Чародей поневоле (сборник) - Сташеф (Сташефф) Кристофер Зухер. Страница 46

И тогда Род попробовал сыграть все, что помнил из Шестой симфонии Бетховена, а изобразить это произведение на ирландской арфе было ой как непросто.

Смолкли последние звуки в пустых туннелях. Призраки пару мгновений молчали, а потом по их рядам пронесся сдавленный, печальный вздох.

Рядом с Родом прозвучал приятный голос Горацио Логира.

— Ты так много спел и сыграл и заслужил то, о чем просил, но…— Голос призрака зазвучал заискивающе: — А еще что-ни-будь можно, смертный?

Род с печальной улыбкой покачал головой:

— Ночь не вечна, милорд, а мне еще столько надо успеть до рассвета. Я приду сюда будущей ночью и снова сыграю и спою для вас, но сейчас мне пора уходить.

— Воистину так,— кивнул Горацио и горестно вздохнул.— Что ж, ты был честен с нами, смертный, и без страха выказал нам учтивость. Разве мы вправе отказать тебе в гостеприимстве? О нет! Пойдем же, и я покажу тебе двери к потайным ходам, что проложены в стенах этой твердыни, и поведаю тебе обо всех изгибах и поворотах этих ходов.

Все призраки, кроме Горацио, исчезли. Стих в тишине звук их шагов — легкий, как шорох опавшей листвы под лапками мышей. Горацио резко развернулся и полетел впереди Рода. Род стрем-I глав бросился за ним.

На бегу он на всякий случай считал шаги. После пятидесятого призрак совершил поворот под прямым углом, тем самым про-| демонстрировав полное пренебрежение к силе инерции, и влетел в дверной проем. Род предпринял мужественную попытку повторить этот трюк, и это ему почти удалось — он только чуть-чуть поскользнулся.

Голос призрака в комнате, похожей на пещеру, издавал гулкое эхо.

— Это и в самом деле пещера, сотворенная Господом нашим за много столетий до того, как я попал в эти края. Дав клятву возблагодарить Его за этот дар, я устроил здесь большой пиршественный зал.— Призрак-патриарх испустил глубокий вздох, и по залу шуршанием тысячи змей расползлось эхо.— Множество развеселых пиров отшумело в этом великолепном зале, смертный. Прекрасны были дамы, храбры и галантны рыцари.— Голос Горацио зазвучал громче, взволнованнее.— Сверкали огни, лилась музыка в те давние дни, звучали баллады и саги, более древние и более живые, нежели песнопения той поры. Вино умывало лица моих придворных, в висках их билась кровь, наполняла их слух барабанным боем! Зовом жизни звучал он…— Голос призрака стал тише, его эхо затерялось посреди холодных камней пещеры, и наконец воцарилась непроницаемая тишина глубокой полночи.

Где-то вдалеке ударилась о камень капля воды, и тишина огласилась многократным эхом.

— Все ушли, о смертный,— тоскливо проговорил призрак.— Ушли, опочили, и после меня этими землями правили три десятка моих потомков, и все они затем вернулись сюда, в мои покои. Все ушли, все мои отважные товарищи, любящие подруги — все ушли и обратились в прах и пыль, что лежит у нас под ногами.

Плечи Рода напряглись — будто бы ледяной ветер коснулся его спины между лопатками. Он непроизвольно переступил с ноги на ногу, стараясь легче ступать по скопившейся на полу пещеры пыли.

— А теперь! — Голос призрака наполнился нескрываемым гневом,— Теперь здесь правят иные — свора шакалов, гиен, позорящих память моих старых товарищей, тварей в человеческом обличье!

Род навострил уши.

— Это вы о чем, милорд? Кто-то отобрал у вас этот зал?

— Порочные, извращенные, злобные люди! — проскрипел отсутствующими зубами призрак.— Свора наглых, никчемных мерзавцев, чей предводитель служит советником у моего потомка, герцога Логира!

— Дюрер,— вырвалось у Рода.

