Чародей - Дуглас Сара. Страница 96

— Я не могу оставить Карлон на произвол судьбы. Он может достаться Аксису, — сказал Борнхелд, — а именно это и произойдет, если я пойду на восток, не представляя, где находится в этот момент проклятый ублюдок. Аксис так или иначе придет сюда. Должен прийти, если уж он вознамерился выдернуть из-под меня трон. Поэтому, — Борнхелд снова опустился на стул, — я и буду сидеть и ждать его. Когда он придет, войска его будут измучены сражениями, кровавыми мозолями на ногах и десятками ранений, которые, пробиваясь с боями в Карлон, они к тому времени приобретут. А я буду ждать их здесь с отдохнувшими и бодрыми бойцами.

Джейм, не спуская с Борнхелда глаз, медленно покачал головой. А они-то с Морисоном до сих пор думали, что Борнхелд — это их лучший шанс на выживание. Как же Сенешалю уцелеть, если Аксис со своей армией идет сейчас по долине Тэара?

— Должен ли я напомнить тебе, Борнхелд, что башня Сенешаля находится на противоположной от тебя стороне озера Чаша? Аксис уничтожит Братство, прежде чем ты выведешь свою армию из городских ворот.

— Пусть это тебя не тревожит, — сказал Борнхелд. — Ты ведь большую часть времени проводишь здесь, во дворце. И ты, и два твоих советника. Но будь спокоен. Я встречу Аксиса в долине Тэара задолго до того, как он приблизится к твоей белокаменной башне.

Джейм попытался собраться с мыслями. Все для них оборачивалось плохо. Он вспомнил время (с тех пор, казалось, прошла целая вечность), когда впервые услышал тревожные слухи о странных, похожих на привидения существах, которые за считанные минуты пожирали облаченных в воинские доспехи людей. Мог ли он предсказать тогда, что беда придет и в Ахар? Ихтар потерян, захвачен Горгрилом. Скоро все территории восточнее Нордры достанутся отверженным и тому, кто их за собой ведет. А что же останется на их долю? Относительно узкая полоска земли к западу от Нордры?

— Ночью, Борнхелд, — тихо сказал Джейм, — я слышу рыдания душ замученных несчастных людей. Убиты они Аксисом и ордами отверженных, которые он возглавил. Знаешь ли, что он с ними делает, Борнхелд? Знаешь ли, какую боль перенесло несчастное население Скарабоста, когда проклятая его армия уничтожала деревню за деревней? Летающим хищникам, которых он называет своими друзьями, приносили в жертву детей. Женщин насиловали, а потом убивали. Мужчин же сначала заставляли смотреть на то, как умирают их дети и жены, а потом им вспарывали животы и вешали за кишки на столбы и дверные косяки. Там они и умирали от боли и шока. Разве это тебя не тревожит, Борнхелд? Как же ты можешь сидеть и повторять «пусть приходит»? Артор тебя за это осудит.

Борнхелд нервно заерзал на стуле. С тех пор как вернулся в Карлон, он видел кошмарные сны. Чьи-то бледные руки протягивали ему заговоренный кубок, и кто-то шепотом просил из него выпить. Снилось, будто ходит он по залам и комнатам дворца, а за спиной слышит злорадный смех и шепот.

И еще снилась худая черноволосая и черноглазая женщина. Она сидела за столом с чашами, за спиной ее мерцал светлый прямоугольник. Когда он приблизился к ней, она подняла на него глаза и, засмеявшись, сказала: «Жду тебя к своему столу, Борнхелд, ихтарский герцог».

Будучи тщеславным, он пытался протестовать, уверяя, что он уже не ихтарский герцог, а король Ахара.

«Твоя кровь называет тебя ихтарским герцогом, Борнхелд, — прошептала она. — И эта же кровь тебя проклинает. Смерть идет к тебе с востока. Жди ее».

Борнхелд поежился и выглянул в окно. Ему показалось, что он видит Артора. Тот смотрел на него из скопившихся на севере туч.

