Ледяная пустыня - Карранса Майте. Страница 19

— Бедная Елена!

— Да уж! Случившееся с ней — самое страшное из того, что может постичь омниору.

Анаид живо представляла себе маленького Рока с пылающим взором черных глаз.

— Значит, Рок видел, как Баалата расправилась с его сестренкой?

— Думаю, да. Но он об этом забыл.

— А каким он был в раннем детстве?

— Очень хорошеньким. Пухленьким. С черными вьющимися волосами и черными умными глазками. По-моему, он самый хорошенький из сыновей Елены, вылитый отец.

Анаид невольно покраснела.

— Я что-то не то сказала? — удивилась Селена.

Смешавшись, Анаид сделала вид, что во всем виной кофе с молоком.

— Нет. Я просто обожглась.

Однако Селену было не так-то просто провести.

— А по-моему, ты что-то от меня скрываешь.

— Я?

— Говори! Что у вас с Роком?

— Ничего! — заупрямилась Анаид, не желавшая обсуждать с матерью свои сердечные дела.

— Ну ладно, — махнула рукой Селена. — Ничего так ничего.

— Выходит, — продолжала Анаид, — ты поселилась в Урте потому, что так решили вы с Карен?

— В некотором смысле да. Дело в том, что через некоторое время я вспомнила о предложении Карен и вцепилась в него. Более того, я сама купила бывший графский особняк. Кстати, я уже выплатила деньги, которые должна была за него банку. Теперь он принадлежит только нам.

— Как здорово, что Карен подсказала тебе эту мысль. Ведь я не могу жить без этого дома, где можно дышать воздухом моих родных гор!

— Боюсь, тебе придется привыкнуть обходиться без них.

И вдруг Анаид преисполнилась чувством благодарности к матери и одновременно пожалела ее, вспомнив о ее кочевой молодости.

— Спасибо, мама, за то, что благодаря тебе, у меня есть Урт и родной дом. Спасибо за нашу семью.

— Именно их я и хотела подарить тебе, доченька! — взволнованно произнесла Селена.

— Значит, все изменилось, когда умерла бабушка Деметра?

— Да, — погрустнела Селена. — Уходя, она оставила вместо себя пустоту. Я очень по ней скучаю. И по тете Крисельде, между прочим, тоже.

— Неужели бабушка в молодости была такой строгой? — размешивая сахар в кофе, спросила Анаид.

— Ты даже не можешь себе представить! — усмехнулась Селена.

— А когда ты переехала жить в Урт? — не находя себе места от любопытства, спросила Анаид. — А где и когда я родилась? А мой отец — Гуннар?

— Постой, не спеши, — осадила нетерпеливую дочь Селена. — До твоего рождения произошло еще много разного. Дай-ка я заплачу за кофе и расскажу все по порядку.

Долг и судьба

Вернувшись из Урта, я немедленно отправилась к Гуннару. Он занимался резьбой по дереву. Из-под ножа в его огромных сильных руках как раз выходила маленькая изящная лошадка. Говоря со мной, Гуннар не отводил от нее взгляда. Он даже отодвинулся к другому концу березового столика, за которым работал, чтобы сидеть подальше от меня. Рассказывая о случившемся за время моего отсутствия, Гуннар говорил очень грустным тихим голосом.

— Однажды утром у меня появилась Метрикселла с чемоданом. По ее словам, в нем было все необходимое, чтобы отправиться со мной в Исландию. Она утверждала, что бросит университет, что ее не пугают трудности с языком и что она не будет тосковать по свету и солнцу бесконечными полярными ночами.

У меня сердце рухнуло в пятки. Значит, пока я расследовала в Урте преступление Баалаты, виновницей которого сама же являлась, Метрикселла приходила к Гуннару, чтобы следовать за ним на край света!

— И что ты ей сказал?

Гуннар усердно полировал деревянную лошадку шкуркой. Два раза он открывал рот, чтобы заговорить, но оба раза не промолвил ни слова. Я постаралась сдержать нетерпение и любопытство и, прикусив язык, дала ему возможность подыскать нужные слова. Наконец Гуннар заговорил:

— Я сказал, что не люблю ее.

Я потихоньку перевела дух. Признаться, я очень боялась, что Гуннар не выдержит и решит вернуться к Метрикселле. Однако мой викинг вовсе не был счастлив. Оторвавшись от работы, он произнес с болью в голосе:

— Она поняла, что у меня появилась другая женщина.

