Меч эльфов - Хеннен Бернхард. Страница 46

Люк смущенно откашлялся, а затем рассказал ей о потайном источнике и о светящемся камне, который там нашел.

Мишель взяла камень и оглядела его со всех сторон.

— Свет во тьме, — сказала она наконец. — В этом тоже чувствуется божий промысел. Тьюред даровал тебе этот камень, чтобы ты вспомнил о нем, когда тьма и сомнение овладеют твоим сердцем. Во всем случившемся сегодня видится чудесное милосердие единого Бога. Ты избранный, Люк, только немногим людям Бог так отчетливо выказывает свою милость. И мне никогда не доводилось слышать, чтобы кто-то был увенчан короной из мотыльков.

Мишель схватила его за плечи.

— Посмотри на мою рану! Она затянулась, хотя ты ее не зашивал. И она так хорошо зажила, как будто прошла уже целая неделя с тех пор, как ты вскрыл чумной бубон.

Теперь Люк не испытывал такого стыда, как тогда, когда осматривал ее рану. Если она столь непринужденно показывает себя, значит, не так уж и предосудительно смотреть на голую женщину. Может быть, она как женщина-рыцарь настолько далека от греха, что нагота для нее ничего не значит.

Люк поднял взгляд. Кровь опять прилила к голове. Он-то не далек от греха!

— Давай помолимся вместе, друг мой, — воодушевленно предложила Мишель, выбралась из ниши и встала рядом с ним на колени.

Люк тоже опустился на землю. Он удивлялся тому, что она все случившееся посчитала его заслугой. За то же самое Оноре осудил бы его как еретика. Но почему он должен сомневаться в словах Мишель? Ей ведь лучше знать, как Бог открывается людям. Может быть, он сомневается в себе, потому что он все-таки немножко язычник, верящий в силу белой женщины и слишком трусливый, чтобы довериться одному Богу. Это должно измениться! Он хочет стать таким, как Мишель! Больше никогда не станет он сомневаться в Тьюреде! Она права! Случилось два чуда.

Неловкий парикмахер

Проснувшись, Гисхильда обнаружила, что лежит в убогой комнате с побеленными стенами. Единственным украшением каморки служила картина, наполнившая ее ужасом: красное дерево с развесистой кроной без единого листка, нарисованное на стене напротив ее кровати.

Вспомнить, как сюда попала, она не могла. Она ведь должна быть в лесу…

Гисхильда хотела встать, чтобы подойти к открытому окну, но ее остановила колющая боль в груди. Девочка опустилась на подушку. Сердце ее сжал стремительно нараставший страх. Дыхание стало тяжелым, боль усилилась.

Гисхильда подумала о Сильвине. Эльфийка учила ее прислушиваться к языку своего тела. Боль исходила из центра груди — была повреждена кость, соединявшая ребра. Нужно дышать поверхностно! Чем глубже будет дыхание, тем сильнее будет боль. С этим-то она справится…

Девочка сжала зубы. Легче было разумно думать, чем разумно действовать. Она открыла глаза и взглянула на дерево на стене — оно пугало ее.

Гисхильда догадывалась, где находится. Хотя она и не помнила, как попала сюда, но, должно быть, это один из кирпичных замков Нового рыцарства.

Она осторожно потрогала грудь и через одеяло нащупала повязку. Она ранена! Но где? Была битва? Что с отцом? И со всеми остальными? Почему она ничего не помнит? Что произошло?

От боли на глаза навернулись слезы. Гисхильда всхлипнула и положила обе руки на грудь. Так больно! Нельзя дышать глубоко, нельзя плакать… По щекам бежали горячие слезы. Она отчаянно пыталась не всхлипывать.

Когда-то Сильвина говорила ей, что может стать легче, если думать о другом. Если собрать всю свою силу, боль окажется за завесой. Нужно забыть о ней.

Гисхильде очень хотелось быть эльфийкой! Как это можно забыть о боли, когда каждый вздох — мучение?

За окном послышался грохот окованных железом колес. По булыжной мостовой ехала повозка. В небесах кричали чайки. Монотонный пронзительный голос то и дело кричал: «Нief!» Свертывали паруса. Должно быть, она в гавани. Но ведь она была в лесных дебрях! Она хорошо помнила деревню у поляны, стальную стену из всадников. Отец вел переговоры с рыцарями. Но что случилось потом? Воспоминания будто стерли.

