Храм Азраера (СИ) - Бальсина Екатерина. Страница 7

Морок с одобрением покосился на меня, но ничего не сказал. Все еще выдерживает характер, отметила я про себя. Ну-ну!

— Сними повязки, — обратилась я к робко жмущейся к стенке девушке. Та неловко принялась разматывать толстым слоем намотанные бинты. Я посмотрела на ее мучения и поспешила на помощь, на долю секунды опередив Морока. Вор, посчитав, что втроем мы будем только мешать друг другу, отошел в сторонку и уселся на кровать, которая, как я и думала, была большой и застеленной грудой мягких, тонко выделанных одеял.

Когда я размотала многочисленные повязки, мне в нос ударил мощный запах гниющего мяса. Почерневшие руки бедняжки разлагались уже много дней, хотя, осторожно повертев ее ладони в своих, я пришла к выводу, что еще не все потеряно.

— Придется отрезать тебе два пальца на левой руке. К моему глубокому сожалению, я не всемогущая, — сообщила я девушке. Та сильно закусила губы во время моего осмотра, но не проронила ни звука, хотя по ее щекам текли слезы от испытываемой боли. — Все остальное я могу вылечить.

Я здорово поднаторела в целебной магии за последний месяц, в свое время убедившись, что это крайне незаменимая вещь. До лекарей иногда можно и не успеть добраться, а моя магия всегда при мне. А поскольку я тщательно готовилась к походу в заснеженные горы, то все, связанное с обморожением, я вызубрила в первую очередь.

— Ты согласна? — на всякий случай уточнила я у бедняжки. Лиона, не в силах вымолвить ни слова, только кивнула в ответ.

Первым делом я занялась теми пальцами, которые необходимо было ампутировать. Плоть на них почти полностью разложилась, остались только несколько омерзительно воняющих кусков, облепляющих белую кость. Я вытащила из своей любимой котомки, в которой хранила различные зелья и снадобья, обезболивающее зелье, накапала немного в принесенный с собой стакан и велела Лионе выпить это.

— Тебе сразу станет не так больно, — пообещала я ей, хотя не была уверена, что получится полностью избавить ее от мучительных ощущений. Пожалуй, в ее случае нужна концентрация посильнее, но придется обходиться тем, что есть.

Девушка послушно глотнула, и ее лицо сразу же начало разглаживаться от гримасы боли. Я вытащила из-за пояса кинжал, проверила его остроту на кончике пальца и приступила к удалению мертвых тканей. Морок внимательно наблюдал за тем, что я делаю.

Закончив с этим крайне сложным и малоприятным делом, я принялась нараспев читать нужное заклинание, творя обеими руками пассы над пострадавшими конечностями Лионы. Сама девушка всю операцию просидела с плотно зажмуренными глазами. Я ее прекрасно понимала — не так легко смотреть на то, как кто-то безжалостно ковыряется ножом в твоем теле.

Наконец я закончила и нагнулась, чтобы посмотреть на полученный результат. Ранки на глазах начинали затягиваться здоровой розовой кожицей, опухоль спала. Через пару-тройку дней Лиона будет вполне здорова и сможет действовать обеими руками так же как раньше.

— Все, — сказала я, любуясь протекающим процессом заживления. Девушка осторожно приоткрыла глаз и покосилась на руки. Затем удивленно ахнула, разглядывая на глазах заживающие конечности. Тщательно рассмотрев все и убедившись, что это ей не чудится, Лиона рухнула передо мной на колени.

— Госпожа… как мне благодарить вас?

— Глупости, — нетерпимо отмахнулась я. — Не стоит благодарности. Лучше расскажи мне, как ты умудрилась очутиться в горах, так далеко от собственного дома?

— Меня похитили незнакомые люди, — нерешительно произнесла девушка, очевидно, опасаясь, что я сейчас подниму ее на смех. Однако я внимательно слушала, и Лиона немного осмелела.

