Все могут короли - Крушина Светлана Викторовна. Страница 59

Илескар кивнул, глядя на него во все глаза. Император был, как ему показалось, несколько не в себе, или просто очень устал. Подобные рассуждения были не в его духе. Он никогда не позволял себе высказывать сомнения — во всяком случае, не на людях.

— Так что я поговорю с Илис, — продолжал Барден. — Предложу ей остаться. Если она согласится — пожалуйста, на пару месяцев она в полном твоем распоряжении.

— Ты едешь в Медею?..

— Да.

— Зачем тебе эта война, Эмиль? — тихо спросил Илескар.

Барден нагнул голову и усмехнулся себе под нос.

— Привык я к войнам за двадцать с лишком лет, — сказал он насмешливо, и Илескар не понял, шутит он или нет. — Неуютно мне уже без них. Что поделаешь — привычка!

— Все шутишь, — сказал Илескар неуверенно. — Но сколько крови, Эмиль! Сколько смертей! Ты и сына своего в эти кровавые игры втянул. Зачем?

— Вопрос "зачем?" не имеет смысла. Никакого. Особенно если он обращен к императору.

— Да, — еще тише сказал Илескар. — Приказы императора не обсуждаются.

— Вот именно, — поднял голову Барден, и глаза его сверкнули. — И почему все магики так любят вмешиваться в политику? Особенно те, кто ничего в ней не смыслит. Тармил, помнится, тоже очень любил давать мне советы, — он помолчал и добавил, сжав лежащий на столе огромный кулак: — Пусть Борон будет милостив к его душе. Иногда мне недостает его.

Наутро Илис получила от Марка коротенькую записку следующего содержания:

"Сударыня!

Сим извещаю Вас, что нынче вечером нам надлежит быть на ужине в доме эрла Кранаха. Прошу Вас быть готовой к пяти часам.

Ваш, Марк Данис".

Илис прочитала записку, не особенно вникая в ее содержание, и сильно озадачилась. С чего это вдруг Марк перешел на такой официальный стиль? Что ему наговорил вчера Барден? Неужто сделал выговор за неподобающее поведение накануне? Да нет, это на него не похоже.

Потом до Илис дошел смысл послания, и она начала тихо паниковать. Какой эрл Кранах? Какой ужин? С какой радости Марк вздумал тащить ее туда, где наверняка соберется высшее общество столицы? Что она будет там делать? Ужас! Ужас!

Присев к столу, Илис нацарапала Марку ответную записку, наплевав в ней на все светские условности.

"Марк, что это взбрело тебе в голову? Там будут твои знакомые, не мои — что я там буду делать? Да и неудобно это! Я никуда не пойду!

Илис Маккин."

Очень хотелось послать записку телепортом, но Илис не могла этого сделать, потому что никогда не бывала в его апартаментах. Пришлось посылать служанку.

Через полчаса пришел ответ. Судя по нему, в голове у Марка несколько прояснилось. Или просто заговорила отцовская кровь.

"Илис, не нервничай, я всех тебе представлю. Что до «неудобно» — ты еще не знаешь, что такое настоящее неудобство.

До вечера.

Марк."

Проклятие! скорбно подумала Илис, уронив на колени руки. Никогда я не доверяла рыжим — и не напрасно!

— 6-

Явившийся ровно в пять часов Марк был не похож сам на себя. Илис уже привыкла видеть его с легкой рыжеватой небритостью на щеках, с свободно распущенными по плечам волосами и в простой одежде — ни дать, ни взять, обычный десятник имперской армии. Теперь он стоял перед Илис чисто выбритый, с убранными в хвост волосами, — от чего его лицо казалось еще моложе и одновременно строже, — и в строгом темно-синем бархатном камзоле.

— Ох, какой ты!.. — не удержалась от удивленного вздоха Илис. — Сам на себя не похож.

Марк улыбнулся и элегантным жестом подставил ей руку.

— Ты тоже прекрасно выглядишь, — сказал он. — Тебе очень идет эта прическа.

Илис фыркнула. Лично ее прическа сильно нервировала — она не знала, как держать голову с таким сложным сооружением из завитых волос на ней. Служанка провозилась с ее волосами несколько часов и воткнула в них не меньше чем десятка три украшенных жемчугом шпилек, которые довольно болезненно впивались Илис в голову.

— Красота требует жертв, — печально ответила Илис. — Сегодня не мой день…

Испытав на себе прелести тесных лифов и высоких причесок, она искренне сочувствовала придворным дамам. Бедняжки — мучиться так всю жизнь!

