Своевольная принцесса и Пегий Принц (ЛП) - Хобб Робин. Страница 2

Однако, несмотря на то, что мне было всего 7 лет, моя мать заявила, что я буду только рада вернуться в замок. Она отвела меня в чердак, чтобы подготовить вещи и собрать меня в дорогу, и там отвесила мне сильного шлепка. Пока я рыдала, а она складывала мои вещи в сумку, мать дала мне самый мудрый и странный совет, какой только можно дать маленькой девочке:

— Ты плачешь, хотя стоило бы радоваться. Это твой шанс, Фелисити, возможно первый и последний в жизни. Если ты останешься здесь, тебе придется рано выйти замуж, часто рожать и кормить чужих детей до тех пор, пока твоя грудь не обвиснет, а спина не начнет беспрестанно болеть. Но если ты отправишься в замок, у тебя будет возможность стать наперсницей и подругой принцессы несмотря на твое происхождение. Льсти ей столько, сколько сможешь, всегда поддерживай ее, проси за нее. Ты умная: учись вместе с ней, первой забирай себе её старую одежду, стань незаменимой, делай ради нее все то, что другие станут презирать. Если ты последуешь моему совету, дочь моя, кто знает какое богатство и какое будущее тебя ждет? Ну же, вытирай слезы. Надеюсь ты будешь помнить мои слова даже тогда, когда забудешь обо мне. Я буду приезжать к тебе так часто, как только смогу, но пока помни: я отправляю тебя туда потому, что люблю. Иди ко мне и поцелуй меня, ведь мне будет так тебя не хватать, моя дорогая девочка.

Вот так, с шлепком, советом и поцелуем, я спустилась за ней с чердака. Посланник привел для меня пони. Тогда я впервые ехала верхом, и с тех пор мое недоверие к лошадям только выросло.

На следующий день я уже прибыла в Баккип, поселилась в маленькой комнате служанки принцессы и снова стала частью жизни Каушен. Этим вечером сама королева сидела в ногах принцессы, пока я пела ей колыбельные и убаюкивала ее. За это королева наградила меня улыбкой и погладила по голове, а новая королевская кормилица, которой пришлось выехать из смежной комнаты, бросила на меня злобный взгляд. Тогда я впервые ощутила враждебность других служанок, но это было только начало.

Домой я так и не вернулась, но родители не забыли обо мне. Спустя некоторое время моя мать вернулась во дворец в роли кормилицы — многие благородные дамы нуждались в ее услугах и опыте, — и мы старались видеться как можно чаще. Она подсказывала, как нужно ухаживать за принцессой, и давала много мудрых советах. Когда я благодарила ее, она отвечала:

— Придёт день, и я больше не смогу выкармливать детей, зарабатывая себе на жизнь. Когда это случится, надеюсь, ты вспомнишь о том, что я ради тебя сделала. И я обещала не забывать.

«Мало кто мог сравниться красотой с маленькой принцессой, а уж характером и подавно. Она была так упряма, что никто не пожелал бы подобного своему ребенку». Так менестрели описывали Каушен, но было бы несправедливо винить в этом ее саму. Каушен была принцессой, а её мать королевой. Она была единственным отпрыском королевской ветви, единственным зеленым ростком на ней, и все ей во всём потакали. Хоть я и была любимицей Каушен, я не могла ухаживать за ней в одиночку. Няня терпеливо сносила все выходки Каушен: та разбивала тарелки и кричала от злости почти каждый день. Но когда принцессе строго наказывали сидеть в своей комнате, где она вопила во все горло и колотила ногами в дверь, я была с ней рядом, успокаивала и утешала ее. Понимала ли я тогда, что этим самым я подпитывала ее упрямый характер? Вряд ли я сознавала это, но чувствовала, что могу быть для нее незаменимой. В качестве оправдания могу сказать лишь одно: я считала, что принцесса принадлежит мне больше, чем кому бы то ни было. Я не выносила, когда ее заставляли что-то делать или принуждали к чему-либо. Я любила ее: она была моим ребенком, моей сестрой, моим будущем. Поэтому мне кажется, что в какой-то степени именно я была ответственна за её несносный характер.