Девочка огляделась вокруг. Может быть, найдется что-то, что поможет ей вспомнить. Однако вокруг лишь голые стены; из мебели — стул и простой сундук для одежды, вот и все. Не было даже свечи.

Друг против друга находились две двери, окованные черными железными полосками. Окно не зарешечено. Вероятно, оно находится настолько высоко, что о побеге нечего и мечтать.

«Я не могу даже подняться», — отчаянно подумала Гисхильда. Тыльной стороной ладони она вытерла слезы и постаралась успокоиться. Получилось! Дыхание ее снова стало равномерным. Плакать нельзя, что бы там ни было!

Она прислушалась к шуму под окном. Возница ругался на кобылу. А это что? Неужели скрип весел?

Раздались шаги. Большая из двух дверей открылась. Вошла женщина с коротко стриженными светлыми волосами. Гисхильда вспомнила, что когда-то уже видела ее. В лесу… Лилианна! На ней теперь нет доспехов, только сапоги и брюки для верховой езды, а еще белая рубашка и элегантный камзол со шлицами. Над сердцем поверх кожи был вышит маленький герб с кровавым дубом, стоявшим на задних лапах львом и над всем этим пара скрещенных черных мечей.

Женщина-рыцарь улыбнулась ей. За ней шел старик в синей рясе и еще один человек в простой одежде.

Старика Гисхильда тоже узнала. Это был князь священников, правивший в Друсне. У него еще такой странный титул. Управитель или как-то так… Когда-то она знала это хорошо. Почему же она теперь многого не помнит?

— Тебе лучше, девочка? — приветливо улыбнулся ей священник.

Был ли он так же приветлив на поляне? Она кивнула, но ничего не сказала.

— У нашей варварки вши, — брезгливо сообщила женщина-рыцарь.

— Это неправда! — возмущенно ответила Гисхильда. — У меня никогда не было вшей. У младшего брата были один раз…

— Не возражай, когда твоя ложь столь очевидна! — грубо оборвала ее комтурша. — Карлос, срежь ей волосы. И позаботься о том, чтобы ее постель перестелили заново.

Чужой мужчина подошел, поднял ее с кровати и осторожно посадил на стул.

— У меня нет вшей! — закричала Гисхильда, и боль снова нанесла удар.

— Не сопротивляйся, девочка, — приветливо произнес священник. — Ты ранена. Тебе нельзя волноваться. Пожалуйста, подумай о себе.

— У меня нет вшей, — повторила она тише и всхлипнула. Почему старик не хочет ей помочь? — Пожалуйста, дядя. Ну посмотрите сами. Я клянусь именем Мэве. Я…

— Не называй здесь имен идолов, дитя! — встряла в разговор женщина-рыцарь.

Боль совершенно доконала Гисхильду. Красное дерево на стене, казалось, пустилось в пляс. Кто-то обхватил ее за плечи и прислонил к спинке стула.

— Не будет ли достаточно просто вымыть ей волосы? — спросил священник.

— Всегда лучше рубить сорную траву на корню, — ответила женщина.

Что-то коснулось ее головы. Все еще оглушенная, Гисхильда увидела, как на пол упали длинные пряди.

— Нет! — выгнулась она.

Парикмахер выругался. Внезапно ее лицо стало мокрым. Карлос достал из кармана платок и прижал к ее голове.

— Она не хотела сидеть тихо, — раболепно пробормотал он. — Если бы она не брыкалась!

— Действительно ли стрижка столь необходима? — Старый священник встал рядом с ней на колени и взял ее руку в свои.

— Это всего лишь порез! — спокойно заявила Лилианна. — С головы кровь всегда течет так, словно свинью зарезали.

Шарль презрительно поглядел на женщину-рыцаря. «А он приветливый, — подумала Гисхильда. — Может быть, ему можно доверять?»

Он мягко погладил ее по руке.

— Мне очень жаль, принцесса. Пожалуйста, веди себя тихо. Это всего лишь волосы. Они скоро снова отрастут.

Нож опять коснулся кожи ее головы. Гисхильда смотрела, как падают длинные золотистые пряди, и молча плакала. Кровь мешалась со слезами и капала на белую ночную сорочку. Как она сюда попала? Что теперь с ней будет?

Парикмахеру потребовалось совсем мало времени, чтобы сделать ее лысой. Лилианна вытерла платком кровь с ее головы.