Кролик на счастье (СИ) - "N о я б р ь.". Страница 29

И Джереми молча последовал за ним. Когда они вышли на крыльцо, лошадь Клауса ещё не привели, и, пока они ждали, он надел на себя плащ и подмигнул Джереми, что не спускал с него глаз. Их никто не провожал. Клаус не удосужился кого-то оповестить, что отбывает немедленно, а Джерри оставил всё в тайне потому, что не хотел, чтобы его кто-то начал отговаривать: для себя он уже всё решил, а всё остальное — пустая трата времени, да и Клаус вряд ли будет ждать.

В полном молчании они загрузили в седельные сумки вещи, не забыв небольшой мешок с едой, что принёс Бенедикт. Дворецкий взволнованно следил за их действиями, но не проронил ни слова, лишь однажды он попытался что-то сказать, но Джереми, решительно глянув ему в глаза, оборвал его коротким: «Не надо», — и тот послушно захлопнул рот. А когда Клаус легко взлетел в седло и выжидающе протянул руку кролику, Джерри порывисто обнял старика и прошептал:

— Всё хорошо. Я сам так решил. И… передай им, что я их очень люблю, но оставаться здесь больше не могу…

Он разжал объятья и, повернувшись, без колебаний ухватился за протянутую руку. Клаус как пушинку поддёрнул его вверх и, усадив перед собой, пришпорил коня.

Они уже пересекли черту города, когда Клаус всё-таки решил спросить у своего спутника:

— Так почему ты решил уехать со мной?

— Я хочу начать жить дальше, — немного затянув с ответом, произнёс Джереми. — Мне кажется, что если обстановка немного изменится, то мне станет легче отпустить прошлое.

— Легче не будет нигде, вишенка, — участливо сказал тот. — Ни в замке, ни на другом конце света…

— В любом случае я всегда хотел путешествовать.

— Но путника ты выбрал не самого лучшего, — насмешливо заявил Клаус.

— Покинув замок, мне уже стало лучше, — тихо возразил кролик, едва заметно улыбнувшись. — Тяжело смотреть на сочувствующие взгляды и то, как все пытаются обходительно со мной говорить.

Клаус ничего не ответил и вплоть до вечера они ехали в молчании, пока не пришло время устроить привал. Они выбрали для него небольшую поляну. В свете костра кролик выглядел каким-то неземным существом — прекрасным и хрупким. Вампир смотрел на него украдкой, чтобы не спугнуть ненароком. Но Джереми, не замечая ничего вокруг, отрешённо наблюдал за танцующими языками пламени — он явно думал о чём-то грустном. Клаус усмехнулся про себя: всю его сознательную жизнь ему не везло, теперь же, когда появился тот, кто ему очень понравился, этот «тот» думает о другом. Судьба очень жестока…

— Расскажи мне о себе, — неожиданно оторвал его от унылых мыслей голос крольчонка, который так и продолжал смотреть на огонь, словно обращался к нему, а не к вампиру.

Просьба его, конечно, удивила, но Клаус не стал уклоняться.

— Что именно ты хочешь знать? — решил уточнить он, потягивая вино из фляги.

— Расскажи то, что посчитаешь нужным, — повернув к нему лицо, мягко улыбнулся Джерри.

— Это будет длинная история, вишенка, — ответил Клаус, и глаза его вмиг сделались печальными. — И в ней не будет смешных и добрых случаев, маленький. Только потери, жестокость и предательство.

— Если тебе не хочется… — стушевался Джереми и придвинулся к вампиру ближе.

— Нет, совсем нет, — с улыбкой ответил вампир, — скорее тебе будет неприятно.

— Обо мне не беспокойся, — пылко заверил тот.

— Ну что ж, тогда слушай… — усмехнулся его горячности Клаус и начал свой рассказ.

У Виктора, предыдущего короля вампиров, с его супругой многие годы не было детей. Королевство в то время погрязло в войне, поэтому все были обеспокоены таким положением дел. На тот момент король был единственным представителем сильнейших вампиров, и если бы он умер, то легендарный род на нём бы прервался. Около ста лет у королевы не получалось забеременеть, но однажды во дворце объявился незнакомец, который заявил, что может помочь правящей паре. По его словам, первенец у короля должен быть от человеческой женщины, а после этого он сможет уже зачать с супругой и законных детей. Таким образом и появился на свет Клаус. Он родился от пленённой вампирами шпионки. На территории дворца отстроили небольшой домик — там мать с сыном и жили под постоянным надзором. Когда Клаусу исполнилось четыре года, родился Ричард, а потом через какое-то время Кайл и наконец Сильвия. Будучи детьми, они вместе играли в саду, докучали слугам. Клаус был умным ребёнком и всегда замечал презрительные взгляды окружающих взрослых. Он понимал, почему отец никогда не обнимал его и не брал на руки, как делал это с остальными его братьями и сестрой.

— Зато я люблю тебя больше всех, — говорила ему мама, каждый раз, когда он ей жаловался. И этих слов ему было достаточно.

Клаус мог бы назвать своё детство весёлым: несмотря ни на что, братья и сестра обожали его. Сильвию он всегда носил на руках и называл своей маленькой принцессой — и никак иначе. А девочка светилась, как яркое солнышко, от того, насколько её любит старший брат. Но тёплые дни сменились прохладными. Он стал замечать, что мама уже не такая молодая и вообще, что только она в этом замке стареет и хоть как-то меняется. Однажды, когда ему было пятнадцать, маму и его повели в тронный зал. Король с королевой восседали на своих законных местах и свысока глядели на всех собравшихся. Даже братья и сестра Клауса присутствовали. Он ничего не понимал и смотрел лишь на одно лицо, поглотившее всё его внимание. Незнакомый мужчина был одет во всё чёрное, а его глаза были цвета неестественной зелени, словно сверкающие изумруды, — они-то и приковывали Клауса к себе.

— Время пришло, — провозгласил незнакомец голосом, от которого сердце замерло в предчувствии чего-то необратимого.

Мать судорожно вцепилась в руку Клауса. На её лице всегда была непроницаемое выражение, но в тот день она не скрывала ужаса и какой-то решимости. Кайл держал Сильвию на руках и стоял возле Ричарда у трона отца. Король жестом поманил Клауса и указал на место рядом с братьями и сестрой, но мама не отпускала его руки.