Летопись Третьего мира. Ч.2 Южная Грань (СИ) - Версон Мария. Страница 18

Стижиан поправил волосы и повернулся к портнихам лицом: белая прямая рубашка с десятками кривых черных линий на углу воротника, десяток белых пуговиц, вокруг которых скопились те же линии, и недлинный, спускающийся чуть ниже бедер, угольно-черный пиджак без ворота, на котором серебрились белые пуговицы. На ногах красовались тяжелые кожаные ботинки, на невысокой, прочной, но очень мягкой подошве, вместо привычных шнурков на них были две покрытые серебром застежки.

- Это очень плотная ткань. - С нотками гордости сказала одна из создательниц костюма. - Она не горит. Мы нарочно не проверяли, но пожар на складе она пережила.

- Спасибо. - Улыбнулся Стижиан, ещё раз взглянув в зеркало.

Провожала монаха не вся деревня, как это обычно бывало после успешного выполнения задания, а только старуха Иоко, её, как выяснилось, супруг, владелец магазинчика, и трое их дочерей и две внучки. Стижиана уже не был видно, он шел в темноте вверх по вьющейся тропинке, к забору, и не смотрел назад, не видел, как Иоко положила руку на плечо сгорбившегося супруга и сказала:

- В добрый путь, феникс. Кровь Сайлантов хранит тебя.

Толи ночь, толи утро - определить было практически невозможно. Стижиан ещё не отдавал себе отчет в том, что теперь он видел в темноте едва ли хуже, чем при свете дня. Заборчик, построенный деревенскими мужиками, оказался таким низеньким, что монах не заметил его, а скорее наткнулся, перешагнул, а через пару метров встал у обрыва, так, что носки ботинок выглядывали.

Стижиан знал, что при телепортации, вещи, соприкасающиеся с поверхностью тела, переносятся вместе с ним, и это его не волновало. Беспокоил факт того, что теперь он не просто телепортировал, а на какую-то долю секунды его тело превращалось в огонь. Жалко было одежду, жалко, но, как известно, наука требует жертв, а монаху не терпелось оказаться одному в таком месте, где никто не сможет увидеть, как силы духа сияния и феникса будут издеваться над его телом и разумом.

Расправив руки, монах набрал полную грудь воздуха, согнул колени и оттолкнулся от земли, взмыв на пару метров вверх. Цепляться за воздух, а не за какой-то видимый предмет, задача не из легких, тем более что он не видел другого края расщелины. Перемещение давалось ему легко: он мерцал то влево, то вправо, то вперед, то вверх. Это казалось настоящим полетом, словно бы у него отрасли крылья и они рассекали воздух вокруг него, развивали волосы...

Он зажмурил глаза, желая насладиться моментом, но сквозь закрытые веки увидел яркую вспышку света: он больше не телепортировал, он замер в воздухе.

Открыв глаза, монах сначала было решил, что уже добрался до противоположной стороны оврага, но ошибся - он по-прежнему висел в воздухе, и что-то за его спиной действительно разрезало воздух.

Это были крылья. Глубокий, изумрудно-зеленый цвет лился на него со спины, и было видно, как ровные линии этого света ближе к спине переплетаются с голубо-белым свечением, и вьются, и вьются, и вьются...

Стижиан понял, что по его щеке течет слеза. Одна единственная слеза, соединившая в себе чувства счастья и радости, облегчения. Он способен покорить силу феникса. Она сама покоряется ему.

И он засмеялся. Громко, во весь голос, словно сумасшедший.

Глава третья.

Королева пустого дворца.

Ора очень любила ночные огни Ораны. Мама говорила ей, что ещё когда носила её, однажды сидела на высокой смотровой башне, приобняв своего супруга, смотрела на крупные и мелкие огоньки города, слушала его голос, и именно в тот момент решила, что назовет свою дочь в честь этого прекрасного города.

Башня академии магии - лучшее место чтобы наблюдать звезды: они мигают на небесах, и они горят внизу, в укутанном ночью городе. Уступ слева от окна, за которым проходят тайные заседания совета магистров - лучшее место для единения с окружающей средой. Никто даже и не подумает, что кто-то может взобраться на эту высоту, и тем более осмелится приближаться к магистрам.

