Золотой отсвет счастья - Френч Джудит. Страница 18

Слева от дороги стояла глухая стена леса. Первых европейцев, ступивших на вирджинскую землю, наверное, встречали эти же вековые дубы и платаны.

— Щедрая здесь земля, — вдруг сказал Кинкейд. — Посмотри-ка, ни валуна, ни камешка. На севере Шотландии плодородный слой мелок. Хорошо, если травы растут густо, а богатых урожаев там не знают.

Бесс удивленно взглянула на него. При вечернем освещении резкие черты его лица смягчились. Он стал казаться моложе. А может, выпивка так подействовала на него, недоумевала Бесс.

Вспыхивали зарницы. Было тихо. Гром притаился в толще серого неба.

— Мне трудно судить. Я в других краях не бывала, — сказала девушка. — Но знаю одно: эту землю я люблю. Я родилась здесь и даже не представляю, смогу ли жить где-то еще. Почва у нас действительно богата и плодородна. Реки чистые, полноводные, а сколько в них рыбы! У нас такой густой лес, что любой путник там оробеет. Осенью небо черным становится — стаи диких гусей и уток затмевают солнце. И дождей, и солнца всегда столько, чтобы урожай был хорошим. Англия достаточно далеко, чтобы не докучать нам налогами, но достаточно близко, чтобы защищать от французов или испанцев. — Бесс улыбнулась. — Некоторые называют наш край восточным побережьем Райского сада.

По-моему, с этим можно согласиться.

— И все же до Шотландии вам далеко, — возразил Кинкейд. — Ничего общего. Гор нет. Так, какие-то возвышенности, которые и холмами с трудом назовешь. Вереска нигде не встретишь. Редкая женщина может тягаться с шотландками. — Тут он растянулся в ухмылке. — К присутствующим это, конечно, не относится. Хорошим сочным куском мяса нигде не угостят, я уж не говорю о виски. Настоящего виски я не пивал с тех пор, как попал в эти места. Но земля здесь щедрая. — Кинкейд вздохнул. — О большем и мечтать не стоит.

От внезапного глухого раската грома содрогнулось небо. Молнии сверкали все ближе и ближе. Заметно похолодало, ветер задул порывами, взъерошил лошадиные гривы, разметал волосы Бесс.

— Похоже, промокнем, — заметила она.

— Очень может быть, — согласился Кинкейд, оглядываясь по сторонам. — Нам туда, — указал он на сухой дуб-великан, который возвышался над другими деревьями. — Дорога там раздваивается. Надо добраться до трактира…

— Единственный трактир, который есть поблизости, это «Петушиный гребень», — сказала Бесс. — Бывать в нем я не бывала, но слышала, что там собирается всякая сомнительная публика.

— А мы с тобой, интересно, кто? Одержимые верой паломники? — усмехнулся Кинкейд и пустил лошадь галопом. За ним устремилась Бесс…

Голоса и хохот ветер принес прежде, чем они увидели сам трактир. Но вот за деревьями замелькали огни — в окнах таверны горел свет. Пришпорив лошадей, Кинкейд и Бесс влетели под хилый навес около большой «гостевой» конюшни. В этот момент дождь полил стеной.

Шквал превратил струи в мириады ледяных стрел, и Бесс даже под крышей мгновенно промокла. Кинкейд слез с лошади, открыл дверцу конюшни.

— Заходи! — крикнул он, но его голос заглушали вой ветра и шум ливня. Бесс не нужно было торопить. Пригнувшись, чтобы не стукнуться головой о низкую притолоку, она вошла в полутемное помещение. Осталось только ввести лошадей — для них пришлось распахнуть широкие двери.

В сарае не было ни одного отдельного стойла, лошадей пришлось просто привязать у стены. Бесс и Кинкейд быстро расседлали их, промокнули. В полумраке девушка нашла ведро для пойла, понюхала содержимое и только после этого дала животным попить.

— И что теперь? — немного растерянно спросила Бесс.

— Теперь бегом в трактир.

— Но судя по звукам…

— Да уж, это не деревянная церквушка. Ты будешь все время около меня. — Кинкейд взял девушку за руку. — Никуда не отходи. Не бойся. Я тебя в обиду не дам.

— А наши вещи? — замешкалась Бесс.

— Пока оставим их здесь, рядом с седлами. Насколько я понимаю, все посетители сидят в тепле и пьют.

Кинкейд потянул ее за собой. Несколько ярдов до двери в трактир им пришлось пробежать.