Фарадей впала в полудрему, пока Ир расчесывала ей волосы. Приближение Аксиса и его армии она в отличие от Борнхелда и Джейма, рассматривала как подарок. Подарок от Всемогущей Матери, ведь Фарадей давно отреклась от жестокого Артора. Каждый день во дворец приходили все новые противоречивые слухи. Согласно одним, Аксис прошел через Аркнесс, одержав победу в Папоротниковых горах. Другие утверждали, что Аксиса и его армию окружили в Папоротниковых горах, сбросили в озеро и утопили. Над последним слухом Фарадей лишь посмеялась. Говорили, будто Аксис заявил о создании в Скарабосте новой страны и нового народа. Неужели он так скоро провозгласил Тенсендор? Фарадей думала, что Аксис подождет с этим, пока не придет в Карлон и не повстречает ее. Слухи эти Ир доносила до нее через капитана дворцовой стражи. Реальные факты относительно продвижения Аксиса по Скарабосту до нее доходили тоже, насколько можно было узнать о них здесь, в Карлоне.

— А о чем же ты задумалась, милочка? — промурлыкала Ир. Долгими плавными движениями щеткой она водила по роскошным волосам Фарадей.

— Ты прекрасно знаешь, о чем я думаю. Об Аксисе, разумеется. Последнее время я редко думаю о чем-то другом.

Борнхелд вернулся в Карлон месяц назад. По прибытии устроил Фарадей аудиенцию и освободил ее от большинства дворцовых обязанностей. То, что во время его пребывания в Жервуа жена фактически управляла Ахаром, он проигнорировал. Сухо осведомился о здоровье и отпустил. Исполнения супружеских обязанностей от нее не потребовал. Фарадей слышала, что он взял себе любовницу, ту самую женщину, что сопровождала ее отца Айсенда на дворцовом приеме.

Освободившись от тягостных дворцовых обязанностей и супружеского внимания, Фарадей оказалась предоставленной самой себе, и время это она использовала на славу — в саду Ур и в волшебных лесах, окружавших Священную рощу. Каждый раз обнаруживала что-то новое: поляну, которая до той поры ей не встречалась, животное или птицу немыслимой красоты, таинственную гору. Все ее прогулки заканчивались одинаково: у калитки сада Ур. Старушка выходила из своего домика или махала ей рукой с залитой солнцем садовой скамейки, и Фарадей, улыбаясь, входила в сад и приступала к занятиям.

Уроки Ур состояли главным образом в заучивании имен и жизненных историй десятков тысяч женщин-шаманов. Все они перевоплотились в тонкие саженцы, покачивавшиеся на ветру в крошечных глиняных горшочках. Ур брала в руки горшок, подавала его Фарадей и сообщала имя воплотившейся в дерево шаманки.

Фарадей внимательно слушала Ур, повторяла имя и чувствовала, как между нею и саженцем устанавливается связь, дружба. Фарадей знала: она никогда не забудет имя и прошлое саженца, о котором говорила ей Ур. И значения не имело то, что саженцев этих было около сорока двух тысяч, ведь имя друга остается с тобой на всю жизнь.

Часы, что провела она в питомнике, были волшебными. Фарадей излечилась от душевной боли и запаслась силой, которая должна была ей пригодиться для преодоления будущих невзгод.

Низко надвинув на лицо капюшон, Раум тихо всхлипывал в покачивавшейся кибитке. Он еле сдерживался, чтобы не закричать от боли. За то, что пока не сошел с ума, он должен был благодарить троих блюстителей пророчества, которые часто садились рядом. Каждый, стараясь помочь, пытался вкачать в Раума свою силу. Вместо того чтобы пройти за считанные недели, перевоплощение длилось уже несколько месяцев.

Происходило все к тому же слишком далеко от Аваринхейма. «Что будет, — беспокоился Раум, — если окончательное превращение свершится вдали от деревьев? Вдали от Всемогущей Матери, от Папоротникового озера? Неужели меня сожжет безжалостное солнце и высушит ветер Плодородной равнины?».

— Почему я? — прошептал он однажды, когда боль его отпустила (случилось это, когда Фарадей покинула наконец-то Священную рощу). — Почему я привязан к ней? Почему превращение совершается, только когда она использует свою силу?

Ответил ему Джек:

— Ведь это ты связал ее с Матерью, Раум. И она восстановила твою связь с Всемогущей Матерью. Возможно, что именно это вас и объединяет.

Раум пожал плечами. Лицо его стало сейчас таким уродливым, что он постоянно держал его закрытым. Аксис поздним вечером часто сидел подле него, утешал, играя на арфе, чародейной музыкой старался погрузить его в сон. Рауму, однако, уже мало что помогало.