— Я жила в Олистере, небольшом городке к востоку отсюда. Мать моя давно скончалась, и отец привел в дом другую женщину, гораздо моложе него. Она сразу невзлюбила меня и всячески старалась выжить меня из дому. Однажды я не выдержала ее издевательств и решила отправиться к своей тете, сестре отца, в надежде, что она приютит меня. Тетя живет в деревне, неподалеку от Олистера. За день вполне можно добраться пешком. Я дошла до половины пути, как встретила группу монахов, направляющихся в ту же сторону. Понадеявшись, что с божьими людьми дорога будет более безопасной, я попросила разрешения присоединиться к ним. Монахи согласились опекать меня, пока мы не доберемся до деревни, в которой проживает моя тетя.

Пока мы шли, один из них все расспрашивал меня, где я живу да какая у меня семья. Узнав, что мы с мачехой сильно не ладим, он усмехнулся чему-то своему и прекратил расспросы.

Когда солнце начало клониться к горизонту, монахи предложили сделать короткий привал, чтобы вознести молитвы. Не посмев сказать что-то против, я согласилась. Чтобы я не скучала, один из братии угостил меня каким-то очень вкусным напитком. Ничего подобного я никогда раньше не пробовала. Больше я ничего не помню.

Очнулась я уже в горах. Я с туго связанными руками и ногами была перекинута через круп лошади, которую вел под уздцы один из монахов. Кругом лежал снег, было очень холодно, а на мне было надето только легкое льняное платье. Монах, заметив, что я пришла в себя и дрожу от холода, накинул на меня теплый плотный плащ, подбитый мехом неизвестного мне зверя. Я попыталась было узнать, куда меня везут, но мужчина только рассмеялся в ответ и сказал мне, что я удостоилась великой чести.

Вечером, на привале, устроенном в какой-то пещере, я обнаружила, что странные монахи похитили не только меня. Всего нас было пять или шесть, все с одинаково испуганными глазами и непрестанно спрашивающие, куда нас везут. Наконец либо мы надоели своими расспросами, либо просто нам таким образом решили заткнуть рты, но от общей группы отделился один из монахов, пожилой, но еще крепкий на вид мужчина, подсел к нам и рассказал, что везут нас в храм Азраера, великого белого колдуна, и что нам выпала большая честь стать матерями новых последователей могущественного мага. Я не совсем поняла, что это значит, но тон, которым эти слова были произнесены, мне очень не понравился. Я решила бежать при первой же возможности.

Однако, то ли прочитав мои мысли, то ли решив запугать нас еще больше, мужчина сообщил нам, что сейчас мы находимся глубоко в горах и вернуться назад самостоятельно, не зная дороги, просто невозможно. Любую, кто попытается сбежать, ожидает верная смерть, либо от холода, либо от голода, либо от опасных хищников, кишащих в горах. Я сделала вид, что испугалась, как и все, однако не перестала мечтать о побеге.

Теперь я внимательно смотрела по сторонам, стараясь как можно более тщательно запомнить дорогу. Хотя это было крайне трудно сделать, так как лежащий кругом толстый слой снега делал все вершины одинаковыми. Но я не теряла надежды.

Через два дня на нас напали уже упомянутые хищники. Я не разглядела толком, как они выглядели, запомнила только что-то белое, почти незаметное на фоне снега. Вокруг началась паника и суматоха, взбитая пороша густой пеленой порхала в воздухе, мешая разглядеть, кто есть кто, все кричали, тот монах, который вел мою лошадь, исчез в клубе взметнувшегося снега. Решив, что лучшего шанса бежать мне просто не представится, я кое-как развернула испуганную лошадь и принялась пинать ее, спеша убраться подальше, пока мое исчезновение не заметили. Хотя, возможно, его списали бы на хищников, посчитав, что те утащили меня вместе с лошадью и сопровождающим.

Первым делом я избавилась от веревок, распутав узлы при помощи зубов. Затем, худо-бедно ориентируясь по запомненным приметам, я кое-как добралась до того места, где я очнулась. Дальше дороги я не знала. Пришлось понадеяться на милосердие Богов и на удачу. Однако все они отвернулись от меня.

Переночевав в присмотренной пещере, утром я обнаружила, что моя лошадь пропала. Возле входа в пещеру остались отпечатки огромных круглых когтистых лап. Но самое ужасное, что вместе с лошадью пропала вся еда, лежавшая в навьюченных на нее сумках.

Я поспешила уйти оттуда, опасаясь, что малейшее промедление приведет к тому, что я тоже окажусь в чьем-нибудь голодном желудке.