Первый курс (СИ) - Юрченко Сергей Георгиевич "Raven912". Страница 55

— Кровью моей вы превратили ложное пророчество в истинное. Теперь — бегите, если можете, но Дому ... — название опять гаснет в памяти — не быть больше.

Глаза снова закрываются. Моя сестренка, та, что любила меня, и готова была остаться со мной — мертва.

...

Выныриваю из чужой памяти.

— Вот, значит как... — И я поднимаю клинок. Мой враг беспомощен. Он никак не может защищать свою жизнь. Но я привел его к этому в честном бою. А у Скайли не было даже такого шанса.

— Брат, ты не можешь... Ведь мы же родичи... — А вот теперь страх сотрясает моего врага. Да, я знаю, что боится он не смерти, а того, что умрет, не выполнив приказ Главы. Мне это безразлично. Чужой страх становится моей Силой.

— А вы помнили об этом, когда Глава Дома убивал Оракула? Нет уж. Вы отреклись от меня. И я принимаю Отречение, и Отрекаюсь сам. Не может быть мира между нами.

Серебряный клинок в моих руках гаснет. Теперь он непригоден для боя — серебро слишком мягкий металл. Но на один удар его хватит. Глаза моего врага застывают в смерти.

...

Над замком Хогвартс снова мерцают звезды. Чтобы хоть как-то успокоить кровавую ярость, я залпом выпиваю бокал кровавого вина... И замечаю как бы зеркальное отражение своих действий: профессор Снейп делает то же самое.

— Ну что же, Поттер. Принимать какие-либо меры — бессмысленно. Но я требую, чтобы Вы не спускались в обитаемую часть Хогвартса, пока полностью не успокоитесь. Если не сможете справится сами — выпейте это.

Профессор протягивает мне пузырек с Успокаивающим зельем.

— Спасибо, профессор.

— Не за что.

Снейп уходит, а я снова смотрю на звезды.

— Прости, сестренка, что я использовал эти воспоминания таким образом... Но мне очень нужен союзник. Чтобы защитить...

— Я не в обиде.

— Кай?

— Ну надо же... За шесть веков ты так и не заметил, что имена Скайла и Кайгерн сокращаются одинаково.

Брат и сестра.

— Кай? — Рукоять меча как будто сама собой возникает в моей руке

— Ну да. Я это. Я.

— Так что же ты молчала все это время?

— "Все это время" — это что-то около минуты.

— Как это?

— Ты с такой силой швырнул в профессора последнее воспоминание, что оно досталось и мне. И оказалось ключом к моей памяти.

— Странно, а ехидничала так, как будто знала об этом все шестьсот лет.

— Прости, братик, но вспомнить собственную смерть — событие неординарное. Вот и заносит меня.

— Это ты прости, сестренка...

— Да, кстати, объясни мне, чего ты так злишься каждый год? Вроде все, виновные в моей гибели уже встретились с Лодочником?

— Не все. — Клинок лежит у меня на коленях, и я ласкающим движением провожу рукой по лезвию.

— И кто это сподобился пережить Ночь Черного Пламени?

— Я.

— Не понимаю.

— Это защищая меня ты пошла против Главы Дома. Это я должен был разобраться в том, что сказал Меняющий пути устами своего аватара. Это я должен был вытащить тебя... Сестра, я предал тебя. И не могу даже просить прощения. Потому, что такое — не прощают...

— Дурачок. Такое — действительно не прощают. Потому что тут нечего прощать. Архитектор судеб развешивал куда худшую правду на ушах демонов, древних, как сама грязь. И ничего — кушали, не давились, еще и добавки просили. По сравнению с ними ты и сейчас — в лучшем случае — подросток, чуть старше Миа. А уж тогда — и вовсе был младенец. И требовать от себя способности с ходу разобраться в извивах мысли того, кого не зря зовут Интриганом... Ты хочешь слишком много.

— Скайли...

— Зови уж меня Кай. В конце концов, Скайлой я была всего четырнадцать лет, а Кайгерн Скрытной — ... немного больше . — Последняя фраза сопровождается ощущением необидной насмешки.

— Кай...

