Ходок III (СИ) - Тув Александр Львович. Страница 17

– Пей! – последовал категорический приказ, ставшего видимым командора, и как только он дошел до оцепеневшего, от творящегося ужаса, мозга Дениса, его владелец принялся судорожно глотать теплую, соленую кровь поверженного мага. Было противно, но, приказ есть приказ, и стаканчик-другой он оприходовал. Что интересно: как только вражеская кровь залила изуродованную щеку, ощущение раскаленного клейма на ней исчезло. Все это фантасмагорическое нагромождение событий привело к тому, что сознание Дениса не выдержало и он провалился в спасительное забытье.

– Так, – Шэф брезгливо сморщился, – берите этого и тащите к колодцу… – Ирж и Мартан, бесшумно возникшие из темноты, сделали недовольные гримасы, но этим их протест против не самого приятного в жизни задания и ограничился, – то ли от природы были сильно дисциплинированные, то ли были в курсе, что задержка в исполнении Шэфовских приказов, – это знаете ли чревато…

Несколько ведер холодной воды, вылитых на Дениса, никакого видимого эффекта не принесли – он оставался без сознания. С каждым новым ведром настроение Шэфа ухудшалось – прямо пропорционально количеству ведер. После двенадцатого, он хмуро приказал:

– Седлайте лошадей, – мы уезжаем.

Через двадцать минут, переодетый в сухую одежду, но все еще дурно пахнущий Денис, был привязан к седлу, его вонючая одежда упакована в герметичный пластиковый мешок, выделенный Шэфом из неприкосновенных запасов, и кавалькада тронулась в ночь, вместо того чтобы вкушать заслуженный отдых на мягких перинах постоялого двора.

К утру небольшой отряд въехал в маленький зеленый городок неподалеку от Дарлана. Предрассветный туман глушил звуки и скрадывал очертания зданий, спрятавшихся среди вековых деревьев. Улиц, со сплошной линией фасадов, в городке не было, только тенистые аллеи и укрывшиеся в глубинах обширных садов особняки. Глухое цоканье копыт по булыжной мостовой не разбудило никого из почтенных горожан, спавших самым сладким – утренним сном. Судя по всему, народец обитал в городке не бедный и не привычный к ранним подъемам, и только самые чуткие из них прижались сильнее к теплым бокам своих жен и подруг, как бы говоря им: все под контролем! – спите спокойно!

Естественно, не проснулся и никто из доблестных стражей, призванных охранять мирный сон граждан – они как похрапывали в караулке, так и продолжали похрапывать, – пришествие Шэфа и его команды прошло никем не замеченным. Ведомый только ему известными навигационными соображениями, главком уверенно привел свою небольшую армию, к большому особняку, скорее даже маленькому замку, привольно раскинувшемуся в большом фруктовом саду. Окружала сад и замок высокая каменная ограда, подсвеченная проблесками защитных заклинаний. Волшебник, обитающий в доме, сделал их видимыми: может надоело собирать трупы бродяг и воришек, может была какая другая причина, но мерцающий блеск на вершине стены был видим обычным зрением и напрочь отбивал охоту через нее перелезать.

Перед массивными металлическими воротами кавалькада остановилась. В воротах не было бы ничего примечательного, если бы не выглядящее абсолютно живым, человеческое лицо, проступавшее сквозь металл. Закрытые глаза и чуть приоткрытые, полные губы придавали лицу безмятежный, какой-то кроткий вид. Шэф, не теряя время, не спешиваясь, закатал в лоб барельефу большим деревянным молотком, висящим рядом на тонкой цепи, но что удивительно никакого звука при этом не раздалось. Шэфа это нисколько не смутило, – видимо он знал о такой особенности магических врат. Он подождал немного, но так как никакой реакции со стороны ворот не последовало, начал колотить по лбу в ритме барабанщика из шоу Ямато. Некоторое время ничего не происходило, а потом лицо ожило и его безмятежное выражение сменилось на такое яростное, что на менее подготовленного человека, чем Шэф, могло бы подействовать обескураживающе.

– Навозный червь! – заорало искаженное гневом лицо, в его широко распахнутых черных глазах засверкали опасные молнии. – Как ты посмел потревожить покой волшебника…

– Кончай разоряться Эсмаил, – совершенно невежливо прервал этот монолог Шэф, – быстро открывай ворота, пока я их не выбил к чертовой матери! – Несколько секунд ворота хранили изумленное молчание, а затем, уже спокойным тоном, поинтересовались:

– Ты кто?

