Безупречный враг. Дилогия - Демченко Оксана Б.. Страница 35

Роол оглянулся на остров: туман уже достиг ворот и облизывал стену замка, медленно, как приливная волна, набегая все выше. Владыка снова уделил внимание писцу:

– Подготовь обычный лист, напиши послание для южных островов. Араави вызвать ко мне, укажи отдельно, что дело не терпит отлагательства. Пусть-ка явится… Мы с ним побеседуем о том, как следует проводить отбор детей и в чем судьба сирен храма, это пометь в моих планах. А к лентам крепить – вот, держи.

Владыка бросил в подставленную ладонь две черные жемчужины и отвернулся, сочтя дело законченным. Его воины уже двигались к воротам. Лучшие по дару убеждения сирены, пятеро, шли впереди. Их голоса прошелестели едва слышно, не оставив страже воли к сопротивлению или хотя бы объявлению тревоги. Ворота поползли вверх. Араави и отсюда, издали, прекрасно знал: поднимают их сами стражи. Стараются изо всех сил, надрываются, тяжело дыша и глупо улыбаясь. Радость затопила сознание, поглотила и подчинила. Глаза пусты, слюни тянутся с губ… Мерзко.

Именно эта часть дара сирен вызывает настороженность к сладкоголосым, переходящую порой в страх и даже ненависть. Роол покачал головой и нахмурился. Его слуги, как и велел владыка, внушают лишь радость и азарт, что смотрится не особенно приятно, но хотя бы не причиняет существенного вреда… Иные выбирают страх или боль, несравнимо более могучие и, это известно давно, способные необратимо уродовать сознание. Роол тяжело вздохнул, поднялся на ноги и пошел в сторону замка. От палубы уже были уложены пологие ступени до самого края борта. Снаружи разместили удобные сходни. За спиной беззвучно скользил Ноир. Его ученик двигался левее и чуть в стороне.

– Малыш учился здесь? – уточнил араави.

– Само собой, владыка, вы ведь все про нас помните и никогда не ошибаетесь, – отозвался хранитель.

– Ты меня хвалишь или уличаешь? – заинтересовался Роол.

– Льщу, – честно отозвался сирена. – Если вам хочется узнать правду о восточном замке целиком, спросите его. Я пробовал, но не добился успеха. Он давал какую-то клятву, вот и все, что я смог установить, даже используя каплю божью. Отмечу еще важное: у парнишки бесподобный голос. Но я полагаю, он не владеет своим даром и в половину подлинной его силы. В звучании слышится какой-то страх, удушающий и весьма вредный для капли божьей.

– Ну-ну… знаешь, когда ты разговариваешь, мне, пожалуй, куда веселее, чем при соблюдении традиций. И пользы больше, – отметил Роол. Поманил рукой ученика хранителя: – Малыш, а тебя наказывали в замке? Ты хоть раз признавался виновным в нарушении правил?

– Не гневайтесь! Если вина еще на мне, я искуплю, полностью.

Молодой сирена уже стоял на коленях и усердно мял лбом песок. Такая реакция на простой вопрос озадачила араави. Роол остановился, нагнулся, погладил юношу по спине и вынудил подняться, подцепив под локоть. Тяжело, всем весом, оперся о его мелко дрожащее плечо: теперь не решится падать и кланяться, как-никак самого владыку ведет!

– Вот так, терпи, устал я. Пошли, ты уж шагай поровнее.

– Исполню, ваша сиятельность, – быстро кивнул сирена.

– Вот-вот, постарайся. Я, может, и говорил, а может, и нет, старики порой забывчивы… Так что повторю: я весьма доволен тобой, и никакой вины не числю, совершенно. Просто скажи: а где вас наказывали? В верхних покоях или в нижних? Я был здесь и не видел ничего предосудительного.

– Чаще в нижних, – тихо отозвался сирена, и его плечо вздрогнуло под рукой владыки. – А если совсем тяжкая вина, тогда в темном крыле замка. Туда вход особый, от берега, через гроты. Только во время отлива.

– То есть сейчас можно и пройти, и вернуться, – предположил араави. – А что вы там делали? Ведь потом начинается прилив, времени мало… Жемчуг собирали? Его здесь нет, я полагаю. Ты говори, не вздыхай. Ты ведь у меня на службе, так? Значит, все делаешь верно, исполняешь мою волю во благо храма. Продолжай, я тебя внимательно слушаю. Вас приводили в гроты, что дальше?

