Ученик - Малинин Евгений Николаевич. Страница 3

– Ты – Арку. Или у тебя глубокая контузия.

– Знаешь что, вылезай и рассказывай все толком. Что там надо сделать, чтобы тебя увидеть. Сказать заветные слова: «Сезам, откройся», «Стань передо мной, как лист перед травой», а может, надо что-нибудь потереть.

– Не понравлюсь я тебе, – засомневался голос.

– Понравлюсь, не понравлюсь. Я с тобой не целоваться собираюсь.

– Как знать.

– Кончай болтать – вылезай.

– Ладно. Только ты не пугайся и не шевелись.

– Замер.

Я действительно замер. Вокруг никого не было. Только из-за близкого валуна медленно потекла золотистая струя, покачивая из стороны в сторону маленькой приплюснутой головой. Змея. Узкая лента в метр длиной цвета сусального золота с изысканным рисунком из переплетенных черных ромбов вдоль спины. Я не двигался, да и не мог двинуться. Руки и ноги как будто приросли к земле. Двигались одни глаза, наблюдая приближающееся мелькание маленького раздвоенного язычка и крохотных рубиновых глаз. Узкое тело перетекло с желтой травы на мою руку и, обвивая ее, потянулось к плечу. Я чувствовал на запястье шелковую прохладу змеиной кожи. Свернувшись клубком на левом плече, змея перекинулась через грудь и положила голову на мое правое плечо. Хвост повис на груди экзотическим аксельбантом.

– Вот видишь, не понравилась я тебе.

– Я просто онемел от твоей небесной красоты.

– Болтун. Еще скажи, что совсем не испугался.

– Ну, вообще-то я змей не люблю.

– Да, – голова на моем плече приподнялась, – за что?

– Ни за что, видимо, атавизм. Я змей-то в натуре видел раза два. А может быть, именно потому, что просто мало с ними знаком.

– Не знаешь, но не любишь. Логично!

– Нет, знаю. Ног у вас нет. Походка у вас некрасивая.

– Это у кого походка некрасивая? – казалось, змея от возмущения задохнулась. – Сами-то топаете как… не знаю кто.

– Ладно, – сказал я примирительно, – не будем вдаваться в анатомию. Как мне вас называть, леди. Не могу же я талдычить: змея, змея.

– А вот так и называй – Леди. А я тебя буду звать Илья.

– Откуда ты знаешь мое имя? – моему удивлению не было предела.

Нет, какова человеческая психика. То, что со мной на равных общалось пресмыкающееся из породы аспидов, меня не удивляло. А вот то, что оно знало мое имя, вызывало изумление.

– Разве это твое имя? – ее удивление тоже было неподдельным. – Я не знала. Просто ты чрезвычайно пригоден для этого имени.

– Ага. А еще для чего я пригоден, – оскорбился я.

– Посмотрим…

Мне показалось, что в ее голосе прозвучала легкая смешинка.

– Леди, – процедил я с достоинством, – мы отвлеклись от темы. До нашей незабываемой встречи вы начали занимательный рассказ об отрубленных конечностях и частичной амнезии, вызванной, как вы сказали, глубокой контузией. Если можно, продолжайте, я весь – внимание.

– Рассказывать вообще-то нечего. Я, как обычно по утрам, вышла прогуляться на свой любимый луг. По дороге в сторону Холма ехали шестеро всадников – ты и, как мне показалось, пятеро сопровождавших тебя. Навстречу вам из-за леса выехал Арк. С ним было человек сорок. Я очень удивилась, что, вместо того чтобы удирать, вы выхватили мечи и помчались навстречу этим бандитам. Это было похоже на самоубийство. Схватка длилась минут двадцать, и я уже думала, что тебе удастся их всех положить – человек двенадцать ты точно зарубил. Потом ты схватился с самим Арком. Я не поняла, как тебе это удалось, но третьим ударом ты отрубил ему руку, а ведь он был со щитом. И тогда один из сопровождавших тебя и прикрывавших твою спину во время боя ударил тебя мечом сзади. Шлем твой разлетелся на куски, а сам ты свалился с коня. Без тебя твоих людей быстро обезоружили, отрезали им языки и повесили, кроме того, который тебя ударил. Тот ускакал вместе с Арком. Тебя, видимо, сочли убитым, да ты и был убит, я потом проверила. Арк так орал на твоего убийцу, я думала, он его зарубит. Они все чего-то шарили вокруг тебя, а потом ускакали, видимо, Арку стало совсем плохо. А вечером смотрю – ты шевелишься. Вот я и решила попробовать с тобой заговорить. Очень ты меня заинтересовал. Такой манеры владения мечом я ни разу не видела.

