Сказки Долгой Земли (авторский сборник) - Орлов Антон. Страница 122

Картину случившегося удалось более-менее восстановить. Среди гостей в Эоловых Чертогах была Дарлена Кирлок, племянница дипломата с Земли Изначальной, незадолго до этого побывавшая на Танаре во время прорыва и чудом выжившая. Как же, «чудом»… Ее пощадили из жестокого расчета. Дарлене запомнилась рослая кесу с лицом, исполосованным шрамами, – по всем приметам, это и была чертова ведьма, ближайшая приспешница Мерсмона. Она навела чары, и дальше туристка выполняла ее приказ, не отдавая себе в том отчета.

Другие гости видели, что Дарлена Кирлок опустила в ящик с «Почтой Летнего Ветра» какое-то письмо, однако сама она этого не помнила и категорически отпиралась. Также присутствовавшие на празднике маги обратили внимание на то, что девушка зачарована, однако разбираться не стали: мало ли, кто кого и зачем зачаровал (этакое извращенное уважение к работе почтенных коллег!), их дело – оберегать от колдовства Летнюю госпожу, остальное побоку.

По всей вероятности, в том письме было имя серой лиходейки. Ее имя – как петля, которая захлестнется и утянет тебя в туманную пучину наваждений.

В помещении, где обнаружили Дерека Нутвера и Валерию Вишнякову, погруженных в беспробудный сон, лежало на столике шесть конвертов, а писем нашлось только четыре. Два конверта с маркировкой «волшебные лепестки»: их содержимое рассыпалось, о чем свидетельствовал мелкий бумажный мусор на полу.

Влюбиться в Лерку по-настоящему Стах не успел, и все равно было на душе тягостно и муторно.

Высшие собирались нанести очередной удар по логову Темного Властителя. Попросился с ними. Марк и Инга отнеслись к его инициативе с одобрением, Эгле – с капризной досадой, но в конце концов уступила.

– Достану тебе «свекольный зуб», – заверил ее Стах. – В лепешку расшибусь, но достану, дело уже сдвинулось с мертвой точки. Пойми, не могу я столько прохлаждаться, у меня от безделья и красивой жизни уже чердак едет.

Насчет «дело сдвинулось» он приврал, но может, и нет: наведавшись вчера вечером на Дромадерские холмы, нашел под дверью записку от Хусты: недомаг сообщал, что «появилась однозначная перспектива».

Лерке было мучительно стыдно. Бродила по дому, маясь угрызениями, иногда забиралась в кресло и сидела, обхватив колени, уставившись на висящие на стене мечи в лакированных ножнах, или на узорчатый ковер, или на лампу с желтыми лилиями на абажуре из молочного стекла, или на пасмурную картинку за окном.

Дом был к ней снисходителен, не бередил раны: те, кто здесь когда-то жил, принимали и любили друг друга такими, как есть, и эхо этих отношений осталось в каждой пяди пространства, в каждом предмете, словно шум моря в прижатой к уху раковине.

Сама себя изводила, припоминая подробности. Эстелла – частичка ее личности, чуть не сожравшая всю остальную личность. Разве ей хотелось быть радостной самовлюбленной идиоткой? Временами еще как хотелось! Человек неуязвим для того, чего не видит и не понимает, – по крайней мере, так ей раньше казалось, и в некоторых случаях так и есть, вот Лерка и спряталась внутри Эстеллы, а та как начала ее, по выражению Проводника, «ассимилировать»… В общем, доигралась. Спасибо здешним темным силам за своевременную «неотложную помощь».

И другой вопрос: кто такой Проводник? Судя по всему, он с самого начала был в курсе, что Лерка Вишнякова попала в Отхори и, едва уснув, пошел ее искать – говорил ведь, что во сне помнит все, что наблюдало и делало его «дневное „я“». Можно поспорить, наяву они знакомы. Когда он стал отпираться, Темный Властитель сразу это уловил. Другой человек, другая личность…

«Берт Никес, неужели это ты?!»

Измученная размышлениями, Лерка попыталась подремать на диване, укрывшись заштопанным шерстяным пледом в шотландскую клетку, но сна ни в одном глазу. Здесь ее и застал вернувшийся Проводник.

– Привет. Как самочувствие?

– Ничего, только выспаться хоть капельку не удалось.

– В Отхори незачем спать, мы с тобой и так спим. Пойдем?

– Куда?