Разумеется, Бесс намеревалась войти первой, но Кинкейд удержал ее, недовольно проворчав:

— Уже все позабыла, красотка? Помни наш план: я — бывалый наемник, ты — моя подружка. Предупреждаю, я мрачный и ревнивый тип, так что если полетят головы, держи себя в руках.

Бесс пришлось прикусить язык, чтобы не разразиться едкой тирадой, и она покорно последовала в «Петушиный гребень» за своим «любовником».

Кинкейд остановился на пороге, оглядывая трактир. За его широкой спиной Бесс почти ничего не видела. Шагнув, наконец, в сторону, он жестом приказал ей следовать за собой. В дальнем углу горел очаг, над углями дымился большой закопченный чайник. Бесс с таким облегчением бросилась к огню, что даже внимания не обратила ни на жадные взгляды, облепившие ее, ни на говорок, пробежавший над столами.

Немного обогревшись у очага, Бесс осторожно осмотрелась. Зал трактира был мрачным и душным. Низко висевшие потолочные балки давно прокоптились дымом. Пол, выложенный широкими сосновыми досками, похоже, не мыли с самого основания трактира. У трех грубо сколоченных столов сидели три компании. Всего посетителей было около десятка.

Духота была пропитана перегаром и потом, да так, что Бесс стало не по себе. Она пыталась отрешиться от всего и насладиться теплом. Но мысль о шарящих по ней глазах не давала покоя.

— Что, промокла, крошка? — раздался грубый голос. — Я буду не прочь тебя…

Наглый рыжебородый мужик осекся, потому что Кинкейд уже был около него.

— Если хочешь поговорить, обращайся ко мне, — взяв бородача могучей рукой за грудки, сказал Кинкейд.

— Ах ты, сукин сын! — Рыжебородый задохнулся от ярости. — Я тебе устрою…

Но Кинкейд не раздумывая приложил его пару раз головой о стол, потом спихнул на пол и, прежде чем тот успел опомниться, добавил еще и сокрушительный удар под ложечку. В одно мгновение за спиной Кинкейда оказался приятель рыжебородого, в руках у него зловеще поблескивало зазубренное горлышко разбитой бутылки. Но шотландец был начеку. Круто развернувшись, он одной рукой перехватил запястье нападавшего, другой въехал ему в челюсть. Все произошло в какие-то секунды, Бесс глазом не успела моргнуть, как на грязном полу уже лежали два бесчувственных тела.

Кинкейд сурово оглядел притихших посетителей.

— Еще кто-нибудь хочет поговорить с моей бабой? — спокойно поинтересовался он.

Бесс поразило, что после этой короткой, но жестокой схватки Кинкейд выглядел так, будто вообще ничего не произошло.

Несколько пар мужских глаз, как ни в чем не бывало, обратились к своим кружкам. С лестницы спустился полный седой человек. Вытирая о фартук руки, он откашлялся и крикнул:

— Эд! Лестер! Выбросьте этих шакалов вон. — И нервно улыбаясь, повернулся к Кинкейду. — Ну и погодка сегодня вечером, а? Что желаете? Ром? Жаркое из оленины?

Легким движением поставив на место тяжеленную опрокинутую скамью, Кинкейд сел, смахнул со стола грязные тарелки и кружки. Потом кивком подозвал Бесс. С некоторой опаской она прошла через всю комнату и устроилась рядом с Кинкейдом. Хозяин торопливо вытирал стол.

— Давай сюда все, что у тебя есть из жратвы, — резко сказал шотландец, — да побольше. Я буду виски, если оно есть, если нет — ром. Даме подашь пива.

— «Петушиный гребень» всегда к вашим услугам, мистер… мистер… — Хозяин вопросительно взглянул на Кинкейда.

— Роберт Манро, — ответил тот.

Хорошо врет, подумала Бесс, незаметно отодвигаясь от своего спутника.

— Прекрасно, мистер Манро. А меня зовут Аира Джексон. «Петушиный гребень» — мое детище. Однако лицо ваше мне знакомо. Не заглядывали к нам несколько недель назад, нет? Вроде бы я припоминаю, что тогда шла неплохая игра, и вы…

— Нет, — прорычал Кинкейд. — Это был не я. Взгляд шотландца был ледяным и жестким.

— Значит, ошибочка вышла, — начал извиняться Джексон. — Салли! — вдруг заорал он, обращаясь в кухонные недра трактира. — Два ужина, да побыстрее.