Принц для Сумасшедшей принцессы - Устименко Татьяна Ивановна. Страница 26

Генрих почувствовал сухость во рту и резким движением открыл глаза. Прищурился, радуясь тому, что он жив, здоров и невредим, одновременно с этим упиваясь обрушившейся на него палитрой цветов и причудливых световых пятен. Небо оказалось ослепительно голубым и чистым, как слеза девственницы, бок ивовой корзины – мягко-коричневым, плащ Марвина – изысканно-серым, с частым вплетением благородной серебряной нити, а сапоги орка – изрядно поношенными, заляпанными засохшим навозом, и пахло от них, надо признать, отнюдь не розами…

– Гоблины! – с чувством рявкнул барон, с трудом соображая, где находится верх, а где – низ; барахтаясь, путаясь в чьих-то конечностях, но все же переводя себя в сидячее положение. – Гоблины драные, так это все-таки сон или явь? – Ведь он-то всерьез надеялся, что очнется сейчас на своем кожаном диване в кабинете (куда сбежал из супружеской спальни от беременной, а потому несносно придирчивой и сварливой жены) и все привидевшиеся ему приключения окажутся всего лишь сном. Живописным, невероятно увлекательным – но именно сном!

– Ну и дела! – пискнул кто-то голосом Ланса у сильфа за спиной, а потом попросил совсем придушенно: – Дорогой, ты, конечно, красавец мужчина, но, пожалуйста, слезь с меня…

– Да какая мне нужда на тебя залезать? – Де Грей подпрыгнул, будто ошпаренный, треснулся затылком о бок корзины и неловко свалился обратно. – Упаси меня Аола от подобного счастья!

– Вот-вот, и сам, глядишь, целее будешь! – насмешливо пробасил Огвур. – Натурал! – Причем вполне безобидный намек на нормальную половую ориентацию сильфа в устах орка звучал похлеще самого скабрезного ругательства.

– А мне снилось, будто занимаюсь я любовью сразу с тремя прелестными эльфийками, – сладко промурчал некромант, насмешив друзей своим гнусаво-гайморитным прононсом [37], – но, боясь вызвать гнев моей супруги Лепры, девицы лежали недвижимо, словно бревна…

– Видел бы ты, брат, что вытворяют умелые красногорские лесорубы на таких бревнах! – беззлобно хохотнул барон, игриво подмигивая.

Но Марвин терпеливо улыбнулся и сделал вид, что якобы не понял более чем прозрачного намека друга.

– А мы ведь вроде бы откуда-то упали? – осторожно поинтересовался полукровка.

– Да не-э-эт, – небрежно отмахнулся барон, – напились мы изрядно, потом забрались в корзину в сарае и задрыхли. А даже жаль, ибо уж очень занятный сон мне приснился – типа летим мы куда-то по воздуху, а потом Саймон вдруг в небе нарисовался, а затем рухнули мы…

– И мне! – перебил барона Огвур.

– Вот то-то и оно! – глубокомысленно поддержал некромант.

– Так не бывает, – на удивление толково опроверг Лансанариэль, – чтобы четверым один и тот же сон приснился…

– А вот спрошу я, – угрожающе процедил сильф, – чего такого убойного азуровские ребята в свою водку намешивают! Или еще лучше – на экспертизу ее к Саймонариэлю отправлю. Вот только как бы его с Поющего Острова к себе в гости зазвать?

– А зачем меня звать-то? – весело полюбопытствовал магистр. – Я сам приду…

Ланс пискляво икнул, орк – рыгнул от неожиданности, а некромант предпочел промолчать.

– …! – витиевато ругнулся Генрих. – Так это не сон!

– Явь, друзья мои, истинная явь. – Призрак Саймона излюбленным жестом погладил свою холеную бородку. – А она всегда намного интереснее снов!

– Зато во сне никого мечами не пыряют! – не остался в долгу сильф, выбираясь из валяющейся на боку корзины.

– Ну так ведь и любовь во сне – не настоящая! – ехидно хихикнул магистр. – Тебе, поди, часто Ульрика снится? А толку-то…

Ответом ему стало сердитое сопение барона, подразумевающее, что маг хоть и добрый, а умеет-таки садистски наступать на любимые мозоли.

Сдувшийся в тряпочку шар покоился на вершине красивого, начинающего чуть-чуть зеленеть пригорка, под склоном которого пробегал игривый ручей. Чудом не развалившаяся при падении корзина лежала тут же. Друзья чинно расселись на пустой оболочке приказавшего долго жить монгольфьера и наслаждались предоставленным Саймонариэлем завтраком. В связи с еще дающим знать о себе похмельем аппетит у всех разыгрался нешуточный.