– Разуй глаза, блин! – с этими словами Шэф вытащил из-за пазухи камень слез и отдал его подъехавшему Иржу.

– Старый Лис!.. – изумленно выдохнули металлические губы.

– Смотри-ка… узнал, старый пень! Что? – сменял склероз на маразм… с доплатой?

Ворота, не отвечая на эти дерзкие слова, начали медленно открываться. Удостоверившись, что процедура идентификации прошла штатно, верховный главнокомандующий снова одел камень слез и тронул своего коня, направляя его во двор, где незваных гостей уже ждал высокий, сухопарый человек, в роскошном халате, придававшем ему чрезвычайное сходство с русским помещиком середины XIX века. Судя по его собранному виду, владельцу замка к таким экстренным побудкам было не привыкать. Хозяина окружали многочисленные вооруженные слуги, настороженно зыркавшие исподлобья на пришельцев. Шэф, оглядев «почетный караул», привычно ухмыльнулся, спрыгнул с коня, не глядя бросил поводья Мартану, вовремя оказавшемуся в нужном месте, и не торопясь направился к волшебнику. Не доходя пары шагов он остановился, несколько мгновений Шэф и обладатель роскошного халата вглядывались друг в друга, а затем одновременно, будто по команде, сделали шаг навстречу и крепко обнялись.

– Только не говори, что ты соскучился! Не поверю!

– Нет, Эси, я к сожалению, по делу… – Шэф кивнул на Дениса, безжизненно повисшего в седле. – И еще… надо кое-что выстирать…

Волшебник молча бросил взгляд на слуг, – тут же двое подскочили к лошадке с висящим Денисом, быстро и ловко распутали его и потащили в дом, а еще одному Ирж выдал полиэтиленовый пакет с обгаженным Денисовским обмундированием.

– Хотите есть?..

– И отдохнуть. – Закончил фразу за волшебника Шэф.

– Прошу! – Эсмаил сделал приглашающий жест, Ирж и Мартан спешились, захватили багаж, – во исполнение категорического приказа верховного главнокомандующего не оставлять его ни на мгновение без присмотра, и вслед за руководителем направились к высокому крыльцу, предоставив лошадей попечению челяди волшебника.

«Слуг» верховного главнокомандующего сразу же отвели на кухню, в то время как Эсмаил и Шэф направились в «операционную», куда уже был доставлен Денис. Полностью обнаженный, он лежал на низкой кушетке, грудь его равномерно вздымалась – дыхание было ровное и только некоторая бледность и закрытые глаза указывали на то, что с ним не все в порядке, да и то только, если знать предысторию попадания его на эту койку, а так он производил впечатление просто спящего человека.

Маг, сведя ладони, сложил руки перед грудью и замер в неподвижности. Шэф, скользнув в кадат, наблюдал как расширялись его восходящий и нисходящий каналы. Через некоторое, весьма недолгое время, их диаметр достиг краев кокона, образованного надтелесными оболочками мага, – теоретически, это был максимально достижимый предел, а на практике считанные единицы людей во всех мирах могли похвастаться подобным достижением. Шэф, к своей досаде, в это число не входил, несмотря на многолетнюю, ежедневную практику. Не обладал он и способностями мага-целителя, поэтому глядя на кокон Дениса не мог понять причину его странного состояния.

Волшебник начал медленно водить руками над телом Дениса, в кадате было видно, как время от времени его ладони вспыхивают мягким, голубоватым светом, и словно отвечая ему, таким же светом вспыхивают участки кокона Дениса, находящиеся под ладонями мага. Обычным же зрением было видно только то, что Эсмаил водит руками над Денисом. В какой-то момент в ответ на голубое свечение ладоней целителя, кокон Дениса ответил багрово-красным, какого-то гнилостно-мясного цвета свечением.

Удовлетворенно хмыкнув, маг двумя руками начал раздвигать края только ему видимого отверстия на поверхности кокона. Ни в кадате, ни в обычном состоянии сознания, Шэф не видел что конкретно раздвигает Эсмаил, – кокон Дениса видел, руки мага видел, а вот щель в коконе, куда сумел внедрить свои руки волшебник, не видел, но главное, чтобы видел целитель, – а он видел!