Не будите Гаурдака - Багдерина Светлана Анатольевна. Страница 56

Суртр хмыкнул с превосходством, скрестил руки на груди, склонил голову в лохмах языков пламени набок, и задумчиво уставился на гостей.

— К Хель, говорите, намыливались? Хмммм… И что мне теперь с вами делать?

— Проводить до выхода? — невинно предложил оптимальный курс действий Иванушка.

— Ишь ты, какой бойкий! — снова загоготал великан. — До выхода! А, может, еще и до Нифльхайма вас довести?

— Это было бы очень любезно с вашей стороны, — вежливо согласился лукоморец.

— Любезно… — покачал головой Суртр и заговорил, обращаясь, отчего-то, к Адалету. — Он у вас или хам, или дурак.

— Сам дурак. И хам тоже, — не удержалась Серафима, но мудро позаботилась, чтобы услышал ее только супруг.

Великан на секунду задумался, глаза его вспыхнули коварным огнем, но тут же погасли и прикрылись до тлеющих щелочек, словно давал он понять, что демонстрировать на весь Хеймдалл свои эмоции и мысли было делом таких олухов и простофиль, как Мьёлнир и иже с ним.

— Не знаю, зачем вам понадобилась эта старая кочерга… — проговорил, наконец, он. — Или, может, на самом-то деле, не она вам надобна, а кое-что еще… только не могу даже подумать, что бы это такое могло быть…

Властелин Мусспельсхайма хрипло гоготнул своей многозначительной шутке и, довольный, продолжил:

— … но это не мое дело. Однако водится за соседкой разлюбезной должок кой-какой. И давно я ей обещал, что настанет однажды и мой черед свинью под одеяло подкладывать. А, Мьёлнир? Годишься ты на роль свиньи, или нет?

Чувствуя на своих руках и ногах руки и ноги товарищей по отряду, кипящий гневом и нецензурными проклятиями бог грома в ответ только дернулся, да свирепо прорычал что-то нечленораздельное.

Суртр, наблюдая такую мизансцену и понимая ее значение, удовлетворенно кивнул.

— Молчи, молчи. Это хорошо, что ты язык прикусил, Рагнароков сын. Видать, и впрямь вам приспичило. Значит, перед тем, как дуба дать, вы ей недурственно насолить сумеете.

— Да у нас и в мыслях не было!.. — из приличия, но всё же вяловато для истинного негодования, попытался возразить маг-хранитель.

Суртр его проигнорировал.

— До парадного я вас провожать, конечно, не стану. Чести много. А вот черным ходом, так и быть, проведу. И знайте, мстители народные. Если Хель после вашей смерти будет плевать кипятком мне вслед меньше, чем века три-четыре, я ваши души из ее погреба своими руками выгребу и к себе на сковородку перетащу. И тогда вы добрую тетушку Хель как мамкин пирог вспоминать станете. Это я вам обещаю.

Чтобы добраться до обещанного хозяином Мусспельсхайма черного хода, охотникам за Граупнером пришлось преодолеть, следуя за Суртром, несколько десятков километров над огненным ландшафтом горячего Хела.

Горящие реки, пылающие озера, тлеющие леса, искрящиеся равнины, полыхающие холмы — всё просило если не всемирного потопа, то крупнооптовой партии огнетушителей. Чтобы пропускать в легкие обжигающий воздух, пропитанный дымом и гарью до последней молекулы, искателям кольца пришлось приложить к лицам оторванные от рубах лоскуты и постоянно смачивать их водой из фляжек. Глаза свербели и слезились от обилия летучего и легкого, как снег, пепла. Волосы и бороды, набриолиненные всюду проникающей сажей, почернели и стояли торчком даже у отрягов и Адалета. О том же, что пятеро смелых принадлежали когда-то белокожей расе, не смогли бы догадаться теперь, глядя друг на друга, даже они сами.

Что думал и чувствовал Масдай, они спрашивать боялись: их поношенные и подпорченные за последнее время нервные системы не перенесли бы такого потока нестандартных эпитетов и откровений в свой адрес.

Черный ход, как и полагалось всем черным ходам Белого и Того Света, находился в самом темном и дальнем уголке государства огненного великана.

