Мастер сновидений - Ниоткудина Алинна. Страница 132

— Одрик, да ты просто кладезь знаний, я потом у тебя этот каталог возьму посмотреть, хорошо?

— Да, конечно, мне он не нужен, я его не выбросил только потому, что это вроде как память о маме.

— Тогда давай помянем тех, кого нет с нами. Пьем, не чокаясь и до дна.

Одрик, морщится, но пьет до дна. А я себе мысленно делаю зарубку — зайти в библиотеку и почитать, что там есть про этот артефакт. Может где еще такой есть, а то лезть в сокровищницу совета магов как–то стремно, но до чего же хочется подержать в руках местный компьютер, аж ладони чешутся.

— Расскажи–ка мне, Одрик, как ты, пока меня не было, моих «женихов» разогнал.

— А так и разогнал, надоело мне, что они на меня пялятся, ну я и сказал им, что место занято. А когда они стали возражать, то просто скрутил их ветром и выкинул за дверь.

— О–о–о! — Теперь мне понятно мрачное выражение на лице Джурга, он их выкинул до того как они расплатились. — Ты никого, случайно, не покалечил, а то проблем не оберешься.

— Да нет, Марат, мужик такой в камуфляже, с которым я пил, пока тебя не было, сказал, что ушли они на своих ногах.

— Ну, тогда, давай за здоровье, их и наше.

Выпили, закусили. Эх, хорошо сидим.

— Одрик, раз уж ты завтра официально станешь моим женихом, то поведай мне, за что же ты дал полковнику в челюсть. Ты губки–то не криви, я собственно уже и так все знаю, мне просто нужно знать, твою версию событий.

— Он воспользовался беспомощностью моей девушки…

— Одрик, а если девушка, как ты говоришь «твоя», то почему ты сам о ней не позаботился? Деньги у тебя есть, а даже если бы их не было, ты мог пригласить ее пожить у тебя, или, по крайней мере, помочь найти ей приличную работу с проживанием. А ты ж палец о палец не ударил, а еще возмущаешься, что кто–то ей помог вместо тебя, предложил работу и кров.

— Но там же не только работа и кров, там еще и … — стискивает зубы, на еще ангельских щечках выступают красные пятна.

— Одрик, если полковник немного утешил девушку, которая наверняка решила, что ТЫ ее бросил, то, что в этом дурного? Ну, перестарался немного, ты–то вон вообще «птичку» получил, а сейн, с точки зрения аристократии, вообще ничего дурного не сделал. Так что нечего не зеркало пенять, коли рожа крива. Так что в том, что произошло, виноват только ты сам.

— Я конечно виноват, я понял. Нельзя было отпускать ее. Хоть и комнатушка крохотная, но разместились бы. Но почему она не пришла, ничего не сказала? Что–то здесь не так.

— А во сколько раз дом Дьо–Магро больше твоей домушки? Я не понимаю, чего ты хотел от служанки из трактира?

— Она не была мне служанкой, никогда не была! Ты ее не знаешь, не смей! — Опять завелся, в глазах просто электрическая дуга. Горяч, можно ожидать огня и дыма из ноздрей.

— Знаешь что, май дарлинг, я поражаюсь твоей наивности и идеализму, граничащему с идиотизмом. Не ищи глубокого смысла, там, где он лежит на поверхности. А если по–дружески, с горечью могу тебе сообщить, что тебя еще не раз постигнет разочарование, что ты еще не раз ошибешься в людях. Я сама набила не одну шишку, пока поумнела… просто поверь мне. А сколько раз за мужем была … лучше и не вспоминать.

— Ладно…. Может ты и права. Только кем ты меня обозвала, дерлингом каким–то?

— Здрасти, моя прЭлЭсть! Сам же хотел изучать язык моей родины. И это не обзывалка, а очень даже ласковое обращение. Так что и здесь ты ошибся. Давай, выпьем за наши, ошибки, чтоб их было поменьше.

Тост ему не нравится, обиделся, но пьет. Если пьет, то задумается, а если задумается, то глядишь, в следующий раз думать будет, о последствиях своих поступков и отсутствия оных.

— Одрик, завтра у нас с тобой первый ОФИЦИАЛЬНЫЙ выход в свет. У тебя одежка, положенная по такому случаю есть?

— Это что голубая что ли?

— Ты по патенту маг ветра, значит голубая.

