Фиолетовый меч - Эльтеррус Иар. Страница 9

– Так почему ты решил, что я магиня, жрец?

– Люди давно уже не могут приплывать на архипелаг Великого змея! Стархи не позволят проплыть или прийти сюда никому из людей! Они топят их корабли в двух лигах от берега, а то и прямо у причалов! Это сильные воины!

– Стархи? Это те люди-русалки, которые только начали осваивать подводные гроты, когда я была здесь в прошлый раз?

– Видимо, это было очень давно, почтеннейшая! Уже около тысячи лет, как стархи сбросили ярмо людей, перестав быть их рабами и поклявшись, что ни один работорговец не омрачит гладь моря. И они очень не любят, когда их называют людьми.

– Человеческого в них все равно очень много. Были бы рыбами – давно бы ушли в глубины, предоставив сухопутных жителей их судьбе. Но откуда здесь рабовладельцы? Когда я уходила, все люди были объявлены равными!

В глазах человека-ящерицы вспыхнуло понимание.

– Так вы…

– Не сейчас. Продолжай.

В глазах собеседника Греи вспыхнул огонь фанатизма. Он встал на одно колено и заговорил – негромко, но страстно:

– Я, жрец народа Вар-Раконо, коготь клана Бьющих прямо, Ракх-инти, клянусь помочь тебе, Та-Что-Приходит-Втроем, во всех твоих начинаниях.

– Тогда помоги своим молчанием! Сейчас я одна и не собираюсь пока ничего делать, если не считать обильного завтрака.

Грея облизнула губы, оценивающе изучая раконца. Тот вздрогнул, поклонился и, сев на землю, продолжил:

– Люди были равными недолго. Около сотни лет. Когда все равны – значит, к власти может пробиться любой. Как правило, пробивались самые изворотливые, подлостью и интригами прокладывающие себе путь к вершине. Но, следуя закону, они не могли долго удержать власть в руках – явную, по крайней мере. И тогда появилась тайная, основанная на богатстве и пороке. Возможность править стала лишь инструментом разбогатеть и получить надел побольше. В те времена целые страны переходили из рук в руки, словно кусок булки. Кровь лилась рекой… Когда же правители определили границы своих торговых империй, нередко не совпадающих с границами государств, они обнаружили, что реальная власть уходит из их рук. Своей жадностью и лицемерием властители отвратили от себя людей – и те обратились к религии. Народ еще помнил приход Хранителя Предела, и это удачно легло на культ Триединого, сохранившийся с древних времен.

Народ тянулся в храмы, церковники потирали руки и богатели. Вначале восстановили все старые храмы, потом принялись за новые. В школах учителя «на добровольных началах» рассказывали подрастающим детям о необходимости веры и разгуле порока среди безбожников. Очередной президент оказался глубоко верующим. Церковные законы становились все жестче, объявляя еретиком уже того, кто не нес пожертвования… Потом Церковь получила статус государственной – и начался новый передел власти. Кровь вновь полилась рекой, и теперь уже олигархи оказались не готовы. После очередной волны войн на всем континенте людей воцарилась единая власть Церкви. Президент-фанатик, ставший кровавым тираном, уступил место епископу Конштейну. Тот пошел еще дальше – объявил, что поскольку души людские принадлежат Богу, то их тела – воплощению Бога на земле, или Церкви…

Грея слушала, морща очаровательный носик и лакомясь нежно-розовым виноградом.

Повозка вместе с толпой рабов медленно втянулась в ворота Северина. Первый город, увиденный Эланом в этом непонятном мире, был довольно величественен. Огромные стены из темного камня устремлялись ввысь на десятки метров, защищая город от возможной угрозы. Толстые, не меньше дюжины шагов в ширину, они создавали ощущение надежности и несокрушимой мощи.

Каменная кладка центральных улиц, по которым двигалась повозка с Хранителем – остальные сразу же куда-то свернули за городскими стенами, – была ровной и аккуратной. Клетку почти не трясло, и арбалетчики, державшие на прицеле мага, сумевшего вырваться за пределы зачарованных оков, позволили себе немного расслабиться. Они положили оружие на колени, не переставая пристально следить за ценным узником, и начали негромко переговариваться.