Монашка почесала правую ногу, на которой лежала левая, и прикрыла её полой легкого плаща. Из кармана один за другим появлялись мелкие сухари с маком и сахаром, которые так же быстро исчезали, раздавался лишь хруст и тихое, высококультурное чавканье. На самом деле Ора его и не слышала: здесь наверху дул такой сильный ветер, что ей с трудом удавалось спокойно сидеть, волосы постоянно лезли в глаза, босые ноги, соприкасающиеся с холодным камнем, уже индевели.

Вдоволь насладившись прекрасным видом, потомок семьи Тоурен выпрямилась в полный рост и подняла голову вверх: сидя под шляпой башни, она и не заметила, как прошел дождь, и только сейчас поняла, что ей холодно из-за воды, капающей и текущей отовсюду.

Дождь в столице - не редкое явление, но увидеть, и тем более почувствовать, как чистая вода заливает крыши какой-либо из башен магов можно далеко не каждый день. Дело не только в том, что они расположены выше облаков, но и в том, что их за ними зачастую просто не видно. Сегодняшняя ночь оказалась необычной во многом: дождь заливал крыши и широкие окна башен, но внизу, где-то там, под ногами, было чисто - ни единой тучки, ни одного облака - небо оставалось ясным, а значит, маги воды и воздуха готовятся к сентябрьским экзаменам.

Младший поток учеников, те, кто изучил только базовый и, может быть, средний классы магии, любили сгущать тучи в самом прямом смысле слова: ветреники призывали грозовые, выстраивали их в какую-либо цепь и устраивали красивейшее светопреставление, сопровождающееся сотрясающими землю раскатами грома, в то время как маги воды рисовали в воздухе дивные ледяные узоры. Лучшая практика, достойная тех, кто не дошел до высшего класса магии.

Маги уровня Амельеры Арьеннет или близнецов Амеверо, маг льда и маги огня соответственно, ещё будучи учениками любили сочетать не сочетаемое, то есть их стихии. Несколько лет назад, на праздновании нового года, который отмечается в день падения Северной Звезды, двадцать четвертого марта, они, увлекшись, совершенно забыли о празднике, и весь город видел танец пламени и льда, имевший место под облаками. Ора видела это представление своими глазами и помнила, что в том танце не было жажды битвы, не было ненависти противоположных стихий друг к другу, была лишь страсть. Гибкость и плавность движений, нежность и благоговение, с которым языки пламени огибали танцующую в поднебесье фигуру изо льда.

Этой ночью не было туч, не было облаков, на черной глади неба спокойно сияли звезды, но просто лил дождь. Ора прекрасно знала, что ни один из магов воды, обучавшихся в академии в течении последний десяти лет, не дожил до получения права на изучение высшего класса магии, одна лишь Амельера, но в каплях дождя слышался не её голос. Дождь призвал Дримен.

Город ворчал. Это неразборчивый рокот и жужжание Ора слушала вот уже почти месяц, с того самого дня как в Оране вновь возник четвертый, королевский остров. Город шептал, напуганный и счастливый, молчала лишь академия наук: кто бы ни был у власти, будь то сошедшие с ума лучи вместе с их Пророком, или же нетвердо сидящая на троне королева, люди образованные всегда будут нужны. Остров ремесленников не ворчал никогда. Порой Оре казалось, что они поступают умнее всех - спокойно занимаются своим делом несмотря ни на что. Академия магии молчала. Им досталось едва ли меньше чем жителям Монтеры.

Чуть больше года назад начали пропадать молодые, перспективные маги всех стихий. Сначала по одному-два в месяц, а позже это стало настоящим бедствием. Магистры собрали полный круг для обнаружения пропавших учеников, бились с кругами и рунами днями и ночами, чтобы обнаружить хоть что-то, и два месяца назад небезызвестный мэтр Визетти, наставник не менее известного Дримена Перферо, ворвался в эту самую башню, где сейчас находилась Ора, и напомнил кругу магистров об истинной природе кристаллов риджи и рьюджи.

- Вы же знаете, что риджи - это не минерал, не подарок матушки природы. Это - искусственно созданные магами сосуды энергии, в которых она может кончиться. И вы знаете, кому могло хватить ума питать кристаллы рьюджи духами ваших учеников.