– Искать выход. Нам надо попасть на окраину Отхори. Там или встретим, если повезет, кого-нибудь из магов, или, есть вероятность, сама проснешься. Затягивать не стоит – чтобы успеть сюда вернуться, если сходим впустую.

– И что тогда делать, если впустую?

– Тогда завтра снова пойдем, и послезавтра, и так далее. До тех пор, пока не решим проблему.

Когда вышли на улицу, Лерка спросила:

– Окраина далеко?

– По-всякому бывает. Отхори как вода – здесь постоянно все перетекает, меняется местами.

– А ты дорогу знаешь?

– Я же Проводник. Ты меня правильно назвала, хоть и была тогда Эстеллой.

– Ох, не напоминай, – она сконфуженно усмехнулась. – Я мечтала стать Эстеллой, думала, это будет классно, так что сама дура. Когда о чем-то мечтаешь, почему-то упускаешь из виду массу подробностей, от которых потом, в реале, никуда не денешься, даже если они тебе не понравятся.

– Это я еще как знаю. Когда был живым, тоже мечтал о некоторых вещах – ну, и в конце концов домечтался… Получил все, что хотел, по самое не могу и еще сверх того. Не сказать, чтобы я жалел об этом, но и счастливым себя не чувствовал. Иногда мечта может превратиться в западню – у тебя так получилось с Эстеллой, а у меня с моими личными заморочками. Когда я умер, все решили, что это было самоубийство, хотя на самом деле дурацкий несчастный случай, поскользнулся в неудачном месте.

– Головой ударился? – неуклюже посочувствовала Лерка.

– Без разницы, просто очень высоко было падать.

– Сколько тебе тогда было?

– Двадцать два. Я выгляжу младше, потому что подвид С.

– Мне тоже скоро стукнет двадцать два. Послушай, Проводник… А в реале тебя, часом, не Бертраном зовут?

– Не важно.

Голос не дрогнул, отразилось ли что-нибудь на лице, трудно сказать. Лерка смотрела на него сбоку и видела изящный профиль, разрез удлиненного глаза, блестящую темную волну волос, отброшенных за плечи. Ничего общего с Бертом… Кроме одной мелочи: тот тоже неплохо владеет своей мимикой.

Снящаяся Танхала закончилась внезапно, Лерка даже не отследила перехода. Только что шли по проспекту с многоэтажными домами, калейдоскопически пестрыми вывесками и бесшумно плывущими фантомами автомобилей, кариатиды с заляпанными грязью подолами подпирали барочно пышные балконы, облезлый трактор с пустой кабиной сгребал вдоль тротуара слякотное месиво, делая вид, что никогда за Леркой не гонялся, а на перекрестке повернули – и вокруг уже дикая природа.

Высокое небо затянуто туманной поволокой, в этой белесой хмари плавает, словно ленивая рыба, неярко сияющее пятно – здешнее подобие солнца. Под ногами разлилась вода, и там что-то кишмя кишит, вокруг торчат кочки, ветвистые коряги, пучки длинной бледной травы. Кое-где растут белые цветы – долгианские асфодели? Впрочем, Лерка не знала, как асфодели должны выглядеть и полагается ли им расти в потустороннем царстве другого измерения. Громадные деревья вздымались над водной гладью как будто на мощных паучьих лапах, отражения корявых пузатых стволов и раскидистых крон мешали рассмотреть, что там, внизу, шныряет.

Лерка оглянулась – никакой Танхалы позади уже нет.

– Мангра, – сказал Проводник. – По-кесейски вэнгайна.

– Когда я вначале встретила здесь кесу, они говорили по-нашему, нисколько не коверкая слова и без акцента.

– С их точки зрения, они говорили по-своему, просто в Отхори нет языковых барьеров. Мы же с тобой на самом деле не разговариваем, используя речевой аппарат, а снимся друг другу. Дальше нам лучше держаться за руки.

В этой вэнгайне были не только деревья, среди них порой маскировалось что-нибудь вовсе несусветное. Выраставший прямо из воды, без всяких паучьих корней, гладкий бурый ствол венчало пернатое туловище, похожее на воронье гнездо и одновременно на грозовую тучу. Птичья головка на голой длиннющей шее уже примеривалась долбануть кого-нибудь из людей клювом, но сверкнула вспышка, и покрытая неопрятным пушком шея бессильно свесилась, словно канат. Клюв был страшен: размером с туфлю, заостренный, как наконечник копья.