, дубина же у нас бесхвостая…»

День неумолимо клонился к закату, партия в непривычном и оттого слегка зловещем молчании шагала на северо-восток. Вопросы, требующие ответа, так и не были заданы, истории, жаждущие взволнованных слушателей, так и не были рассказаны. Уже в сумерках Ааронн, не говоря ни слова, остановился посреди маленькой уютной полянки и принялся готовить себе спальное место, а Стив все так же молча отправился за топливом, вернулся, развел костер и подвесил над огнем котелок. Когда вода, заправленная травами, закипела, и от нее повалил душистый, пахнущий лугом и летом пар, Зулин достал остатки недоеденной за завтраком куропатки и разделил их на порции.

Костер потрескивал, деревья шумели, Зверь тихо возился с Вилкой, пытаясь урвать порцию побольше. Сопартийцы сидели вокруг костра и молча смотрели на огонь. Стив, весь вечер ожидавший, что пигалица не выдержит и все-таки выскажется, поглядывал на полуэльфку со все возрастающей тревогой и совсем уж было собрался с духом, чтобы нарушить молчание, когда Иефа вздрогнула и настороженно повела ушами. Стив никогда раньше не видел, чтобы Иефа поводила ушами. В траве, за спиной барда, что-то прошуршало быстро и почти неслышно, полуэльфка повернула голову на сто восемьдесят, в густеющем воздухе черной молнией мелькнул скорпионий хвост – и в следующую секунду Иефа уже держала в руке полумертвую от страха и скорпионьего яда мышь. Стива передернуло. «Сейчас завизжит», - подумал он, но ошибся. Иефа равнодушно посмотрела на мышь, примерилась, оскалила клыки и впилась зверьку в горло. Зулин расплескал на колени кипяток и смачно выругался, Ааронн застыл, положив зачем-то руку на рукоять охотничьего ножа. Мышь конвульсивно дернулась несколько раз и обвисла. «Она пьет кровь! – холодея, подумал Стив, и ему тоже захотелось почувствовать под рукой какое-нибудь оружие. – Яйца Мораддиновы! Она же пьет кровь!»