– Нас оставляли там, – вздрогнул сирена и продолжил сдавленным шепотом, едва решаясь выговаривать слова: – Оставляли и не говорили, надолго ли. Один прилив, пять, десять… Наказание в гротах быстро приводит к раскаянию и воспитанию покорности, о владыка. Темно. Страшно. Есть хочется. Пить – еще того сильнее. Цепь короткая, а заливает гроты почти что доверху, вся надежда на воздушные пузыри под сводом. А еще иногда, если мы не признавали безмерность своей вины, нам резали кожу, чтобы кровь привлекала хищных рыб.

– Почему ты никому не сказал прежде о пережитом? – с трудом сохраняя мягкость тона, уточнил Роол.

– Я дал клятву. Именем перламутрового араави востока, это свято. Я мог бы рассказать только вам, вы – выше и ваше слово в храме – первое и главное.

– Но я до сего дня не спрашивал, – задумчиво довершил фразу Роол. – Ноир, отправь людей в гроты. Если найдете кого-то из детей – вывести и ко мне на лодку, пусть лекарь их осмотрит. Далее… всех наставников собрать на нижнем уровне. Стражу и слуг – под замок. Распорядись. А ты, малыш, веди меня в нижние залы. Учти: я не вижу за тобой вины. Просто хочу знать, как здесь воспитывают, насколько усердно.

– Весьма усердно, – с дрожью в голосе отозвался сирена. – Все покажу, о владыка. Моя вина была велика, я долго не осознавал глубину и сокровенную мудрость канона полного подчинения. Задавал вопросы… Я знал гнусного врага храма, ученика года Волны. Он многим отравил сознание мыслями о праве на выбор. Их сложно избыть или опровергнуть, в том и особенная подлость сына Волны. Он в безумии своем утверждал, что голос сирены не должен убивать. Особенно же он отрицал право казнить голосом, если не доказана вина и нет приговора, оглашенного стражей от имени храма и зура. Еще много всего говорил.

Роол шагал неторопливо, время от времени обстоятельно хвалил своего поводыря, ободрял и старался не хмуриться. Часть наказаний была ему знакома по старым книгам храма. Увы, это была лишь малая и наиболее безопасная для людей часть…

На нижний ярус замка одного за другим доставляли наставников. Когда ученик Ноира закончил свой рассказ, он дышал хрипло и обливался потом, словно исполнил непосильное дело. Но, как ни странно, плечи чуть расправились, а дрожь в голосе унялась.

– Из замка выходили сирены, полностью осознающие свое место в храме, о владыка, – напоследок сказал ученик. Помолчал и добавил: – Мы созданы вещами, а не людьми, вот каково наше предназначение и вот что мы знали.

Щеки сирены пошли пятнами: такую неслыханную дерзость себе позволил.

Араави кивнул, оглядел зал. Все собранные по его воле наставники восточного замка уже стояли неровными рядами в темном углу. Араави еще раз рассмотрел довольно многочисленную группу, приметил знакомое лицо. Подозвал человека, памятного по прошлому посещению замка:

– Сирена?

– Нет, о владыка. Среди наставников нет этих отродий.

– Так-так, занятно… Неожиданно даже. Как же вы можете учить детей владению голосом, сложному пению и тонким настройкам звучания?

– Нам велено другое: учить их вовремя прикусывать язык, – подобострастно хихикнул мужчина. – Вы же были в замке, я и в тот раз сказал: тихо у нас, благополучно.

– Ты сказал иное: нет жалоб, – припомнил араави. – А знаешь, какова кара за обман владыки? Сознательный обман!

Тон араави стал опасно вкрадчивым. У плеча наставника тенью возник Ноир, покосился на араави и напел нечто односложное, голос дрогнул тихо и коротко, и сирена снова отступил назад. Наставник охнул, схватился за голову и сполз на пол.

– Как же это? Лишение права рождения до седьмого колена, – с ужасом шепнул он, словно очнувшись. – Пощадите. Никто из моей семьи не знает, что здесь происходит. И сам я лишь исполняю волю перламутрового араави и его преданных слуг.

– Многократное воздействие голоса сирены, – тихо молвил за спиной араави Ноир, склонившись к самому уху. – Он весьма старательно и полно обезличен, о владыка. Я снял свежие слои влияния, но это ничтожная его часть. Могу проверить каждого.