Я хотела броситься к Гуннару и задушить его поцелуями, лишь бы утешить, но он удержал меня жестом руки.

— Мне все это не нравится, Селена.

— Что именно? — испуганно спросила я.

— То, что с нами происходит. Что ты со мной сделала?

— Я?!

— Ты меня околдовала?

Слова Гуннара прозвучали как обвинение, и я почувствовала себя так, как наверняка чувствовали колдуньи перед судом Инквизиции.

— Почему ты так говоришь?

— До тебя моя жизнь была четко расписана, у меня были конкретные планы. Я прекрасно представлял себе собственное будущее, свои обязанности. Я любил Метрикселлу, и тут внезапно появилась ты!

Гуннар был очень напряжен, и разделявшее нас расстояние лишь усиливало это впечатление. Вскочив, я обежала вокруг стола и уселась к нему на колени.

Почувствовав тепло моего тела, Гуннар задрожал, я тоже. Это не могло продолжаться долго — мы начали исступленно целоваться. Как же я соскучилась по вкусу его поцелуев! С каждым прикосновением губ моего викинга кровь все сильнее и сильнее стучала у меня в висках.

Некоторое время мы не произносили ни слова. За нас говорили наши тела. Наконец, выбившись из сил, мы, как это обычно делают влюбленные, стали пожирать друг друга взглядами.

— Не знаю почему, но я все время думаю о тебе, — признался Гуннар.

— А я все время думаю о тебе, — пробормотала я, — но разве это плохо? По-моему, это любовь.

Гуннар был старше и опытнее меня. Тогда я считала, что ему лет двадцать пять.

Он усмехнулся и погладил меня по голове.

— Иногда любовь застит глаза. С нами происходит именно это. Мы полностью отдались во власть своих чувств и не в состоянии думать.

Почему-то я не видела в этом ничего предосудительного. Мы с Гуннаром оба были молоды и влюблены. Расстраивала меня только участь злополучной Метрикселлы. Тем временем Гуннар продолжал рассуждать:

— Для меня это как настоящий «страннхег».

— Что?

— «Страннхег», разбойничий набег. Так викинги называли свои внезапные рейды в глубь чужеземной территории. Они нападали стремительно и неожиданно. И такие их набеги были особенно кровавыми и разрушительными.

Гуннар удалился в недра своей квартиры и скоро вернулся с бутылкой и двумя стаканами. Наполнив мой, он сказал:

— Выпей. Это божественный медовый напиток.

Я осушила стакан, но не успокоилась. Слова Гуннара пробудили в моей душе волну сомнений.

— Значит, мое появление в твоей жизни похоже на кровавый разрушительный набег?

— Я не ожидал твоего появления, Селена. Оно застало меня врасплох.

— Но ведь я тоже не искала тебя, — обиделась я. — Наши пути пересеклись случайно.

— Это точно, — вздохнул Гуннар. — А вдруг эту случайность нельзя назвать счастливой?

— Если тебе есть что сказать, говори прямо! Не увиливай! — не выдержала я, устав от его загадок.

Налив мне второй стакан, Гуннар жестом предложил мне прилечь с ним рядом на ложе.

— Сейчас я поведаю тебе одну историю, — сказал он, накрывшись со мной одним одеялом. — Это часть исландской «Саги о Вельсунгах». [32] В ней говорится об одной женщине, чья участь была предопределена до ее рождения, о прекрасной Сигню, появившейся на свет, чтобы не дать заглохнуть роду Вельсунгов и отомстить за своих родных.

Гуннар начал свой рассказ, и меня заворожил его низкий мелодичный голос.

«Много-много лет назад в местности, именуемой Брансток, жил старик Вельсунг. Вместе с ним в его доме жили три его сына и любимая дочь Сигню.

Сигню заботилась об отце и братьях, но больше всех она любила своего брата-близнеца Сигмунда. Они с Сигню были во всем так похожи, что понимали друг друга без слов. Мать Сигню и Сигмунда умерла при родах, и одна старая предсказательница зарезала гуся, чтобы узнать по его внутренностям будущее семьи Вельсунга. Согласно ее пророчеству, в будущем маленькой Сигню предстояло стать продолжательницей рода и защитницей его чести.