Все могут короли - Крушина Светлана Викторовна. Страница 42

— Кто тут? — он отступил на шаг, вглядываясь в темноту.

— Это я, ваше величество, — раздался в ответ молодой, чуть осипший голос, по которому он сразу узнал Альберта. Темная масса зашевелилась перед ним, вытягиваясь и принимая очертания человеческой фигуры.

— Какого беса ты тут делаешь?

— Несчастье, ваше величество! — взволнованно ответил Альберт. — Я хотел известить вас сразу, но вас не было… я вас ждал… Пойдемте скорее!

— Да что случилось?! Говори толком, Борон тебя побери! — хмель выветрился из головы, как будто Эмиль не пил вина вовсе.

— Ваша… ваша невеста… — Альберт с длинным всхлипом втянул в себя воздух. — Она, кажется, умирает.

— 8-

При появлении императора сиделка, тихая неприметная женщина, встала, поклонилась и мягкими неслышными шагами вышла в соседнюю комнату.

Туве лежала, вытянувшись в струнку, укрытая по грудь покрывалом. Багряный цвет его зловеще подчеркивал ее неестественную бледность. Дышала Туве редко и неглубоко; ее выпростанные поверх покрывала прозрачные голубовато-белые руки были туго перебинтованы до локтей.

Затаив дыхание и закусив губы, Альберт наблюдал за императором. Тот стоял у ложа невесты, губы его были плотно сжаты, брови — сдвинуты. Больше никак эмоции на его лице не проявлялись. Но хорошо знавшему его Альберту и этих немногочисленных признаков было достаточно, чтобы с уверенностью сказать: император в бешенстве и с трудом сдерживает сильные чувства.

— Как это случилось? — глухо спросил император, не оборачиваясь. — Я же приказал, чтобы с нее не спускали глаз ни днем, ни ночью! Куда смотрели ее служанки?

— Они все уснули, — ответил Альберт, размышляя, в какой форме выльется на этот раз гнев Бардена и на чью голову обрушится. — Девушки сами не понимают, как это случилось. Думаю, они просто очень устали, ваше величество.

— Устали… Дорого же им обойдется этот сон! — зловеще сказал император и повернулся к Альберту. Теперь стало видно, что под глазами у него залегли тени — следствие бессонной и, очевидно, весьма деятельной ночи. Сам Барден по ночам времени на сон не терял. — Что говорят лекари?

— Говорят, что принцесса Туве потеряла много крови. Очень много. Еша, одна из служанок, говорит, что ее нашли буквально плавающей в луже крови. Она ведь располосовала себе обе руки до локтей, ваше величество…

Император отошел от кровати и, сгорбившись, тяжело оперся кулаками о хрупкий туалетный столик Туве. На столике царил идеальный порядок, как будто никто и никогда не пользовался им.

— Еще что-нибудь они говорят?

— Да, — тихо сказал Альберт. — Они не знают, будет ли она жить.

— Пр-роклятые без-здельники, — сквозь зубы сказал Барден, добавил несколько невнятных ругательств, и снова подошел к кровати. Похоже было, что он в растерянности, и это было на него совсем не похоже. Случая, чтобы император не знал, что ему делать, Альберт припомнить не мог.

Наклонившись вперед, Барден взял Туве за руки, и стоял так с минуту, глядя на нее сверху вниз. Потом покачал головой и выпрямился.

— Проклятый дар, — сказал он мрачно. — Ничего я не умею!

Альберт совсем не разбирался в магии, но догадывался, о чем думает сейчас император. Магия была частью его души, частью его личности, но лечить ею он не умел. А некоторые другие магики, даже более слабые, чем он, умели. И он сейчас размышлял, имеет ли смысл обратиться за помощью к такому магику или нет. Даже Альберт понимал, что сделать больше, чем уже сделали братья Перайны, едва ли возможно. Никакая магия не вернет кровь в тело Туве. Королевна знала, что делала, когда резала руки позолоченными ножницами для рукоделия, и не рассчитала только, что найдут ее раньше, чем она успеет умереть. А вот почему она это сделала… На этот счет у Альберта имелось свое, вполне определенное мнение, которым он с императором делиться не спешил. Впрочем, император был не глуп и наверняка понимал причины поступка Туве лучше, чем кто бы то ни было.

— Нам остается только ждать, ваше величество, — молчание становилось невыносимым, и Альберт рискнул прервать размышления Бардена. — И надеяться, что Перайна будет к нам милостива.

