Мастер сновидений - Ниоткудина Алинна. Страница 133

— Вот! А говорил, что петь не умеешь. «Поют не голосом, поют сердцем», кто же это говорил–то? А, не важно. И язык заодно выучишь.

Ему еще пара рюмок, и можно транспортировать наверх, или оставить под столом. Хлипкая нынче молодежь пошла, совсем пить не умеет, хотя на ерша…

Письмо в Ричелит:

«Дорогая тетушка, доехала хорошо, только сильно устала. Устроилась вполне прилично, комната хорошая, светлая. На работу пока не устроилась, но есть хорошие перспективы. Что ты об этом думаешь? "

На следующий день секретарь Радужной ложи сделал запись:

«Агент «Рыжая» прибыл на место и успешно вступил в контакт с объектом наблюдения. Ожидает продолжения контактов. Возникли трудности. Нет возможности поселиться рядом с объектом. Спрашивает совета. "

Когда направлялась в свой люкс, взглянула на него. Дергается, спит тревожно, напряженно. Ну а как же, нелегко отращивать клыки, но ведь приходится. А последние его шатающиеся молочные зубки я сегодня выбила.

Глава 11.

Великий магистр проснулся перед рассветом в холодном поту. Ему приснился очередной кошмар. Кошмары ему снились с завидной регулярностью, но такие реальные, затрагивающие самые сокровенные тайны снились только за один, два дня до полнолуния Мариса. Значит, пришел срок выпустить на свободу Зверя. Уже более трехсот лет он пытался дать ему имя, но зверь отзывался только на имя Зверь и никак иначе. И вот уже более трехсот лет среди студентов академии магии ходила легенда о страшном, громадном звере, что в дни полнолуния Мариса бродит по коридорам и галереям академии и ловит нерадивых студентов. Великий знал, откуда идут слухи, но пресекать их считал ниже своего достоинства и потом запреты привели бы к тому, что студенты попытались бы отловить зверя, а чем бы это закончилось Великий представлял себе очень хорошо. Завтра полнолуние и Зверь просился на волю, он был страшно голоден и зол. Прошлый раз Великий покормил его всего лишь одним илларем, и Зверю этого было явно мало.

А как хорошо было раньше, когда не было зверя и не было еще Великого магистра, а был только Фундинн, милый парень, не красавец, но и не урод, не слишком умный и не слишком удачливый, так серединка на половинку. И был у Фундинна закадычный дружок Зарт аль Зетеринг, с которым они еще детьми, вместе играли в большой загородной усадьбе Зетерингов. Сам Фундинн особой родовитостью не отличался, его мать работала в усадьбе экономкой, занималась хозяйством и присматривала за прислугой, но за один стол с господами ее не звали, что не мешало детям дружить. Вместе играть и проказничать и вместе огребать наказания, вместе учиться и вместе доводить учителей до кондрашки. Единственное отличие было в том, что Зарт всегда был первым, а Фундинн всегда и во всем был только вторым. Зарт был более родовит и более талантлив, более одарен и более красив. Все у Зарта было лучше, больше, богаче и красивее. Все девушки бросали Фундинна ради одной ночи с красавцем и всеобщим любимцем Зартом. Причем сам Зарт не прилагал для этого никаких усилий и его это вроде даже и не заботило. И когда Зарт поехал в академию, а у матери Фундинна не нашлось денег, для того чтобы отправить туда сына, именно Зарт, из своих средств, оплатил учебу приятеля и никогда ему об этом не напоминал. Он же потом оплатил и патент бакалавра для своего друга детства.

Вот так и получалось, что всем в своей жизни Фундинн был обязан семье аль Зетеринг или самому Зарту. Если бы Зарт хоть раз об этом заговорил, потребовал бы как–нибудь оплатить свой долг, но нет, он никогда об этом даже не вспоминал, и казалось, даже и забыл об этом долге. Зарт был весь поглощен наукой и своими безумными проектами, если бы не напоминания Фундинна, который работал у него секретарем и даже получал за это жалованье, то Зарт даже не удосужился бы сдать экзамены на магистра, ему это было не интересно. Да он, даже, есть регулярно забывал! Для проведения опытов и разрешения заниматься наукой было достаточно и патента бакалавра, так зачем сдавать на магистра? Но Фундинн настоял, записал, напомнил, и Зарт сдал экзамен и как всегда блестяще, и даже без многодневной зубрежки, просто на одном таланте. А Фундинну уровень больше бакалавра не светил никогда, да и на бакалавра, то он сдал с таким трудом, и если бы не Зарт, что нарочно отвлек внимание комиссии, не видать бы ему и этого уровня, как своих ушей.