– Ну что, маг? Не передумал? Знаешь, что Церковь делает с такими, как ты? – Н`Рек, ехавший рядом с повозкой на великолепном жеребце, был настроен серьезно. – Это твой последний шанс.

– Не понимаю, о чем ты, – Элан усмехнулся. – Не засти, город мешаешь осматривать.

– Смотри, смотри… Может быть, это последнее, что ты видишь в жизни. У ждущих Триединого есть такая милая пытка – на глазные веки, широко раскрытые с помощью специальных приспособлений, капают капли воды… По одной в минуту. После трехсотой ты слепнешь, после трехтысячной – сходишь с ума. Так что смотри, пока можешь…

Мерзко ухмыльнувшись, Н`Рек отстал, придерживая лошадь и снимая шапку, – телега въезжала на главную площадь. Все здания, окружавшие ее, не имели окон, но двери зданий выходили в сторону церкви.

Огромная, выложенная темным, не отражающим лучи света камнем, площадь поражала не столько размерами, сколько именно необъятностью этой первозданной черноты. Казалось, что телега едет по остывшим углям ада. И посреди этого мрачного поля возвышалось огромное белоснежное здание, покрытое золотой росписью и главенствующее над всеми зданиями города – храм Триединого.

– Зачем направляетесь в дом Божий со скверной повозкой, возлюбленные чада Божьи? – Несмотря на умильный тон, выступившие из тени священники могли своим видом внушить ужас банде разбойников и разогнать ее – причем по одному. Три фигуры, вышедшие на свет из какой-то неприметной щели, поражали своей мощью: бугрящиеся горы мышц, крепкие бритые головы и явно не декоративное оружие, слабо сочетающееся с простотой монашеской рясы. Увидев их, вздрогнул не только Элан. Охранники торопливо сделали какой-то сложный знак, а Н`Рек, соскочив с коня, принялся взахлеб шептать что-то старшему из святош, всунув ему в руку несколько монет, отливающих золотом. Наконец фигуры, повернувшись, скрылись в тени стен, а рыжебородый, суетливо вскочив на коня, вновь дал команду двигаться, утирая вспотевшее лицо.

– Давайте к храму, и никуда не сворачивайте. У них новый налог: не осененные благодатью божьей должны платить за все время, проведенное возле дома Триединого, и трехкратно – за пребывание в нем. Так что чем меньше времени мы потратим – тем больше сэкономим. Давайте, пошевеливайтесь!

Охрана у ворот самого храма, похоже, была уже предупреждена и без разговоров открыла чугунные, скорее декоративные, чем охранные ворота, венчающие изгородь – низкую, богато разукрашенную, ограждающую церковь от черноты площади, – и отряд торопливо въехал во двор храма. Земля здесь была белоснежной, и даже грязные сапоги путешественников не могли оставить на ней ни пятнышка. Элан присмотрелся – все под ногами сияло мягким, чистым светом, но земля оставалось землей, а грязь – грязью.

– Тот ли это еретик, о котором нам поведали стражи?

Хранитель вздрогнул. Откуда-то из недр храма вышел священник, причем умудрился сделать это совершенно бесшумно, что было удивительно при его комплекции. Размерами он не уступал, а то и превосходил давешних охранников, но мышцами здесь и не пахло. Все было покрыто жиром: огромные жирные руки, массивные перстни, которые тонули в складках кожи, живот, выпирающий вперед на полметра, с массивным, сложным золотым знаком на нем, и головной убор из мягкой ткани, расшитый непонятными знаками и отягощенный драгоценным металлом. Однако, несмотря на кажущуюся беспомощность, двигался этот священник легко и тихо, а глаза глядели пристально и цепко.

– Да, святой иерарх! Это несомненный маг, который обнаружился среди моих рабов. Похоже, он спятил в ожидании Триединого и таскается повсюду с ржавой железкой, называя ее мечом… – Н`Рек с поклоном протянул священнику сверток, в котором Элан не без удивления узнал свой собственный Меч.

Иерарх испытующе посмотрел на землянина.

– Это правда? Ты действительно тот, кто приходит Триединым? А это твое оружие?

Хранитель рассмеялся.