— Да… — император повернул к нему лицо, но взгляд его был обращен куда-то внутрь себя. — А скажи мне, наш Вернер когда-нибудь разговаривал с Туве?

Альберт удивился.

— Н-нет, — сказал он не слишком уверенно. — Во всяком случае, я ничего не знаю об этом, и никогда не видел, чтобы они разговаривали. А почему вы спрашиваете?

— Да нет, это я так… ничего.

Император продолжал хмуриться, и это было нехорошо. Хмурое лицо императора предвещало неприятности для множества людей из его окружения. Впрочем, трудно было ожидать от него веселого и спокойного расположения духа в настоящих обстоятельствах.

— Ваше величество, — вновь осторожно заговорил Альберт. — Свадьбу, вероятно, придется отменить или хотя бы отложить. Будут ли какие-нибудь распоряжения по этому поводу?

— Нет, — сказал император. — Свадьба состоится в назначенный день. Если, конечно, Туве останется жива, — добавил он.

— Но, ваше величество! Это неразумно! И… и жестоко! — не выдержал Альберт.

Император оскалился.

— Я прекрасно обойдусь без твоих упреков и поучений, — тяжело сказал он. — Со свадьбой тянуть нельзя.

Нет, временами Альберт совсем не понимал своего императора. Неужто он полагает, что, сделав северную королевну своей женой, он отобьет у нее охоту свести счеты с жизнью? При том, что предстоящий брак ее явно не радует, и на счастливую невесту она не похожа. Это было ясно даже Альберту.

— Разумеется, об этом… несчастном случае не должен узнать никто за стенами дворца, — сказал император, понизив голос. — И вы с Вернером проследите за этим.

— Слушаюсь, ваше величество, — без энтузиазма ответил Альберт.

— Да и во дворце — чем меньше людей будет знать, тем лучше. Где служанки Туве? Боюсь, они начнут много болтать.

— Девушки не знают касотского и кое-как объясняются на всеобщем. Я не думаю, что они кому-нибудь разболтают. К тому же, они очень напуганы.

— Что-то ты за них очень уж заступаешься. Приглянулась тебе, что ли, какая-то из них? — без улыбки, мрачно спросил император. — Кажется, они хорошенькие?

Альберт вспыхнул.

— Ваше величество! Я… я не потому. Просто мне их жаль. Они не виноваты в том, что случилось.

— В этом мы еще разберемся — виноваты или нет. Что до жалости, то советую тебе забыть это слово. Так где эти девчонки?

— Я услал их всех отсюда, — ответил Альберт. Ему было не по себе. Он, действительно, жалел служанок Туве и боялся, что император накажет их слишком сурово. Случившееся несчастье было, конечно, ужасно, но бедные девочки не так уж и виноваты. Им тяжело бодрствовать всю ночь, присматривая за своей госпожой. Но императору этого не объяснить. Он не понимает и не прощает человеческих слабостей никому. Уж он-то давно забыл слово «жалость», если только знал его когда-то.

— Я отправил их вниз, к остальным слугам, — неохотно продолжил Альберт, повинуясь требовательному взору императора. — Честно говоря, от них тут было очень много шума. Они плакали и голосили так, что в ушах звенело.

— Ладно, — после короткого раздумья сказал император. — Полагаю, сейчас они невменяемы. Когда успокоятся, узнай, кто именно из них должен был сидеть с Туве сегодня ночью. Если они будут запираться и врать, сообщи мне, я сам ими займусь. И вообще докладывай обо всем, что касается Туве, ясно? Я буду в кабинете.

Император утомленно потер лоб и направился к выходу. Альберт молча посмотрел ему в спину и подумал, что спина эта безо всякого доспеха имеет совершенно гранитный и непробиваемый вид. Интересно знать, если на свете вещь, которая смогла бы своей тяжестью согнуть ее?

Несколько дней Альберт видел императора исключительно мельком и обменивался с ним короткими фразами почти на бегу. Барден поручил ему следить за выздоровлением Туве и позаботиться о том, чтобы она ни в чем не нуждалась. Сам он постоянно был в разъездах, и сопровождал его Вернер. Был император мрачен, но спокоен, и даже о состоянии здоровья невесты расспрашивал вполне равнодушным голосом. Или какие-то другие заботы поглотили его, или же он просто хорошо скрывал свою тревогу на людях.