Безупречный враг. Дилогия - Демченко Оксана Б.. Страница 33

– В сознании, но слаб, – отозвался боцман. – Ловкий парнишка, я видел, как Юго его приложил, а он извернулся и почти что утек из-под удара. Сейчас я посажу его к столу, вот так.

– Их учат бою едва ли не с младенчества, – хмуро признал купец. Повернулся к сирене и спросил на эмоори: – Ты, послушная вещь храма, в каком замке воспитан? Запад?

Мальчик сосредоточенно кивнул. Купец хмыкнул и добавил с восторженным придыханием:

– Эраи Граат – славнейший из араави, и скоро он станет коралловым владыкой. – В глазах сирены что-то мелькнуло, купец сердито оскалился. Глянул на капитана и сказал на наречии тэльров: – Он мне солгал. Теперь я знаю, кому его отдать, чтобы делом занялись всерьез. Граат неплохой мужик, голова у него варит, и по торговой части тоже, я уже на восток и не суюсь, хотя там и жемчуг крупнее, и жизнь сытнее.

– Позвольте, какие Запретные острова, если вон тот гонец, – Лорелла указала на рослого тэльра, лежащего без сознания в углу, – должен был ехать с докладом в столицу? Я от дел отошла, разорение – тяжкое испытание даже для стойких людей, но личных поверенных его величества я все еще помню по приметам. Приказы раздавал именно такой человек, я могу дать полное описание.

– Мы вам верим, – задумчиво кивнул капитан. – Альбер заигрался или сам попал под влияние? Представим, чем должно было обернуться утро: некто всучил мне груз жемчуга, южный купец убит либо пропал без следа. Скандал мог бы разразиться огромный… если мальчик умеет внушать невесть что: утром госпожа Лорелла очнулась бы и поведала дознавателям ровно то, что он вложил в ее уста. Боцман! А ну, мухой в порт, вот перстень. Подними с мягкой перины начальника порта. Я желаю немедленно знать, где адмирал Ногорро, мой брат. Договор на груз порви, корабль готовь к отплытию. Мы должны известить брата о произошедшем, немедленно.

– Огласка может повредить и островам, и… – побледнел купец.

– Короля никто не намерен ставить в известность, пусть он сам барахтается, раз смело полез в такую грязь, – поморщился Тэль-Мар. – Меня беспокоит флот. Краем уха я слышал о каком-то дальнем походе. Если к трупу купца и моему участию в заговоре добавить осложнения у одного из князей, если сверх того под видом сведений и вещей этого купца кому-то будет, например, выделен надежный способ прохода через туман, на море запахнет большой войной. Королевский двор всегда – то еще болото, и на островах, как я погляжу, трясина не жиже. Но я пока не вижу, чтобы распря несла выгоду близким мне людям или родным землям. Забирайте тварь и чтобы утром вас не было в порту, – строго велел купцу Тэль-Мар. – Лорелла, я напишу письмо, вас проводят в мой северный замок и поселят в тихом доме – может быть, у маяка, там нет никого, кроме моих людей. До поры укроетесь, будете жить весьма уединенно и заодно помолчите, сейчас молчание для вас – не золото, а жизнь.

Юго с трудом поднялся на ноги, встряхнулся, подставил плечо капитану. Тот принял помощь и тоже встал. Уже шагнул к выходу…

Вдова возмущенно стряхнула руку провожатого, с неожиданным для ее веса проворством взметнулась на ноги и уперла руки в бока:

– Позвольте, я пока никуда не готова ехать. Я разорена, и да, признаю, вечером этот южанин весьма щедро рассчитался со мной за дочь. Но для поправки дел мне требуются дополнительные средства. Пусть уж возместит и за сына…

Капитан пошатнулся, осторожно касаясь пальцами столешницы, развернулся к Лорелле, сияя детской восторженной улыбкой:

– Неужели?

– Врет, – настороженно скривился купец.

– Как это – вру? А на какие такие средства я устроила себе первый-то брак? – всплеснула руками вдова. – Кто мне выделил жемчужную нитку в три локтя? С пестринкой и мутнинкой, но форма была вполне себе стоящая. Двенадцать лет назад, именно так.