Я сидел, тупо уставившись на свою руку с клинком, и в моей голове было пусто. Хотя бы одна дельная мысль. Я прекрасно помнил, как провел прошедший день. Никаких схваток, тем более что мечи я видел только в кино да на витринах новых магазинов, и то не настоящие. А чтобы держать в руке или драться!.. Из меня вообще драчун слабый. Мирный я человек. И на сон не похоже. Не вижу я обычно цветных стереофонических снов.

– Ну, что задумался? Как жить дальше?

– Тебя не очень огорчит, если я скажу, что все, что ты мне рассказала, есть плод твоего горячечного воображения. Я прекрасно помню, что весь сегодняшний день провел в Москве и на природу не выезжал. Ни на коне, ни на чем другом. И, конечно же, ни с кем не дрался.

– Где ты провел весь день?

– В Москве.

– Москва есть плод твоего горячечного воображения. Нет поблизости такой деревни.

– Деревни? – Я задохнулся от возмущения. – Да это великий город, один из самых больших и красивых на всей планете! В нем десять миллионов человек живет. Или уже одиннадцать.

– Самый большой город в округе, – назидательным тоном начала она, – Холм. В нем живет более четырех тысяч полных людей. И правит им магистр Арк. Если ты из Москвы… – Тут она замолчала, ее голова метнулась с моего плеча к глазам и застыла сантиметрах в десяти от моего лица. Казалось, ее язычок, выскакивая из улыбающейся пасти, ощупывал мое лицо.

– Пришлец? – пронеслось у меня в голове как шорох ветра. – Пришлец! Но ведь у тебя совершенно нормальные зрачки. Пришлец – Илья!

Тут над нами что-то натужно заскрипело. Мы одновременно подняли головы. Один из повешенных энергично дрыгал ногами и раскачивался, явно пытаясь оборвать веревку, на которой он висел. Его пустые с порванными веками глазницы пылали внутренним багровым светом. Наконец ему удалось сорваться, и он свалился в придорожную канаву. Быстро поднявшись, он пошарил рукой в траве и поднял какую-то тряпку, которую тут же повязал вокруг головы на манер банданы. Изобразив в нашу сторону грациозный поклон, он развернулся и скорым шагом направился в сторону леса, раскачиваясь под самыми немыслимыми углами. По траве перед ним скользили два багровых круга, как будто он подсвечивал себе дорогу карманными фонариками.

– Всего хорошего, – произнесла Леди ему вслед и опять повернулась ко мне.

Я судорожно вздохнул:

– Они что, все разбегутся?

– Конечно, как только созреют.

– Ага…

…и падают спелые яблоки

сквозь осень листвы золотой!.. – профессиональные навыки возвращались. – А что такое пришлец? Местный юродивый? Или призрак, привидение, бесноватый, пария, душегуб по призванию, наемный убийца и членовредитель?

– Т-т-т! Ты что-то зачастил. Столько умных слов. Имей в виду – я не человек и тебя не боюсь.

– Я тебя и не пытаюсь запугать. Я хочу знать, если я пришлец – то кто я?

– Ты – миф. Миф, правда, страшный и очень редкий. Если полные люди узнают, что ты пришлец, тебя тут же сожгут в синем пламени.

– Это что – паяльной лампой?

– Я не знаю, что такое паяльная лампа, а синее пламя – это единственное средство уничтожить пришлеца. Полностью. При этом, пока он горит, его держат в круге восемь полных магов.

И тут во мне что-то надломилось. Не в силах далее выносить полную идиотизма ситуацию, я со стоном закрыл глаза и поднял лицо кверху.

– О Господи! Либо дай мне проснуться, либо вразуми, куда и зачем я попал и как мне отсюда выбраться!

Ответом мне было полное молчание. Открыв глаза, я увидел над собой в темном, почти черном небе яркую звезду. Я лег на спину, не отрывая глаз от звезды. Вокруг царило безмолвие. Ни звука. Как в подвале.

– Ну, не расстраивайся ты так, – раздался голосок Леди, – зачем ты сюда попал и как тебе отсюда выбраться, я не знаю. А вот куда ты попал, я тебе поведаю.