Поначалу Каушен упрямилась по мелочам. Она хотела носить лишь желтую юбку — не зеленую, не красную и не синюю с белыми оборками. Только желтую, даже испачканную или порванную. И не соглашалась надевать другую, даже схожего цвета, даже сшитую той же портнихой: лишь ту единственную желтую юбку она хотела носить. Прачка и портниха трудились ночами, чтобы к утру юбка выглядела прилично. Каждый вечер я относила ее в прачечную, а утром просыпалась пораньше, чтобы забрать и вручить принцессе чистую и свежевыглаженную юбку. Я старалась делать это сама, используя любую возможность быть ответственной за то хорошее, что происходило с принцессой.

Тем временем Каушен росла, и ее присутствие во время официальных приемов становилось все более необходимым. Именно я завязывала ей ботинки, взбивала юбки, поправляла ее черные волосы, а после приемов успокаивала уставшего и капризного ребенка и укладывала в постель.

Подрастая, принцесса Каушен стала проявлять характер и в более важных вопросах. Перестав носить исключительно желтую юбку, она стала требовать множество изысканных и сложных нарядов. Но отказывалась от говядины, свинины и птицы, стала есть лишь оленину: утром, днем и вечером, зимой и летом. Охотники добывали мясо любыми способами, а повар готовил для нее любимые блюда. Однажды отец, устав от ее капризов, решил продемонстрировать Каушен, какую работу проделывают ради ее блажи люди. Принцессе не было еще и десяти лет, когда он взял её на первую охоту. Я была в замешательстве, поскольку не любила лошадей и ездила на них без удовольствия. Но принцесса Каушен настояла на том, чтобы я тоже поехала, и я как всегда сдалась.

Если король надеялся припугнуть Каушен, то совершил ошибку. Она хорошо ездила на лошади и с легкостью держала общий темп. И дикая кровавая сцена травли загнанного оленя не привела ее в ужас — напротив, в течение нескольких следующих дней принцесса только об этом и говорила. Так что я, пропустив сие зрелище, могла с уверенностью сказать, будто присутствовала при нем.

В каком-то смысле король достиг своей цели: его дочь стала настоящей охотницей. Она расширила рацион, включив в него всю убиенную дичь. Поначалу она добывала себе фазанов и уток, а после, набравшись сил и опыта, оленину и даже кабана. Мы расставались с ней лишь на время охоты, и король очень радовался, что его дочь нашла себе интересы по вкусу. Несмотря на то, что охота отдаляла ее от меня, я не пыталась вмешиваться. Я с интересом слушала рассказы об ее подвигах, и мне кажется, что мои собственные неудачи на данном поприще несказанно радовали ее: ведь я была старше и обычно обгоняла ее во всем.

Тогда я поняла, как она выросла. С тех пор я никогда не забывала своего места. Присутствуя на уроках, я точила карандаши и перемешивала чернила, стараясь сделать вид, что не умею читать и считать так же хорошо, как она. Я училась по ночам, брала её свитки и возвращала еще до рассвета на то же место. Незаметно я получала знания по истории, дипломатии и поведению в обществе. Сидя на скамеечке у её ног, я слушала менестрелей, воспевающих исторические события. Прислушивалась к королевским министрам, которые рассказывали о тревогах со стороны Чалседа и тонкостях торговли с Бингтауном. Не забывая о своем низком происхождении, я использовала полученные знания и навыки, чтобы без проблем лавировать при дворе. Принцессу окружали амбициозные молодые леди и подходящие молодые лорды. Будучи невзрачной от природы, я с легкостью избегала мужского внимания, чего нельзя было сказать о женском. Некоторые спутницы Каушен меня ненавидели и пытались всячески унижать. Другие, пытаясь добиться расположения принцессы, льстили мне и одаривали небольшими подарками. Не уверена, которые из них были опаснее.

Днем я казалась вежливой и скромной. Но вечером, расчесывая волосы принцессы и готовя ее одежду ко сну, я докладывала ей все сплетни, о которых слышала. Мы обсуждали молодую леди, подающую тайные знаки мужчине, который был обещан другой. Мы вместе смеялись над девочкой, изо рта которой несло чесноком, и над мальчишкой с бородавками на руках. Я была её наперсницей, внимала ей и никогда не критиковала. И если среди ее окружения кто-то бывал недобр ко мне, то Каушен вдруг узнавала о том, что этот человек нелестно отзывался по поводу её волос, платья или кожи. После такого Каушен заметно к нему охладевала, что было, на мой взгляд, весьма заслуженно.