Но девушки, которых она увидела в доме эрла Кранаха, вовсе не выглядели измученными. Наоборот, они явно были довольны своими туалетами и чувствовали себя в них прекрасно. Вот что значит привычка, подумала Илис с завистью. Хорошо еще, что на меня не нацепили колье вроде той удавки, которая красуется на шее вон у той молоденькой блондиночки…

Блондиночка в бриллиантовом колье, хорошенькая девушка лет семнадцати, оказалась дочерью эрла Кранаха и хозяйкой вечера, на который собралась исключительно молодежь. Она ласково и тепло приветствовала Илис, а на Марка бросила такой говорящий взгляд, что Илис тут же почуяла: что-то между ними есть. И ей стало неловко, потому что она им явно мешала. Марк тоже обращался с Эвой Кранах мягче и теплее, чем с остальными присутствующими. Но долг свой помнил и от Илис не отходил, стараясь помочь ей как можно скорее освоиться в обществе. Илис стало его жалко, она улучила момент и шепнула ему:

— Ради богов, отцепись от меня, Марк. Я и без тебя не пропаду, а в этой комнате есть кое-кто, кому ты нужен больше, чем мне.

Марк взглянул на нее неожиданно беззащитным взглядом маленького ребенка, но промолчал и руку ее не отпустил. Ну и Борон с тобой, раз так, подумала Илис, и перестала его жалеть.

Общество собралось небольшое, но в полной мере «высшее». Кроме Марка и Илис, здесь было семеро молодых людей от двадцати до тридцати лет и пятеро девушек, все — отпрыски знатнейших семей Эдеса. Две девушки приходились сестрами присутствующим тут же юношам, трое сопровождались наставницами. Илис оказалась единственной, прибывшей без родственника и без дамы-компаньонки, и уже этим она привлекла к себе всеобщее внимание. Интерес усилился, когда Марк представил ее как воспитанницу отца. Ее обступили кругом, со всех сторон устремив на нее заинтересованные и настороженные взгляды.

— Вы — магик? — спросила хорошенькая девушка лет девятнадцати, чью осиную талию нежно обвивал голубой газовый шарф.

— Да, — ответил за Илис Марк. — Илис учится магии.

Послышались взволнованные восклицания. Ну вот, подумала Илис сердито, Марк со своей солдатской прямотой испортил все с самого начала. Не мог соврать что-нибудь или хотя бы отделаться туманными фразами! Теперь все будут воспринимать ее как не совсем человека и относиться с опаской…

Скоро она поняла, что ошибалась. Поохав и поахав немного, молодые люди быстро забыли про ее необычность, и все без исключения держались с ней дружелюбно и ласково. И, когда все уселись за стол, Илис немедленно втянули в общий разговор. Но все-таки, несмотря на приятную атмосферу, она чувствовала себя немного не в своей тарелке. Все присутствующие были прекрасно воспитаны и обладали самыми изысканными манерами — такими изысканными, что Марк на их фоне выглядел в самом деле простецом. Его движениями не доставало изящества, а речами — светской плавности. Что уж тут говорить об Илис, которой, бывало, чаще приходилось есть руками, чем ножом и вилкой, и которая привыкла, не стесняясь, хохотать во весь голос. Чтобы не опозориться, она говорила тихо, ела очень мало и тщательно следила за своими руками. И втихую завидовала Марку, который ничуть не стеснялся своих манер. Впрочем, он-то был наследными принцем, и ему многое прощалось! Попробовал бы кто-нибудь упрекнуть его в недостатке воспитания!

После ужина, когда все поднялись из-за стола, общество распалось на группки. Эва Кранах ушла на несколько минут и вернулась с лютней, с которой и пристроилась в одном из кресел. Около нее немедленно оказался Марк, — он оставил, наконец, Илис в покое, — еще двое молодых людей — один эрл и один тан, — и девушка с голубым шарфом. Трое юношей отошли к камину и затеяли там весьма эмоциональный спор об оружии, две девушки погрузились в созерцание гравюр в извлеченном из шкафа старом фолианте. Илис прибилась к компании молодых аристократов, которые, собравшись вокруг маленького круглого столика, затеяли игру в слова. Из уважения к гостье они начали игру на всеобщем языке, но вскоре, увлекшись, перешли на касотский, который Илис знала недостаточно хорошо, и потому вскоре вышла из игры. Она откинулась в кресле и стала развлекаться тем, что по очереди наблюдала за разбредшимися по большой комнате группками молодых людей. Особо ее интересовала та, в которую входили Марк и Эва. Девушка что-то тихо напевала на касотском, подыгрывая себе на лютне. До Илис доносились негромкая печальная мелодия и несильный, но приятный голосок Эвы. Марк слушал ее, подавшись вперед в кресле и, по своему обыкновению, немного сутулясь. Локоть он поставил на подлокотник, подпер подбородок рукой и неотрывно смотрел на Эву. Лицо его было задумчиво, а золотые глаза его излучали такой свет, что Илис задохнулась от восхищения, пораженная их красотой, хотя ее этот свет совершенно не касался. Ей казалось странным, что Эва ничего не замечает. Впрочем, она сидела, чуть склонив голову, и на Марка не глядела. Да он влюблен в нее по уши, подумала Илис. И если Эва этого не видит, то она просто слепая!