— Не люблю я эти официозы…

— Я тоже не люблю, и синий цвет мне уже ВО где, но терплю, потому, как ПОЛОЖЕНО. Если ты занимаешь какое–либо положение, то будь любезен ему соответствовать, а если не можешь или не хочешь, то готовься к тому, что тебя уважать не будут. Прямо может и не скажут, но приглашать никуда не будут и за спиной будут пальцем у виска крутить и шептаться. Сейчас ты сейн, и маг, так что…. Придется завтра утром еще и по лавкам пройтись, тебя приодеть.

— Не хочу.

— А кто тебя спрашивать будет?

— Не пойду и все.

— Одрик, мне собственно наплевать, будут тебя уважать окружающие или нет, но ты будешь со мной, а мне моя репутация дорога. Если я появлюсь в обществе с мужчиной неподобающего вида, то … это плохо повлияет, прежде всего на меня. Лучшее украшение женщины это многообещающий, успешный и хорошо одетый мужчина. Успех напрямую зависит от положения в обществе. А я, честно говоря, завтра рассчитываю, что мне позавидуют все женщины Каравача, на меньшее я не согласна.

— Не хочу, не люблю я голубой цвет. — Вот ведь упрямец…

— Таки не любишь? А с ветром дружишь и по гороскопу ты Стерг, да ты должен вообще везде и всюду быть в голубом! Ладно, давай договоримся так: ты пойдешь со мной по лавкам и будешь на приеме одет, как положено, а я тебе расскажу, что за жест ты показал полковнику и как надо его делать правильно. А пока давай выпьем, за соответствие нас месту и места нам.

Выпили… Сидит, задумался.

— Ты закусывай, а то я еще на тебя магию тратить не буду. Давай, давай… Вот тут рыбка вкусненькая, с рыбкой из вашего рыбного ресторана на набережной не сравнится, но тоже очень даже ничего… Да, я еще свою приятельницу на фуршет пригласила, ты не возражаешь?

— Да хоть приятеля, я не возражаю. — Каждый закусывает… мальчик напряженно думает, но любопытство побеждает. — Хорошо, я согласен.

— На что ты согласен?

— Ну, это… пройтись завтра по лавкам, одеться, как положено и вести себя соответственно.

— Договорились! — пожали друг другу руки.

— Рассказывай, что это за жест такой страшный.

— Он не страшный, и вообще, есть несколько вариантов интерпретации этого жеста. Он означал разное у разных народов и в разные времена. Мне больше нравится такой вариант, когда ты показываешь кому–нибудь средний палец, как ты показал полковнику, то ты как бы …э–э–э … приглашаешь помериться с тобой размером «перца», и сразу заявляешь, что у тебя он больше. — Глаза Одрика медленно округляются. — Вот только не говори мне, что ты со своими друзьями, где–нибудь в бане не мерялись размерами своих … э–э–э … органов размножения. Все мальчики так делают!

— Не все, — цедит сквозь зубы.

— Ах, посмотрите, какие мы стеснительные! Будет тебе, мы же свои люди, я никому не расскажу, — подмигиваю.

— А почему ты тогда этот жест используешь, у тебя–то такого органа точно нет.

— Физически нет, но виртуально есть, и еще какой!

— Виртуально, это как?

— Это, ну в … э–э–э … другом измерении или другом мире.

— А понятно… — Ничего про виртуальность не понял, но согласился, что у меня может быть больше.

— А когда ты показываешь такой палец демонстративно его облизав, то ты, как бы не только заявляешь, что у тебя «перец» больше, но и на этом основании предлагаешь, тому, кому ты его показываешь, совершить с тобой … э–э–э… акт орального секса. Ну, давай за понимание.

Глаза у Одрика квадратные, но огневку покорно пьет и закусывает.

— В следующий раз я полковнику так и покажу, облизанный палец.

— Боюсь тебя разочаровать, он не поймет.

— Не важно, я–то буду знать.

— Тогда — да … О, смотри менестрель пришел. Ты петь умеешь?

— Нет.

— Я тоже, но очень хочется. Так что я петь буду, а ты подпевай.

— Я ж не умею.

— Это ты выпил мало. Давай еще по одной за творчество, и споем. Эй, ты там с музыкой, топай сюда, — машу менестрелю рукой. Он меня, конечно, узнал, улыбается, к нашему столику идет. — Сейчас петь будем. — Радостно потираю руки. Одрик смотрит на меня удивленно, но подпевать больше не отказывается.

— Ой, да не вечер, да не вече–е–ер. Мне малым–мало спалО–О–Ось… — раздается в трактире наш новоявленный дует.