Так и жил Фундинн в тени великого друга, и еще в академии его стали называть «тенью Зарта», а потом через много лет «тенью великого Зарта». А знаете каково это быть тенью? Всегда быть только вторым? Когда тебя никогда не замечают? И место твое гдето среди предметов мебели и лабораторного оборудования? Когда ты уже и сам привык быть всегда рядом, и при этом быть незаметным?

Так и прожил бы Фундинн свою жизнь, и давно бы уже умер от старости, но все решил случай. Глупый такой случай, а еще неутоленная жажда вырваться из тени, вырваться любой ценой, стать кем–то, а не остаться вечной тенью, зубами вырвать у судьбы кусок счастья. Даже если для этого придется рискнуть жизнью, и даже хуже, рискнуть возможностью остаться просто человеком.

Зарт, в то время, увлекся магией крови, был у него такой талант, и даже не просто талант, а ТАЛАНТИЩЕ! Захотел сделать себе перчатки из паучьего шелка и вот уже огромные и почти разумные пауки плетут ему перчатки. Задумался о верных слугах и солдатах и вот уже и почти готов проект ящеров–оборотней. А какие страшные твари получились… Даже Зверь рядом с ними смотрелся блекло. А еще Фундинну приходилось находить и биологические материалы для опытов, и готовить публикации, и вести дневники наблюдений, а еще и хозяйством заниматься. Всем, всем занимался Фундинн в лаборатории в то время уже Великого Зарта, а того интересовали только наука и результаты его безумных, но всегда удачных экспериментов.

И вот однажды, когда Фундинн в поте лица собирал очередной испытательный стенд, Зарт, просматривает свои записи, так задумчиво говорит:

— А ты знаешь Фундинн, что если немного поправить вот это плетение, вот тут и тут — рисует на листке исправления, и потрясает в воздухе исписанным листочком, — то можно увеличить магические способности подопытного, причем увеличить их многократно? Вот бы найти чудака, который согласился опробовать это на себе… Но все это слишком рискованно, если что–то пойдет не так, то получиться в результате такое, Гаарху не понять что… — Скомкал листочек и кинул в урну.

Фундинн сделал вид, что это его не касается, а сам потихоньку достал листок из урны, расправил и убрал. Теперь у него появилась ЦЕЛЬ. Великая цель повторить плетение, схема которого была нарисована на листке. Иметь цель — это уже хорошо, это наполняет жизнь смыслом, главное, чтобы цель была в принципе достижима. А для Фундинна было проще взлететь на Марис, чем воспроизвести нужную схему. Но Фундинн всегда был упрям и умел и любил плести интриги и заговоры лучше, чем Зарт магические плетения, а еще он, будучи в помощниках у Зарта, очень и очень многому научился. Много месяцев он изучал схему в том злополучном листке, он выучил ее наизусть. Даже сейчас спустя столько лет он помнил эту схему.

Схема для увеличения магических способностей была очень похожа на схему для создания оборотней, только в ней не было второго подопытного, а так действительно очень похоже. И поскольку сам Фундинн такую схему создать не мог, то ему было нужно, чтобы эту схему, или очень похожую сделал кто–то другой. А скоро нашелся и кандидат на изготовление этой схемы — Великий, и такой наивный друг Зарт.

А какую схему провернул Фундинн, чтобы Зарт думал, что делает оборотня человека и огромной болотной хищной амфибии для частного заказчика. А как ловко он заплатил за заказ Зарту, его же деньгами… Ну, а отправить Зарта на помощь к внезапно заболевшей любимой сестренке, это было уже совсем просто. Единственное, что не рассчитал Фундинн это плохую погоду с громом и молниями, сломавшийся замок на клетке в виварии, где от страха бесились животные, и степень своей бездарности.