— В конце концов, это было мое решение. Я же Оракул. Я знала, что мне грозит, и, как видишь — даже подготовила себе путь отступления.

— Так значит ты...

— Я напророчила себе, что обязательно окажусь рядом с тобой. Как видишь, пророчество исполнилось.

— Хм... до этого мне казалось, что Боги Хаоса неодобрительно относятся к пророчествам... кроме тех, которые изрекают сами.

— Во-первых, мое пророчество удачно наложилось на обещание Познающего. А во-вторых, я сформулировала его в виде проклятья. А уж проследить за исполнением проклятья для любого из Темной четверки...

— Кай, ты — гений!

— Вот так уже лучше. А теперь расскажи-ка ты мне: как пал наш Дом?

— Что там рассказывать... Как ты напророчила, так и пал.

— Подробнее. А то с мечом ты на эти темы почему-то не откровенничал.

— Когда я прикончил братца Мэтью, то понял, что исполнять Проклятье Отсеченной ветви придется мне: больше просто некому.

— И ты кинулся в лоб, крушить все вдребезги и пополам?

— Если бы я сделал такую глупость — мы с тобой могли и не встретиться.

— Не могли. Два моих проклятья должны были надежно защитить тебя. Тем более, что последнее было предсмертным.

— ... Спасибо, Кай!

— Не за что. Ты продолжай, продолжай.

— Хорошо, продолжаю. Я не стал торопиться. Какое-то время я работал, изображая из себя скорее Руку злой судьбы, чем Карающий меч: собирал и сливал информацию, перехватывал гонцов, устраивал рукотворные случайности, копил силы и деньги. В конце концов — стал известным кондотьером. Своего рода Семнадцатилетний капитан. Сейчас-то я понимаю, что сработал я тогда грубо и прямо. Что получилось у меня все скорее благодаря помощи Господина перемен, чем благодаря моим собственным скромным талантам.

— Скромным талантам. Ну-ну. Скромность паче гордыни. Но ты продолжай.

— В общем, дела Дома шли все хуже и хуже.

— Это понятно. С таким-то "благожелательным вниманием".

— Младшие Дома потихоньку отпадали, пытаясь найти защиту и покровительство у других Домов.

— И как, получалось?

— А то! Они же уже не принадлежали к нашему Дому, и у меня не было повода их преследовать. Более того — я им иногда помогал, и вести об их благополучии только подстегивали процесс.

— Хм... Неплохо.

— А когда Дому стало уже совсем плохо, отряд Мантикоры предложил свои услуги Фиолетовой хризантеме.

— Странно. Я не могу вспомнить, как назывался наш Дом...

— Видимо, над твоим телом все-таки провели малый обряд Отречения. И хорошо еще, что не полный ритуал — а то и имя твое не смогли вспомнить.

— Так вот... я не могу вспомнить название нашего Дома... Но помню, что Дом Фиолетовой хризантемы — наши враги.

— Были.

— Что?

— Они были нашими врагами.

— А что же с ними стало?

— Слушай дальше. Отряды Фиолетовой хризантемы осадили главную, а к тому времени — и единственную резиденцию нашего Дома. У Главы Дома еще оставалось кое-какое влияние, поэтому они не слишком боялись: стены дома были крепки, а оставшиеся союзники — спешили на помощь. Но первыми до резиденции добрались Мантикоры. В ту ночь я в первый раз принял демоническую форму, и выбил ворота Пламенем Хаоса. Я до сих пор удивляюсь, но мои люди последовали даже за демоном. Когда же я вновь показался в проломе — в замке оставались в живых только женщины и дети младше четырнадцати лет. Хризантемы требовали прикончить и их, но я выторговал их жизни себе. А после Ночи Черного пламени никто не решился оспорить договор. Кажется, они решили, что я собираюсь зверски замучить всех пленных... или принесу их в жертву своему покровителю.

— А на самом деле?

— Отдал их встреченному отряду Дома Серебряной розы, с условием, что их всех примут в Дом по полному ритуалу.

— Ну ты прямо Ангел Милосердия. Даже полный ритуал потребовал.

— После полного ритуала никто из них уже не мог претендовать на имя нашего Дома. Вот так он и прекратил свое существование.