— Да, так он себя называет,— проворчал призрак.— И это имя ему годится как нельзя лучше, ибо сердце его жестко, а душа ломка. Но запомни, смертный.— Горацио обратил к Роду взгляд пустых глазниц, и Роду показалось, будто кожа у него отслаивается от черепной коробки: на дне черных провалов зажглись пылающие уголья.— Запомни хорошенько,— нараспев произнес призрак, подняв руку с вытянутым указательным пальцем,— что жесткая и ломкая сталь может быть сокрушена одним ударом кованого железа. И потому эти злобные карикатуры на истинных людей могут быть уничтожены человеком, который достоин этого великого звания — человек! — Рука призрака упала, плечи понурились, голова склонилась.— Если,— сказал он печально,— если хоть кто-то из живущих в эти темные времена еще может называться человеком…

Род оторвал взгляд от призрака и неторопливо осмотрел огромную пещеру. Повсюду тьма — глубокая, непроницаемая. Род моргнул. Покачал головой, пытаясь избавиться от ощущения, что темнота давит на его веки.

— Милорд Логир,— начал он, помедлил немного и продолжал: — Милорд Логир, быть может, я и есть то самое кованое железо — по крайней мере прежде, бывало, меня сравнивали с чем-то в этом роде. Но если мне суждено одолеть советников, я должен узнать о них как можно больше. И потому скажите мне: чем они занимаются в этих катакомбах?

— Колдовством,— проворчал призрак.— Злейшим, чернейшим колдовством! Увы, что оно собою являет, растолковать я не смогу…

— Расскажите мне все, что сможете,— умоляюще проговорил Род.— Буду благодарен вам за любые сведения.

— Речь твоя схожа с речью исповедника,— фыркнул призрак.— Ну да ладно, поведаю тебе все, что мне известно. Знай же, смертный, что эти порочные люди устроили себе здесь громадный алтарь из сверкающего металла, но металл этот — не сталь, не серебро и не золото. Это металл, который мне неведом. Свое богомерзкое капище они водрузили здесь, посреди моего зала, где некогда танцевали мои приближенные!

— О…— Род поджал губы,— И что же за ритуалы они проводят перед этим алтарем?

— Какие ритуалы? — Призрак задумчиво запрокинул голову,— О, я бы сказал, что их ритуалы похожи на церемонию самопожертвования, ибо они ступают внутрь своего колдовского святилища и исчезают. А потом — глядь! — появляются вновь, целые и невредимые. Разуметь это я могу лишь так: они отдают свою жизненную силу темному демону, что живет внутри их сверкающего алтаря, ибо выходят они из него изможденными, дрожащими. Иначе,— глубокомысленно изрек призрак,— почему все они такие старые, дряблые, сгорбленные?

Род ощутил крайне неприятное покалывание в затылке. Мурашки побежали ниже, по спине.

— Я должен увидеть это святилище, милорд,— храбро объявил Род и сжал в пальцах рукоятку кинжала.— Давайте осветим зал хоть немного.

— Нет!!! — взвизгнул призрак так громко, что у Рода чуть было барабанные перепонки не лопнули. Призрак дрожал, он то сжимался, то разрастался, контуры его расплывались и колебались подобно пламени свечи.— Неужто ты хочешь изничтожить меня, смертный? Неужто ты отправишь меня в еще более мрачный мир, где я буду стенать от немыслимых страданий?

Род потер затылок, стараясь разгладить мышцы, сведенные судорогой из-за визга призрака.

— Прошу прощения, лорд Логир, я забылся. Я не стану возжигать свой светильник, но тогда вам придется провести меня к этому алтарю, дабы я мог хотя бы ощупать его.

— Так ты собрался совершить поклонение у этого богохульного алтаря? — Пустые глазницы зловеще прищурились.

— О нет, милорд, но я должен познать его, чтобы уничтожить, когда пробьет роковой час.

Призрак немного помолчал, затем торжественно кивнул и, взлетев, плавно заскользил вперед.

— Идем же.

Род осторожно тронулся вслед за призраком, вытянув руки перед собой. Наконец ладони его коснулись чего-то холодного и твердого.

— Берегись, смертный,— опасливо предупредил Рода призрак,— ибо тут обитает темная сила.

Осторожно переставляя руки, Род ощупывал металлическую поверхность, озаренную тусклым свечением призрака. Наконец его правая рука соскользнула в пустоту. Род продолжал обследование, убедился, что обнаружил угол, и пожалел о том, что призраки не светятся ярче. Наконец он нащупал дверь — вернее, дверной проем высотой в семь футов и в три — шириной.

— Что там внутри, милорд? — шепотом спросил он.

— Это склеп,— простонал призрак.— Металлический склеп, гроб без крышки, стоящий короткой стороной вверх, и ты нашел вход в него.