– Значит, ты нас спас? – придирчиво, но не совсем разборчиво допрашивал мага барон, не забывая уминать поджаристую перепелиную тушку.

– Точно, – лукаво прищурился призрак, – вы падали, а я подхватил шар и обеспечил вам безопасное приземление, причем истратив на это большую часть своей магической энергии, и посему…

– Вернуть нас домой ты сейчас не можешь! – закончил за него Ланс. – Слышали уже, поняли!

– Не могу! – стараясь выглядеть убедительным, драматично вздохнул магистр. – Жизнью клянусь!

– Вывернулся, – хмуро буркнул барон. – Всем известно: эльфы – первейшие вруны и ловкачи. А уж если бессмертный маг жизнью клянется – тут и вообще глухо…

Кажется, призрак покраснел.

– Хорошо, – сбивчиво затараторил он, – клянусь жизнью Ульрики. Это для тебя весомее прозвучит?

Генрих недовольно нахмурился:

– Вот не приплетал бы ты принцессу к своим мошенничествам…

Призрак мага, левитирующий невысоко над холмом, так возмущенно всплеснул ладонями, что мотыльком подлетел вверх:

– Так ведь о ней и разговор!

– Рассказывай, – коротко приказал барон, вытирая салфеткой замаслившиеся пальцы. – Но без околичностей!

– Ну ясно дело, – обрадовался Саймон и немногословно обрисовал все произошедшее на Поющем Острове.

– Вот ведь девка негодная, – раздраженно буркнул орк, – ей бы дома сидеть спокойно, рожать, а она вон чего удумала – за демоницей на драконе гоняться. Вот поймаю Мелеану – самолично ее ремнем выдеру…

– Поймать бы ее еще! – печально вздохнул полуэльф.

Путешественники скорбно помолчали.

– И это еще не все, – продолжил магистр. – Увидел я в хрустальном шаре, что наслала Ринецея на принцессу проклятие страшное, смертное. И хоть отсрочено его осуществление амулетом Чумы, но все равно – рано или поздно оно Ульрику настигнет…

Ланс шокированно ахнул. Генрих судорожно схватился за пояс, отыскивая оставшуюся дома рапиру, не нашел и посерел лицом:

– Что делать-то теперь станем?

Саймонариэль довольно прищурился:

– Есть выход. Где-то в Диких землях хранится одна из Алатор – дага Радужная игла, а именно она открывает путь на Радужный уровень, куда Мелеане попасть надобно. Сумеете добыть дагу и передать ей – принцесса посетит Обитель богов, найдет там источник с живой водой, умоется ею и избавится от проклятия…

– Послушаешь тебя – так все просто! – проворчал орк.

– Я уже устроил ваш отлет на шаре и занес в нужное место, – как ни в чем не бывало продолжил Саймон, – а теперь пришел ваш черед проявлять смекалку да изворотливость.

– С голыми руками? – окрысился Огвур. – Саймон, мы ведь не боги…

– Знаю, – улыбнулся архимаг. – Поэтому я могу исполнить ваши желания, по одному на брата! Вон Марвин уже пожелал завтрак…

– Очень своевременно, – похвалил тысячник, отпивая из бутылки белого эльфийского. – А то несподручно мне это – на больную голову подвиги совершать. А я вчера немного недопи… перепи… – Он запутался в описании своего состояния.

– Ясно, перенедопил! – сочувственно поддакнул Саймон.

Орк облегченно просиял:

– Точно!

– Так чего желаете получить? – поторопил друзей магистр. – Решайте быстрее, а то у меня энергия заканчивается.

– Гиарду! – выкрикнул Генрих, и рапира немедленно упала к его ногам.

– Симхеллу! – потребовал Огвур и безотлагательно получил желаемое.

Саймон выжидательно повернулся к Лансанариэлю:

– А тебе чего хочется?

– Помаду, – чуть подумав, убежденно заявил полуэльф. – Любимую розовую, с перламутром, в сиреневеньком футлярчике! Ну ту самую, что мне Марвин наколдовал, – волшебную, нескончаемую, с охлаждающим эффектом, мятным вкусом и ментолом…

Архимаг оторопело округлил глаза:

– В сире… по… по… чего? Помаду?

– Именно! – беззаботно кивнул полукровка. – Ту самую!