Пролетев по коридору ущелья, обогнув шкафообразную гору и поднырнув под нависающие антресолями скалистые, капающие в штормившее асфальтовое озеро расплавленным камнем уступы базальтовых утесов, жарено-копченая зондеркоманда чернокожих под руководством главного негра — сына Рагнарока — оказалась перед небольшой, округлой, в потеках лавы, глыбой.

Навалившись хронически горящим, но на удивление телесным и сильным плечом на камень, великан с видимым усилием сдвинул его в сторону и с издевательской ухмылкой и полупоклоном указал обеими руками на открывшийся тоннель.

— Вам сюда. Не пройдет и двадцати минут, как вы окажетесь там, куда так рвались. Конечно, не моего ума дело, чего вы там будете искать, но я бы посоветовал глянуть в первую очередь в руинах Хольмстадта.

— Где?! — подскочил, как облитый битумом, срывая с лица защитную повязку, Олаф.

— Где слышали, — злорадно хмыкнул великан. — В руинах старого Хольмстадта. Пора бы знать, что в человеческий Хел попадают не только люди, но и всё, что с ними связано. В том числе, их жилища. Кхм… Не мечите апельсины перед свиньями… Что-то я с вами заболтался, с невеждами, будто у меня других дел нет… Короче, вам всё прямо, никуда не сворачивая. Летите за огоньком. Там всё сами увидите. Благодарность — при встрече.

И, заливисто хохоча над собственной остротой, понятной только ему самому, Суртр швырнул в открывшийся проход оранжевый шар из жидкого пламени.

— До свидания!.. Спасибо!.. — тем не менее, успел выкрикнуть Иванушка перед тем, как Масдай сорвался с места и ринулся со всех кистей за стремительно удаляющимся и уменьшающимся на глазах огненным колобком.

Когда охотники за Граупнером вылетели, наконец и неожиданно, из узкого извилистого коридора черного хода, похожего больше на готовую сомкнуться на нежданных гостях расселину, чем на открытое пространство, путеводный мячик Суртра превратился в искру, мигнул и исчез.

Скала за их спинами с утробным грохотом захлопнулась.

Масдай остановился.

Пассажиры огляделись.

Тусклый серый свет пасмурного ноябрьского вечера окутывал полузнакомый ландшафт подземного отражения Хеймсдалла и Отрягии. Похоже было, что кроме людей, их домов и прочих окончивших свой утилитарный век пожиток, в холодный Хел отправлялся и умирающий на поверхности день.

Низким потолком нависал над лишенной красок и жизни землей неровный каменный свод.

Вдалеке, безучастно и бесцельно, бродили полупрозрачные тени.

— Люди?..

— Люди!..

— Люди!!!

Вряд ли со дня основания Нифльхайма кто-то из человеческих существ или богов так радовался, попав сюда.

Быстрее всех закончил торжествовать успешное прибытие к цели их экспедиции Олаф.

Он свел к переносице брови, болезненно выгнул губы и принялся настороженно озираться по сторонам, словно в одно время и желая, и страшась увидеть что-то, что интересовало его даже больше злополучного кольца.

— Что он хотел сказать, когда сказал, что здесь есть развалины Хольмстадта? Что мой город сожгли? — недовольно бормотал он, привставая на цыпочки и поворачивая голову то так, то эдак, будто пытаясь заглянуть за тонущий в полумраке лес или выглянуть поверх приземистого, поросшего призрачным кустарником холма. — Или это одна из ваших… как их там… мутафор?.. ментафор?..

— Не лайся раньше времени, — решительно пресек экскурс рыжего королевича в стилистику Мьёлнир. — Найдем — разберемся. Масдай, поднимись повыше. Может, отсюда будет видно, где эти хеловы развалины.

Надежды громовержца оправдались: едва послушный ковер взлетел под каменный небосвод царства теней, как нетерпеливому взору людей и бога открылся город.

Вернее, то, что от города обычно остается, если его сначала тщательно сжечь, а потом растащить транспортабельные остатки в неизвестном направлении, бросив по пути оказавшиеся слишком тяжелыми, или слишком неухватистыми.

Заваленные обломками бывших стен бывшие улицы, сложенные из крупного тесаного камня покрытые сажей и копотью бывшие фундаменты, черные, как головешки, бывшие печные трубы, вздымающиеся одинокими монументами к низкому небу Хела, высохшая, выщербленная чаша бывшего фонтана на бывшей площади…