– Уважаемый, вам не надо искать детей, вам пора спасаться бегством, – посочувствовал князь. – Еще одна нитка жемчуга блеснет перед ее глазами – и она объявит вам близнецов. Эта лживая бабенка, да простится мне сказанное, извела немало достойных людей, учтите мои слова.

– Но… – воспрянул было духом оримэо.

– Двенадцать лет назад она была женой нагрокского купца, – прохрипел от стены очнувшийся гонец. – Мы собрали сведения. Сын имеется. Точно не южанин.

– У вас двенадцать детей, – строго сообщил купцу Тэль-Мар. – Понятно? Идите, спасайте мир на море и заодно свое состояние.

Глава 7

Прошло восемь дней с момента разговора владыки Роола и Элиис, и лодки со знаком храма, но без щитов, определяющих их принадлежность самому коралловому араави, прорезали носом унылый пустой пляж возле восточного замка. Туман делал предутренние сумерки особенно скрытными, гасил звуки. Непростой это был туман: коралловый посох, когда охотно взаимодействует со своим носителем, наделяет араави даром, чем-то сходным с возможностями сиринов. Роол полагал, что подобие капли божьей, доверенное владыке, едва ли способно остановить Волну или усмирить шторм. Но даже он в последние годы замечал, что посох вполне годен для более тонкого влияния на погоду, а еще – для получения сведений о тех судах, которые двигаются по поверхности вод. Роол удивленно вздыхал и гладил посох. За всю свою жизнь он не удостаивался столь полного внимания этой непостижимой вещи, обладающей, согласно тайным записям храма, едва ли не собственной волей. Не верить – глупо. Сколько раз он, владыка, желал пристрожить газура или показать свою власть! Трогал посох – а тот притворялся мертвым куском коралла…

После того как араави дал сирину обещание и исполнил его без обмана, посох будто бы прогнулся и начал охотно служить. Вот и теперь он, такой прочный и плотный, струится под рукой, пульсирует, едва ощутимо дышит. И туман все уплотняется, надежно пряча лодки от чужих глаз. Хотя отсюда, изнутри молочно-густой взвеси, обзорность весьма неплоха: узкая горизонтальная щель меж двух слоев как раз на таком уровне, что рулевой легко разбирает нужные ориентиры. Роол погладил посох, и серая влажная вата поползла по берегу, гонимая слабым ветерком. Следовало немного подождать, пока она склубится у ворот замка высоким плотным валом.

Владыка зябко укутался в плащ. Оглянулся на своего хранителя, бессменного уже много лет, тоже немолодого. Покривив губы, Роол нехотя признался самому себе: он почти завидует этому выскочке Эраи Граату! Его собственный сирена неплох, усерден и сполна наделен как голосом, так и умением пользоваться даром тонко и тактично. Вдобавок пожилой сирена умен и верен своему араави… Но едва ли теперь или в более юном возрасте он стал бы так яростно защищать хозяина, как коварный Боу прикрывает и отстаивает араави запада.

Само собой, коралловый араави Роол всем и всюду говорит, что возмущен поведением чужого хранителя, обрекшего знатного таора на длительную слепоту. Возмущен… Скорее уж впечатлен. Парень умудрился спасти всех до единого жрецов горящего храма, самого пожилого вытащил из огня на руках. Говорят, начисто спалил волосы, прилично обжег руку и спину, отравился дымом. Но отдыхать и лечиться Боу не стал. Нашел по свежему следу поджигателей, голосом выпытал, кто им платил. Разыскал того, снова допросил. Третий или четвертый человек в цепочке показал на таора…

И тогда сирена пришел в его дом и огласил приговор, не спрашивая мнения араави и не давая таору возможности воспользоваться связями при дворе и влиянием на соседних таоров. Вроде бы там же, во дворце врага, и сам Боу свалился без сил. Чем бы закончилась история, неизвестно, но Эраи Граат, кто бы ни звал его акулой, своего человека выручил, а его решение признал верным и подкрепил словом держателя жезла. Только тогда слепой, насмерть перепуганный таор и попытался откупиться золотом. Все признал, повинился.

– Ноир, я никогда не спрашивал твое мнение о других хранителях, – буркнул араави, кутаясь в плащ еще плотнее. – Ты ведь умен и изучал всех.

– Еще бы, – тихо прошелестел сирена. – Наиболее вероятные враги.

– Весьма смелое заявление, – отметил Роол.